1968 год, 4 июня — стало апофеозом избирательной кампании Р. Кеннеди. Роберт смог закрепить свои позиции в борьбе со своим главным соперником от демократической партии Юджином Маккарти, победив в штате Калифорния. Общее количество голосов, которые были поданы за него на предварительных выборах достигали цифры, которая не оставляла сомнений в его полном успехе.
Утро 5 июня кандидат в президенты встретил в номере отеля «Амбассадор» в центре Лос-Анджелеса. «Вперед, в Чикаго!» — с шутливой воинственностью сказал он своим сторонникам, идя по коридору отеля в окружении активистов избирательной кампании и небольшого числа охранников.
Задерживаясь на несколько минут, Роберт Кеннеди решил сократить путь к залу, где должна была проходить пресс-конференция. Для этого надо было пересечь кухонные помещения отеля. Кандидат в президенты миновав ряд вращающихся дверей, оказался в узком коридоре, который был заполнен восторженной публикой. Людям, отдававшим ему свои голоса, не терпелось взглянуть на своего кумира. Никто не обращал внимания на худощавого черноволосого парня, который молча стоял, прислонившись к холодильнику. Тут он, внезапно, выхватив пистолет и начал стрелять.
Первая пуля угодила сенатору в плечо, вторая пробила голову. Но обезумевший убийца продолжал стрелять. Служащий отеля попытался выхватить у него пистолет. При этом от его выстрелов еще три человека получили ранения, прежде чем сопровождавшие кандидата олимпийский чемпион-десятиборец Рафер Джонсон и известный футболист Рузвельт Греер смогли скрутить убийцу.
Спустя несколько минут прибыли полицейские, и на запястьях убийцы защелкнулись наручники. На машине «скорой помощи» сенатора сразу же увезли в центральную больницу Лос-Анджелеса.
Группа опытных хирургов на протяжении почти четырех часов оперировала так и не приходившего в сознание Роберта Кеннеди. Но раны оказались смертельными. Несмотря на все усилия медиков, Роберт Кеннеди умер в ночь на 6 июня, примерно спустя 20 часов после выстрелов в отеле «Амбассадор».
Тем временем полицейские продолжали допрашивать убийцу, который в течении суток упорно отказывался называть свое имя. Полиция смогла установить личность убийцы по номерному клейму пистолета, зарегистрированного на имя иорданского иммигранта Серхана Бишара Серхана.
Серхан, который, с его собственных слов, когда-то с уважением относился к сенатору, возненавидел Роберта Кеннеди за его произраильскую позицию. Серхан обвинял израильтян в том, что они сделали палестинский народ бездомным, и решил, что Кеннеди должен умереть 5 июня 1968 г., в первую годовщину начала шестидневной войны между Израилем и арабскими странами. На суде Серхан пытался имитировать невменяемость, но был признан виновным в умышленном убийстве и приговорен к пожизненному заключению.
Однако, имеется звукозапись момента убийства Роберта Кеннеди: в то время рядом находился внештатный корреспондент одной из газет Станислав Прушинский, с включенным кассетным магнитофоном. Имеются сведения, что на этой записи слышно до 13-ти выстрелов. Серхан же стрелял из восьмизарядного револьвера. Так возникла версия, что был и второй стрелок.
Эта версия гласит, что Роберт Ф. Кеннеди был убит Таном Юджином Сезаром. 5 июня 1968 года Сезар, этот служащий секретной части предприятия Lockheed в Бербанке, подрабатывал охранником в отеле «Амбассадор». Он получил эту работу примерно за неделю до этого события.
Именно его пуля, а не пуля Серхана, убила кандидата в президенты. Сезар придерживался крайне правых взглядов и питал глубокую ненависть к клану Кеннеди. Это именно он стоял рядом с тогдашним сенатором Нью-Йорка, в тот самый момент, когда в него выстрелил Серхан. И его пистолет при этом, был у него руках, и на его лице были обнаружены пороховые ожоги.
