«Копенгаген» по типу парусной оснастки был барком, причем не обычным трех- или четырехмачтовым, а пятимачтовым. Это значит, что первые четыре мачты несли прямые паруса, а пятая — косые. Такие суда строили очень редко. Достаточно сказать, что за всю историю парусного судостроения их было всего шесть.
В этой шестерке «Копенгаген» был третьим в мире по величине. По площади парусности он уступал только немецкому барку «Потози», а по водоизмещению — французскому «Франс». Построили барк «Копенгаген» в Шотландии на верфях «Рэмедж энд Фергюсон» по особому заказу датской Восточно-Азиатской судоходной компании. Судно предназначалось для морской подготовки будущих офицеров торгового флота Дании.
«Копенгаген», стоявший на рейде, вызывал живейший интерес жителей датской столицы. За первые две недели стоянки на его борту побывало более 10 тыс. человек.
Капитан нового парусника — принц Ниле Брокдорф — проводил экскурсии, объясняя изумленным экскурсантам его устройство: «Дамы и господа, водоизмещение этого прекрасного корабля составляет почти 5 тысяч тонн, его длина — 131 метр, высота первой грот-мачты — 65 метров, площадь всех парусов — почти 5000 квадратных метров. Если все паруса снять и положить на весы, то масса их составит ровно 8 тонн. Нижние реи на мачтах весят по 5 тонн, а если всю оснастку вытянуть в одну линию, то ее длина достигнет почти 30 миль…»
Несмотря на столь мощное парусное вооружение в корме барка был установлен дизельный двигатель. Без парусов «Копенгаген» мог идти со скоростью 6 миль в час. Дизель был необходим этому гиганту для преодоления полосы штилей и при маневрировании в портах. К тому же на нем могли практиковаться будущие механики торгового флота.
Несмотря на исполинские размеры, корабль казался очень изящным. Форштевень был украшен изумительным по красоте бюстом монаха — воина Абсалона, основателя Копенгагена.
В октябре 1921 г. парусник вышел в свое первое океанское плавание. Приняв в Ньюкасле и Антверпене груз, судно пересекло Атлантический океан, благополучно обогнуло мыс Горн и прибыло в Сан-Франциско. Потом оно побывало в Гонолулу, Владивостоке, на Филиппинах, обогнуло мыс Доброй Надежды и вернулось в Европу, совершив свое первое кругосветное плавание за 404 дня. Этот рейс подтвердил превосходные мореходные качества барка. Судно легко выдержало ряд сильных штормов в океане, показало при легких бризах отличный ход в 13 узлов, хорошую управляемость и остойчивость.
Не менее успешно проходило второе, третье и четвертое плавание «Копенгагена».
Корабль вполне оправдал свое назначение — после 6 месяцев плавания кадеты получили хорошую морскую подготовку и физическую закалку.
Прошло 7 лет. «Копенгаген» совершал свое десятое плавание. На этот раз барком командовал капитан Ганс Андерсен, который раньше плавал на этом судне старшим помощником капитана. Барк пришел из Дании в Аргентину. Груз был сдан в Буэнос-Айресе. По плану учебной программы «Копенгаген» должен был направиться в австралийский порт Аделаида за пшеницей. Груза для этого рейса не было, и капитан Андерсен, не желая терять времени даром, решил совершить балластный пробег через южную часть Атлантики и Индийского океана в Австралию.
Андерсен намеревался после выхода из Буэнос-Айреса идти на юг, а затем, в районе 42 и 43° южной широты — в зоне действия штормовых ветров, которые постоянно дуют на «ревущих сороковых» широтах. С точки зрения здравого смысла решение Андерсена как капитана парусного судна было правильным. Именно таким маршрутом ходили из Южной Америки в Австралию клипера и четырехмачтовые барки. К тому же «Копенгаген» не раз следовал этим путем в Австралию, неделями гонимый на восток ураганными ветрами. Даже с наглухо зарифленными парусами он показывал превосходную для парусника его класса скорость — 16 узлов.
