Он мог стать всем, но стал никем. 1917 год – вершина для Керенского. Он шел к ней несколько лет, а слетел в один момент. Это было стремительное падение. Едва ли не на следующий день после 1 ноября 1917 года никого в России не интересовала личность бывшего председателя Временного правительства.
Показательно то, что в конце 1917 года Керенский объявился на Дону и заявился в приемную генерала (атамана) Каледина. Тот даже не принял «вождя», как какого-то бродягу с улицы.
Ни одна из враждующих фракций не собиралась признавать Керенского не то что своим лидером, а и просто своим. Большевики – понятно. Все остальные в принципе тоже. Балабол, проспавший большевистский переворот. Человек, который мог остановить Ленина еще летом 1917 года, но не сделавший ничего существенного.
Впрочем, одна из скороспелых антибольшевистских организаций «Союз возрождения России» приняла Керенского и даже послала его от себя в Англию и Францию для переговоров с союзниками.
В июне 1918 года Александр Федорович объявился в Лондоне, переехал в Париж. На секунду запутавшиеся в русских реалиях союзники приняли бывшего председателя правительства всерьез. Но быстро поняли, что он пустышка и за ним нет никого. Все двери перед Керенским оказались закрытыми.
С этого момента начинаются 52 года эмиграции – больше половины жизни. Керенский пережил многих. И Ленина, и Сталина, и лидеров стран Антанты. Дожил до 1970 года – реликт эпохи.
О роли Керенского в белой эмиграции и говорить не приходится. Ему не подавали руки и не признавали за своего. Большевики, руки которых могли дотянуться едва ли не до любого противника (убили Кутепова, похитили Миллера, выманили Савинкова, убили Троцкого, позже уничтожили Бандеру и так далее), не обращали никакого внимания на Керенского.
И ведь не скажешь, что его забыли совершенно. Керенский печатался в газетах, читал лекции на тему русской революции, писал воспоминания. В 1966 году даже встречался с советским журналистом, давал интервью. Но это было тление, разложение политического трупа, политика, убитого 1917-м годом.
До 1940 года Керенский жил во Франции. Накануне захвата немцами Париже переехал в США, где прожил еще 30 лет. Там и скончался не сказать чтобы уж в полной нищете, но не в богатстве точно.
Это уже результат не политической, а личной трагедии. В 1904 году Керенский женился на некоей Ольге Барановской. В браке у них родились двое сыновей. Но в 1917 году пути Керенского и семьи разошлись. Тут не совсем понятно, когда именно они развелись и развелись ли официально. Но в эмиграции это уже были чужие друг другу люди. И сыновья остались при матери.
В конце 1930-х годов Керенский женился на наполовину русской Терезе Нелль. Тут могла бы сложиться новая жизнь и устроиться тихая старость. Но в 1946 году Тереза скончалась от тяжелой болезни. Так что доживать свой век Александру Федоровичу пришлось при пусть и друзьях, но всё-таки не таких уж и близких людях.
Керенский дожил до 89 лет – хороший возраст. И хотя сильно сдал, почти потерял зрение, но долго, едва ли не до конца сохранял ум. До последнего интересовался политическими событиями в мире.
По поводу войны Гитлера против СССР высказывался в духе, мол, мне одинаково неприятны и Гитлер, и Сталин, но я за победу Советского Союза. Выражал надежду, что русская армия после победы над Германией свергнет Сталина. Видимо, рассчитывал на возвращение. Но, конечно, не сложилось.
Впрочем, под самую старость, как говорят свидетели, Керенский говорил немного по-другому. Мол, двое было великих людей в России – Петр I и Сталин. Ну да чего уж там не наговорят старики, пересматривая жизнь.
Эх, Александр Федорович, ведь был шанс, но не было основательности, одна легковесность вкупе с тщеславием.