Также в поддержку теории, что Кеннеди убил второй стрелявший, подтверждает отчет о вскрытии, показывающий, что в Кеннеди попали четыре раза. Одна пуля прошла через его подмышку, одна – в спину, а третья – через затылок, за правое ухо и еще одна только прострелила только костюм. Серхан же стоял прямо напротив Кеннеди во время стрельбы и не мог произвести все эти попадания.
Смертельной оказалась пуля, которая попала в голову Кеннеди. Сезар как раз был прямо позади Кеннеди и держал его за локоть, а в руке у него был вытащенный пистолет, в момент, когда Кеннеди упал на него спиной. По словам коронера, доктора Томаса Ногучи, все 4 выстрела, которые поразили Кеннеди, были «контактными» выстрелами, произведенными из-за спины, при этом ствол касался или почти касался его тела».
Сезар потом, по его словам, продал свой пистолет 22-й калибра какому-то знакомому через несколько недель после убийства.
Ассортимент товаров и одежды в центральном универмаге г. Кемерово, конец 70-х годов.
В украинском селе Бровахи под Корсунь-Шевченковским жила семья Лысенко. В разные годы у Макара Назаровича и жены его Евдохи родилось шестнадцать детей – 5 дочерей и 11 сыновей. Отцу и матери удалось сберечь всех своих детей в самые сложные годы, провести их всех через болезни и голод живыми. В 1933 году Евтух, один из сыновей, в поисках лучшей доли подался на заработки в Киев, затерялся из виду, утратил связь с семьей и где-то умер. Отца не стало в начале 1940-го. А когда началась Великая Отечественная, из материнского дома ушли на фронт десять сыновей: Хтодось, Петро, Иван, Василь, Михайло, Степан, Николай, Павло, Андрей и Александр.
Первым в 1944 году вернулся сын Николай. Выжил он чудом в бою, в котором потерял всех своих товарищей. До войны он был трактористом, а перед тем, как попасть на фронт, ему пришлось пережить немецкие лагеря в Корсуне и Киеве. И каждый раз он бежал оттуда. Осенью 1943 многих людей собрали в Дарнице в огромный сарай, но уничтожить не успели – пришли советские войска. Тогда встал Николай к пушке и пошёл на Запад.
Степан был танкистом и первый свой бой принял под Смоленском. Из того боя его вынесли через 2 недели с тяжёлым ранением в голову. В госпитале провёл 1,5 года и вернулся в свою 83-ю гвардейскую танковую дивизию. А когда война закончилась поехал добивать фашистов на Дальнем Востоке. Домой вернулся в 1947 году.
Павло Лысенко, война для которого началась под Корсунем, тоже вернулся домой только в 1947. Было у него после окончания войны дело в Карпатах – в рядах Красной армии чистил леса от бандеровцев. А когда пришёл домой – мама не признала. В хате у неё в это время квартировали новобранцы, которых отправили рубить лес. Постучал в окно Павло, а мама услыхала, да рукой только махнула: «Иди, иди, солдатик, полон дом…» Потом признала, плакала.
Самым радостным событием для Павло на войне, по его словам, стала случайная встреча с братом Михайло. Полковой разведчик Михайло Лысенко шёл (сам, правда, того не зная) за орденом Славы. В эту ночь они с товарищем в тылу у немцев захватили бронетранспортер и семь солдат с офицером. День Победы он встретил в ереванском госпитале, куда попал из венгерского города Мишкольца.
Хтодось пришёл с фронта без ноги – под Будапештом напоролся на мину. Дивизионная разведка, в которой воевал брат Хтодось, нарвалась на минное поле. Вспоминал, что, когда его раненого везли на телеге, кричал он от боли и страха криком. И тут подошёл к нему пожилой дядька и говорит: «Ты что? Без ноги и кричишь. И жить, и работать можно. Вон у человека оба глаза выжгло, пусть он кричит». Подумал Хтодось: «А верно. Ему хуже, пусть он… И замолк.» Вернулся, мать плакала– главное, что живой.
Василий Лысенко был единственным офицером среди братьев – войну прошёл комвзвода и минометной батареи. Войну закончил в Будапеште, где третий раз был тяжело ранен. Попал в госпиталь в Ереване. Оттуда и возвращался домой к матери.