Но капитан опасался не шторма. Гигантские антарктические айсберги тревожили Андерсена. Ледяные глыбы, иногда достигающие в длину нескольких миль, высотой до 50 м, отколовшись от вечных ледников Антарктиды, совершали в этих водах свой медленный дрейф на север. Именно айсберги были настоящим бичом судоходства в этих широтах (к югу от 43°). Проложить курс севернее этой широты — значит лишиться столь выгодного попутного ветра. Кто знает, не встретятся ли там айсберги? Бывали случаи, когда они в своем дрейфе достигали 40° южной широты.
В полдень 14 декабря 1928 г. «Копенгаген» снялся с якоря и взял курс на Австралию. В порт назначения — Аделаиду — барк не пришел, не появился он и в других портах мира.
Сначала думали, что капитан Андерсен изменил свое решение и повел судно в порт Кейптаун. Предполагали, что кто-то из экипажа мог заболеть и, чтобы оказать заболевшему медицинскую помощь, капитан поспешил доставить его на берег. Но почему тогда капитан барка не поставил об этом в известность судовладельцев по радио? Ведь радиостанция «Копенгагена» имела радиус действия 1200 миль.
Хозяевам Восточно-Азиатской судоходной компании было известно, что переход барка из Буэнос-Айреса должен занять 42–45 дней. Но прошло 2 месяца, а в порт назначения «Копенгаген» все еще не прибыл.
Предполагали, что парусник попал в неблагоприятные условия, задерживается из-за сильных штормов, а радиостанция по каким-то причинам вышла из строя.
В феврале 1929 г., когда беспокойство за судьбу парусника переросло в тревогу, Восточно-Азиатская судоходная компания запросила капитанов всех судов, которые вернулись в Европу из южной части Атлантики и Индийского океана. Откликнулись капитаны норвежского парохода «Вильям Блюмер» и английского — «Сити оф Окленд». Первый сообщил в правление компании, что 21 декабря 1928 г. его радист принял сообщение с борта «Копенгагена». Андерсен передавал, что на борту парусника все в порядке, экипаж чувствует себя хорошо и готовится встретить в море Рождество. Передав привет команде «Вильяма Блюмера», датский капитан сообщил, что «Копенгаген» направляется в Аделаиду, где примет груз пшеницы и совершит плавание в Европу вокруг мыса Горн. Радиосвязь между судами была отличной: «Копенгаген» находился всего в 100 милях к северу от норвежского парохода. Это сообщение с борта парусника приняла также радиостанция парохода «Сити оф Окленд».
Оказалось, что разговор с норвежцем был последней передачей с борта «Копенгагена». После 21 декабря никто в эфире его позывных не слышал… Компания каждый день посылала запросы в эфир через мощные станции Буэнос-Айреса, Кейптауна, Фримантла и через радиостанции судов, находившихся в океане между этими портами. На продолжавшие поступать из Дании запросы о судьбе «Копенгагена» капитаны судов, вернувшись в европейские воды, заявляли, что за время плавания между Аргентиной и Австралией парусник им не встречался…
Капитаны английского парохода «Гораций» и немецкого «Хейдельберг» сообщили, что в конце декабря в южной части Атлантического океана, между 42 и 43° они видели огромные айсберги. Это сообщение насторожило руководство Восточно-Азиатской компании. Действительно, «Копенгаген» мог затонуть в результате столкновения с айсбергом, а команда, видимо, ожидает спасения на необитаемых островах Южной Атлантики!
Немедленно был зафрахтован английский грузовой пароход «Дюкальен», на котором установили сверхмощный радиопередатчик. В состав экипажа входила специальная поисковая партия датских добровольцев. Капитану парохода было предписано пройти от Буэнос-Айреса до Аделаиды по маршруту «Копенгагена». Он должен внимательно наблюдать за морем, а при обнаружении каких-либо подозрительных плавающих предметов поднять их на борт и доставить в Данию.