Для Ивана война стала «кружением»: из дома на север, на линию Маннергейма и снова домой. Оборонял Черкассы, Лубны, Ромны, Киев. Под польским городом Треблинка попал в плен, бежал. А потом с советской танковой частью дошёл до самой Вены, чтобы уже навсегда вернуться домой.
Петро тоже прошёл всё войну, домой не писал – куда писать, если родное село под немцами. А после войны стол почтальоном, будто покрывая свою вину за те, ненаписанные, письма.
Андрей был пехотинцем, в конце войны под Яссами был тяжело ранен. Домой тоже вернулся без ноги, но как радовалась мама! После войны стал печником. А в селе говорили: «Ой и теплые у него печи! Сам больше всех на маму свою, Евдокию Даниловну, похож и тепло её людям несёт.»
А больше всего радовалась семья, когда вернулся с войны последний брат – Сашко. Самый молодой Александр, которому в 1944 г. исполнилось лишь 18 лет, штурмовал Берлин. Вспоминал потом, что хотел расписаться на Рейхстаге, да постеснялся – почерк неважный. Откуда было взяться почерку, если с восьми лет пас скотину, а в пятнадцать лет война началась. В Берлине, остался дослуживать свой армейский срок после войны, посылая матери и пяти сестрам (братья семьями обзавелись уже) посылки. А вернувшись, женился, стал в колхозе работать плотником, шорником, мельником.
А какая у их была мама! Худенькая, веселая, певучая и приветливая. Она и работала до 77 лет, до последнего дня, как мотылек. Решили поставить ей в Бровахах памятник, как матери. Скульптор Константин Чеканов из Днепропетровска сделал модель. Днепровский завод безвозмездно отлил скульптуру. За памятником председатель колхоза высадил десять тополей и пять плакучих ив (в память о дочерях). Хорошо получилось.
На этом фото, сделанном корреспондентом Юрием Ростом, стоят все десять сыновей 1982 год
1983, Стив Джобс показывает средний палец логотипу IBM (это один из крупнейших в мире производителей аппаратного, программного обеспечения и IТ-сервисов)
Боснийский стрелок со снайперской винтовкой, находясь на 20 этаже здания, пытается определить местоположение сербского снайпера, расположившегося на горе, напротив. 1992 год Сараево.
Арестованные милиционеры из охраны Верховного совета, октябрь 1993 года
Дамы на работе… Москва, 4 августа 1999 г.
Тинатин (Тина) Гивиевна Канделаки (груз. თინათინ კანდელაკი). Родилась 10 ноября 1975 года в Тбилиси. Российская журналистка, телеведущая, продюсер.
С 1990-х годов работала в журналистике. Сначала на радиостанции «Радио 105», затем на грузинском телевидении (Второй канал — «меоре архи»).
В 1995 году переехала в Москву, где стала работать со Станиславом Садальским и Александром Пряниковым на различных радиостанциях и телевизионных каналах: «М-радио», «РДВ», «Радио Рокс», «Серебряный дождь», «2×2», «Муз-ТВ». На канале ТВЦ под псевдонимом Дадиани вела программы «Времечко» (на фото в 1999 году) и «Аллё, народ!» (в паре с Алексеем Шахматовым), «Ой, мамочки!» (в паре с Андреем Кондрахиным). Затем была ведущей шоу «Я знаю всё!» на канале «ТВ-6». С сентября 2002 года вела программу «Детали» на телеканале СТС, где брала интервью у известных деятелей шоу-бизнеса. Для раскрутки в медиа пространстве снималась в мужских журналах.
История в фотографиях, часто бывает познавательней длинных описаний и размышлений. Это просто немой свидетель происшедшего, важного, исторического и не очень события. Зачастую, на них запечатлена жизнь самых обычных людей в обстановке той эпохи, в которой они жили.
Роберт Смоллс родился рабом в 1839 году и был им до 22 лет. Его мать, также рабыня, всегда боялась за сына, поскольку у того был своенравный и дерзкий характер. В детстве она пыталась предостеречь Роберта, чтобы тот был смиреннее — лихих рабов не любят, и могут запороть на смерть. Но это Роберта не пугало, хотя он видел, как других рабов, работающих в поле, постоянно избивали и хлестали кнутами. В 12 лет по просьбе мамы хозяин отправил пацана работать в доки, чтобы он знал, какая судьба ждет непокорных. Но жизнь распорядилась иначе.
Гражданская война 1861-1865 г.г. в Америке была в самом разгаре. Наряду с сухопутными боевыми действиями война велась также на реках и морях. Обе стороны строили и активно использовали небольшие речные и огромные, морские броненосцы и канонерские лодки, а также переоборудовали под военные корабли торговые суда. На одной из канонерских лодок рабовладельцев-южан, с символическим названием «Плантатор», под флагом Конфедерации, и служил рулевым чернокожий раб Роберт Смоллс, которого его господин на время войны «отдал в аренду» морским силам Юга.
Команда канонерки больше чем наполовину состояла из таких же, как Смоллс, рабов. Белыми были только офицеры, боцман да несколько матросов из артиллеристов. В лучших традициях рабовладельческого Юга белая часть экипажа сторонилась своих чернокожих сослуживцев, питалась и жила отдельно так, как это только было возможно в стеснённых корабельных условиях. Однажды в середине мая 1862 года все белые члены экипажа, включая офицеров, сошли на берег для совместной попойки по какому-то поводу. Рабы остались на корабле, поддерживая пары в котле, наводя лоск и чистоту на палубе и неся караульную службу по охране «Плантатора» в гавани Чарльстон.
Рулевой Смоллс собрал всех своих собратьев в кубрике и предложил дезертировать с флота южан и бежать на свободный от рабства Север. Поначалу предложение было встречено без энтузиазма: все прекрасно знали, что делают белые с пойманными беглыми рабами!
А в том, что в скором времени их всех переловят, сомневаться не приходилось: вся округа кишела войсками Конфедерации, хозяева близлежащих ранчо все до единого были рабовладельцами и рассчитывать на их помощь не приходилось. Возвращение беглецов под боцманские линьки (а то и под прицелы расстрельной команды!) было только делом времени. Но когда Смоллс объяснил товарищам, что согласно его плану, они убегут на корабле! Благо рулевой и кочегары свое дело знали. Не особо таясь, отдали швартовы и сначала медленно, а потом по мере разведения паров всё быстрее и быстрее потянулись к выходу из гавани. Флаг Конфедерации развивался на фок-мачте, труба нещадно дымила, а огромные гребные колёса весело шлёпали по водной глади. Свобода!
Как это ни странно, но беглецов не преследовали. На них просто не обратили внимания: ну пошла и пошла канонерка по своим военным делам… То, что на ней не было капитана и половины команды, никто не знал.
Встретив в море корабли северян, на канонерке быстренько спустили флаг Конфедерации и подняли белый флаг, наспех сделанный из капитанской простыни. Командование северных штатов высоко оценило поступок Роберта Смоллса. Ему как автору и главному исполнителю побега была выдана денежная премия в сумме 1,5 тыс. долларов, что было довольно-таки внушительной суммой в то время. Канонерка была принята во флот северян, а Смоллс остался на ней всё тем же рулевым.
В 1863 году в одном из боёв, в котором корабль получил тяжкие повреждения и беспомощно дрейфовал к вражескому берегу, Роберт Смоллс взял на себя командование вместо струсившего и растерявшегося капитана канонерки. Под непрекращающимся обстрелом он с помощью команды устранил повреждения и потушил начавшийся пожар, после чего благополучно привёл корабль в родную гавань.
Опозорившийся капитан канонерки был снят с должности и переведён с понижением на другой корабль, а чернокожий бывший раб Роберт Смоллс был назначен новым капитаном. В его назначении было две особенности, которые начинались со слова «впервые», а именно: впервые во флоте Соединённых Штатов командиром военного корабля был назначен негр, и впервые командиром был назначен… неграмотный. Достоверно известно, что грамоте Роберт Смоллс был обучен только в 1864 году. В 1867 году бывшая канонерка была сдана на слом и до ее последнего дня капитаном на ней был Роберт Смоллс.