Но напрасно наблюдали за морем вахтенные с «Дюкальена», напрасно до рези в глазах всматривались они в монотонно катившиеся океанские валы — никаких плавающих предметов замечено не было. После краткой стоянки в Аделаиде пароход, пополнив запасы угля, отправился в сторону Южной Америки. Капитан «Дюкальена» должен был обследовать острова Крозе и Принс-Эдуард. Эти крошечные кусочки суши в океане, находящиеся вдали от морских дорог, тогда были необитаемы. Лишь изредка сюда заходили китобои, охотники на тюленей и гидрографы. На этих суровых островах англичане когда-то построили несколько деревянных сооружений — пристанище для потерпевших кораблекрушение. В примитивных домиках хранились запасы провизии и предметы первой необходимости.
Когда поисковая партия с «Дюкальена» высадилась на эти скалистые обломки суши, ее встретил рокот океанского прибоя, сквозь который можно было различить жалобный крик тысяч морских птиц да завывание ветра в базальтовых скалах.
Домики для потерпевших кораблекрушение были закрыты, запасы не тронуты. Поисковая партия вернулась в Данию.
Шло время. О «Копенгагене» по-прежнему не было никаких известий. Его таинственное исчезновение волновало не только Данию, но и общественность Европы и Австралии. Капитаны английских и австралийских судов, совершавшие редкие рейсы в водах, где проходило плавание злополучного барка, постоянно следили за морем и даже заходили на самые отдаленные острова.
Вслед за «Дюкальеном» правительство Дании направило в Южную Атлантику пароход «Мекси-ко». На этом судне находились моряки, которые раньше плавали на «Копенгагене». Отлично зная парусник, они могли безошибочно опознать его обломки.
«Мексико» начал поиски с точки координат, откуда Андерсен сообщил по радио капитану норвежского парохода «Вильям Блюмер», что его команда готовится встретить Рождество. Пройдя по маршруту «Копенгагена» вдоль 43° южной широты до островов Принс-Эдуард и не обнаружив никаких плавающих предметов, капитан «Мекси-ко» решил направить свое судно к островам Тристан-да-Кунья.
Велико было удивление моряков парохода «Мексико», когда, прибыв на один из этих островов, они встретили среди жителей протестантского миссионера, который поведал, что видел разыскиваемый ими парусник.
«Это было вечером 21 января. Да, это был большой пятимачтовый парусный корабль с широкой белой полосой на корпусе. По-моему, судно терпело бедствие. Его передняя мачта была сломана. Корабль медленно дрейфовал на север, к Восточному острову, под одним косым парусом, поставленным между носом и сломанной мачтой… На его палубе не было ни одной живой души. Словно «Летучий Голландец», корабль прошел мимо нас на расстоянии примерно трех миль. По моим подсчетам, он приблизился к соседнему острову на четверть мили. И поскольку этот остров с той стороны окружают рифы, уходящие в море на милю с четвертью, я был уверен, что он оказался в ловушке. В ту ночь океан был неспокоен, буруны и сильный прибой не позволили нам спустить на воду утлые суда и подойти к кораблю, оказавшемуся в столь гиблом месте. Когда стемнело, парусник скрылся с глаз. С тех пор мы его не видели. Через несколько дней волны выбросили на берег острова странный ящик длиной около ярда, шириной и высотой примерно 8 дюймов. Это был крепко сколоченный ящик, окрашенный в серый цвет. Кроме того, туземцы нашли на берегу несколько досок, соединенных между собой в «ласточкин хвост». Примерно через месяц море прибило к нашему острову плоскодонную лодку длиной около 30 футов».
Рассказ миссионера взволновал всю команду парохода «Мексико». Ни у кого не оставалось сомнений, что речь идет о «Копенгагене». В тот же день моряки приступили к обследованию рифов, о которых рассказал миссионер. Они осмотрели каждый камень, каждую скалу. Но все было тщетно — они не нашли даже щепки. «Если бы такая махина, как «Копенгаген», погибла на этих рифах, то весь берег Восточного острова был бы усеян обломками. К тому же на судне был немалый запас горючего для дизеля, которое наверняка всплыло бы после гибели корабля, и следы нефти можно было бы легко обнаружить на прибрежных камнях», — рассуждали моряки.