Вернувшись в родной город, Роберт выкупил дом своего бывшего хозяина, которого выселили за неуплату долгов. Там он и поселился со своей женой, детьми и матерью. Бывший хозяин пытался оспорить покупку, но с треском провалился в суде.
Бывший раб открыл свой бизнес: магазин бытовых товаров. Когда дела пошли хорошо, запустил конную железную дорогу, предприятие процветало.
Народ Смоллса любил. После многолетней работы в законодательном собрании в 1894-м году он стал конгрессменом США от штата Южная Каролина. Умер Роберт в 75 лет у себя дома. Друзья и коллеги описывали его как умного и решительного человека.
Сборщики хлама, (старьевщики) 1886 год, Нижний Ист-Сайд. Нью-Йорк, также известные как шифонье, собирали мусор, такой как стекло и обрывки одежды, которые затем продавались на развес для вторичной переработки. Сбор тряпья считался занятием честным, на ступеньку выше нищего.
6 января 1898 года в Италии провели первый официальный товарищеский футбольный поединок, в котором приняли участие футбольная секция «Клуба атлетики и крикета Генуи» (нынешний «Дженоа») и «ФК Торинезе» (нынешний «Торино»), матч закончился со счетом 0:1 в пользу последних.
В общей сложности эту игру посетил 261 человек, что для подобного события того времени стало, можно сказать, фурором. Плата за вход на тот матч составляла целую лиру, а в общей сумме организаторам матча удалось собрать около 300 лир.
Хотя, до этого матча в Италии в футбол уже играли целых 2 года и даже проводили внутренние соревнования, но они были признаны неофициальными.
К маю 1898 года был принят, если так можно сказать, регламент первого итальянского чемпионата – все матчи проводятся в одном месте (на тот момент устраивать поездки между регионами и тем более провинциями было непозволительной роскошью), игра должна была длиться 90 минут, а сам турнир проходить по олимпийской системе (победитель проходит дальше, проигравший вылетает).
Итак, первый матч турнира состоялся 8 мая 1898 года – в 9 утра по местному времени на стадионе «Велодром Умберто I» в Турине, в первом в истории официальном дерби в рамках итальянского чемпионата, «ФК Торинезе» потерпел поражение от туринского «Интернационале» (0:1). Оба клуба, кстати, чуть позже сольются воедино. А уже в 1906 году на их базе и с несколькими сбежавшими игроками из «Ювентуса» будет создан «Торино», существующий и по ныне.
Кстати, среди итальянских футбольных историков до сих пор ведутся споры о том, кто же забил тот самый победный гол – один из пионеров итальянского футбола Эдоардо Босио или же англичанин Джон Сэвидж, который станет впоследствии одной из главных звезд «Ювентуса». Большинство все же склоняется в пользу последнего.
Во втором полуфинальном матче «Дженоа» одолел «Туринскую Гимнастику» (2:1), став вторым финалистом. Сразу после игры все четыре команды сделали небольшой перерыв, устроив прямо на поле мини-пикник с бутербродами и вином Barbera, а уже затем после обеда финалисты приступили к выявлению первого чемпиона в истории Италии.
Финал состоялся в этот же день приблизительно в 15:00 по местному времени. «Борьба с обеих сторон была живой и ожесточенной. После двух часов игры оба клуба так и не выявили сильнейшего (прим. на тот момент счет был 1:1), поэтому игру пришлось продлить еще на 20 минут. Генуэзцы, хоть из-за удаления игрока и находились в меньшинстве, сумели забить гол и все-таки выиграть встречу, став чемпионами. Честь последнего гола принадлежит игроку по фамилии Ливер», – говорилось в пятничном выпуске La Gazzetta dello Sport от 13 мая 1898 года.
После матча игроков «Дженоа» награждал лично герцог Абруццо принц Луиджи Амедео Савойский. Генуэзцы получили в награду серебряный кубок и памятную табличку – они стали первыми чемпионами по футболу в истории Италии.
Прачки на Енисее. Красноярск, начало 20-го (раскрашено)
1902 год. Фото часового, фельдфебеля 16-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Алексея Страхова, полного Георгиевского кавалера, у памятника Александру II в Кремле, Москва.