Взяв на борт парохода загадочный ящик и доски, соединенные в «ласточкин хвост», подробно записав рассказ миссионера, поисковая партия «Мексико» прекратила обследование островов Тристан-да-Кунья. Когда пароход вернулся в столицу Дании, рассказ миссионера стал «сенсацией номер один». Его напечатали все газеты страны, передали по радио. Все были уверены, что 21 января 1929 г. «Копенгаген» потерпел бедствие, подходя к островам Тристан-да-Кунья. Вероятно, команда из-за сильного волнения не смогла спустить на воду шлюпки и высадиться на берег.
Правда, мало кто обратил внимание на то обстоятельство, что даже бывшие моряки «Копенгагена» не смогли опознать «крепко сколоченный ящик» и доски, скрепленные в «ласточкин хвост». Почти никто не задумался над тем, почему миссионер не показал плоскодонную лодку.
Через неделю датские газеты поведали своим читателям о том, что рассказ миссионера был досужей выдумкой и плодом фантазии больного старика…
Оказалось, что 21 января 1929 г. к островам Тристан-да-Кунья действительно подходил парусный корабль. Но это был не пятимачтовый корабль со сломанной мачтой, а четырехмачтовый финский барк «Понапе». Он шел с грузом из Хельсинки в Австралию. В полдень «Понапе», который, кстати, не терпел бедствия и не имел продольной белой полосы на борту, подошел к Восточному острову и отдал якорь в 6 милях от него.
Когда это стало известно капитану «Мексико», он вспомнил, что во время беседы с миссионером туземцы старались объяснить, что все мачты виденного ими парусника были целы и судно они заметили не вечером, а в полдень.
Противоречивые обстоятельства, рассказ миссионера, таинственный серый ящик, плоскодонная лодка создавали странную путаницу в этом деле. А вдруг «Копенгаген» все же подходил к острову сразу же после «Понапе»? А если он затонул отнесенный течением в сторону острова? Датчане еще раз зафрахтовали пароход и обследовали острова Тристан-да-Кунья. Но и на этот раз докопаться до истины не удалось.
Прошел почти год. За это время по маршруту, которым следовал «Копенгаген», прошло немало судов. Зная о назначенной датским правительством награде тому, кто обнаружит какие-нибудь предметы с пропавшего парусника, капитаны судов внимательно следили за морем. Но за год не было найдено ни одного обломка.
Правительство Дании, не имея никаких сведений о корабле, назначило официальную комиссию экспертов. Как водится в подобных случаях, в нее вошли самые опытные капитаны, служившие на парусных кораблях, кораблестроители, профессора, метеорологи, бывшие офицеры с «Копенгагена». Все без исключения дали высокую оценку мореходным качествам парусного корабля, прекрасную характеристику его капитану и помощникам. Прошли недели работы, но комиссия не могла высказать сомнений в отношении проекта судна.
Интересно, что комиссия допросила одного из практикантов, который за день до выхода «Копенгагена» в последнее плавание сошел на берег в Буэнос-Айресе по семейным обстоятельствам. Он признался, что с тоской в сердце покидал корабль, что перед тем, как он его оставил, на борту был полный порядок, судно было в идеальной готовности к трудному плаванию, капитан позаботился обо всем.
Помимо капитана Андерсена, на борту судна было пять офицеров, один из которых исполнял обязанности радиста, два механика, моторист, плотник, парусный мастер, кок, пекарь, буфетчик и 45 кадетов — всего 59 человек. Причем все кадеты имели опыт плавания на парусном судне, девятерым из них было присвоено звание матросов первого класса.
15 октября 1929 г. в Копенгагене проходило последнее заседание комиссии по расследованию таинственного исчезновения барка…
Председатель комиссии объявил решение: «Означенный выше учебный парусный корабль, пятимачтовый барк «Копенгаген», имея на борту 59 человек, совершая очередное плавание из аргентинского порта Буэнос-Айрес в Австралию, погиб ввиду действия непреодолимых сил стихии и непредвиденных на море случайностей. При этом судно потерпело бедствие настолько быстро, что его команда не смогла ни передать в эфир радиосигнал бедствия «SOS», ни спустить на воду спасательные шлюпки или плоты».
Большинство специалистов торгового флота Дании считали, что разбушевавшаяся стихия не могла стать причиной гибели корабля. В случае неожиданно налетевшего шквала или урагана «Копенгаген» мог потерять мачты, но все равно остался бы на плаву… При этом хотя бы часть команды смогла бы добраться на шлюпках до ближайших островов. Если во время шторма судно и потеряло все спасательные шлюпки, то, имея запас провизии и воды, команда могла быть в безопасности на паруснике длительное время. Не следует забывать, что «Копенгаген» имел мощный вспомогательный двигатель и мог добраться до суши. Если даже двигатель вышел бы из строя, стальное прочное судно не должно было затонуть. Течение наверняка прибило бы его к берегу. Поскольку корпус барка не был обнаружен, специалисты считали, что «непредвиденной на море случайностью» явилось столкновение с айсбергом. Это вполне вероятно. Возможно, «Копенгаген» постигла участь «Титаника». На полном ходу он врезался в плавающую ледяную гору, подводный выступ которой, как зуб исполинского чудовища, прорезал его корпус ниже ватерлинии. Вода устремилась в узкую пробоину, заполняя одновременно все трюмы барка. От столкновения с айсбергом могли рухнуть все пять мачт судна. В абсолютной тьме палуба корабля напоминала чудовищный лабиринт из стальной паутины… Спуск шлюпок на воду при сильном волнении стал невозможен… Вода быстро затопила все отсеки судна — оно скрылось в волнах у белой стены гигантского айсберга через 20 минут… Может быть, кому-то из команды удалось вовремя покинуть тонущий корабль и уцепиться за плавающий обломок или взобраться на всплывший спасательный плот. Но недолго, наверное, человек мог продержаться на открытом плоту среди ледяных волн…
Именно так представляли себе последние минуты «Копенгагена» старые моряки, которые плавали на парусниках в этих суровых водах. Они были согласны с тем, что именно айсберг стал причиной гибели прекрасного корабля, и разделяли мнение комиссии, расследовавшей это дело.
Но со временем все проясняется… Так случилось и с загадочной историей исчезновения «Копенгагена».
С момента последнего заседания комиссии по расследованию причин гибели «Копенгагена» прошло 2 года. За это время по-прежнему не было обнаружено никаких обломков, которые могли бы оказаться остатками исчезнувшего корабля. Это еще раз доказывало, что барк затонул на большой глубине в безбрежных просторах океана в результате столкновения с айсбергом. Но в своей формулировке комиссия ошиблась. Она пришла к выводу, что «команда не могла спустить на воду спасательные шлюпки». Однако это было не так.
В конце 1932 г. недалеко от побережья Юго-Западной Африки в раскаленных песках пустыни Намиб нашли семь человеческих скелетов. Экспедиция английских ученых определила, что, судя по строению черепа, это были европейцы. На обрывках одежды, сохранившихся на скелетах, ученые нашли медные пуговицы с якорями.
Через некоторое время, когда пуговицы были доставлены в Лондон, специалисты установили по рисунку якоря с обнесенным вокруг него канатом, что они были на форме кадетов торгового флота Дании.
Выяснилось, что местные жители-африканцы нашли на побережье разбитую деревянную шлюпку, но название ее они не запомнили.
На этот раз у владельцев Восточно-Азиатской судоходной компании сомнений не было. Ведь до 1932 г. других катастроф с учебными судами Дании не случалось. Значит, шлюпка с «Копенгагена» была все же спущена и достигла берега. Может быть, удалось спустить не одну, а все четыре шлюпки. Они, наверное, не добрались до берега. Те, кто достиг пустынного, выжженного солнцем побережья Африки, умерли от жажды и голода в раскаленных песках пустыни Намиб.
И хотя причину исчезновения «Копенгагена» теперь можно объяснить, имя этого великолепного корабля, одного из последних могикан парусного флота, занесено в «Красную книгу» Ллойда: «Считаются пропавшими без вести».