Фельдфебель, уроженец Томской губернии, Мариинского уезда, является одним из героев последней Китайской кампании, в течении которой он получил все четыре степени. При взятии крепости Хунчун, находясь в составе охотничьей команды, Страхов вынес из боя раненного начальника команды, за что награжден 4-ой степенью; 3-я степень была наградой за молодецкую разведку, произведенную с конными охотниками; затем Страхов, имея под своей командой всего трех охотников, разбил шайку хунхузов в 60 человек, а после того Страхов совершил новый подвиг: когда начальник охотничьей команды (из 50 конных охотников и 3 казаков), сотник Демченко, придавленный убитой под ним лошадью, выбыл из строя, Страхов принял команду над охотниками и задержал с ними шайку хунхузов в 400 человек, до прихода полковника Столицы. За последние два отличия Страхов награжден 2-ой и 1-ой степенями Георгиевского креста.
Заместитель министра по делам колоний Уинстон Черчилль. Лондон. Великобритания. 1905
Один из первых автомобилей скорой помощи, Санкт-Петербург. 1910-е гг
Война Балканского союза против Османской империи длилась с 25 сентября 1912 года до 17 мая 1913 года. Сражение при Адрианополе.
Вообще, Адрианополь исторически удачное место для болгарской армии. В 1205 году у стен этого города болгарский царь Калоян разгромил наголову латинского императора Балдуина I, который был пленен и закончил жизнь в застенках болгарской столицы Трново, и в истории это событие известно тоже как битва при Адрианополе.
Но сейчас это турецкий город Одрин. Штурм города начинается 24 марта 1913 года в 13-00 с артиллерийской подготовки, которая продолжается 10 часов. В 4.00 утра 25 марта атаку начинают войска Восточного сектора против передней оборонительной линии турок. К 9-00 утра позиции взяты, и болгарские войска продолжают наступление на главную турецкую линию обороны, где они были остановлены ожесточенным сопротивлением турок.
В Южном секторе болгарские войска с боем заняли новую позицию, перед первой турецкой линией, а на западном и северо-западном направлениях атака сербских войск была отброшена турками, а сербы понесли весомые потери. Вопреки вроде бы скромным успехам на этих второстепенных направлениях туда удалось отвлечь достаточно турецких войск, что помогло главному удару в восточном секторе.
В тот же день командующий операцией генерал-лейтенант Никола Иванов начал штурм главной линии турецких укреплений в восточном секторе. Атака началась в 23 часа 25 марта.
Болгарские войска штыковой атакой взяли форт «Айджиолу» примерно в 2 часа ночи, а в 6 часов утра турецкий командир форта «Айвазбаба» уведомил через телеграф своего командующего, что все его орудия уничтожены, артиллеристы мертвы, а болгарские солдаты входят в форт. После этого турецкий командир уничтожил телеграф и застрелился.
После восьми часов боев все форты основной турецкой линии обороны в восточном секторе (Айвазбаба, Айджиолу, Кестенлик, Куручешме, Йълдъз, Топьолу и Кавказ) капитулировали.
Утром 26 марта болгарские войска начинают входить в Одрин, а турецкая оборона рухнула по всем направлениям, и до полудня крепость пала, а турецкий генерал и командующий Шукри-паша сдался в плен гвардейцам генерала Георгия Вазова и вручил свою саблю командующему Николе Иванову.
Болгарская армия потеряла убитыми 1 986 человек и ранеными 6 655. Сербские потери в битве были 274 убитыми и 1 173 ранеными. Турецкая армия потеряла убитыми около 7 000 человек и около 65 000 (15 генералов, 1200 офицеров) попали в плен. Союзнические войска взяли и 413 орудий, 46 пулеметов, 12240 винтовок.
На фото болгарские войска на форте „Айвазбаба“, 26 марта 1913.
Медсестры в траншеях между больничными палатами. Первая мировая война. Франция. 1918 год.
Маленькая девочка посещает аллигаторную ферму в Лос-Анджелесе, 1920-е годы.
