Пытливый и любознательный с детства, Андреас Везалий хотел глубоко постичь науку, которой решил посвятить всю свою жизнь. А хотел он заниматься медициной, потому что родился и вырос в семье потомственных медиков: врачами были его дед и прадед, а отец служил аптекарем при дворе испанского короля Карла V.
Когда Я. Сильвий читал лекции, препараторы вскрывали трупы собак и демонстрировали студентам органы, о которых рассказывал именитый профессор. Но препарировали они не всегда умело, зачастую повреждали и уродовали органы, в результате чего студенты получали искаженное представление о строении внутренностей. И А. Везалий сам взялся за вскрытие трупов: профессор был недоволен, другие студенты насмешливо отнеслись к поступку своего сокурсника, так как для будущего доктора медицины вскрытие трупов было занятием унизительным. Однако А. Везалия их насмешки не смущали, ведь он занимался этим, чтобы глубже познать внутреннее строение организма.
Со временем пытливый студент стал задавать на лекциях вопросы, которые свидетельствовали о его сомнении в правоте Галена. Например, он спрашивает о слепой кишке, которую Гален считает самостоятельным органом, напоминающим большой мешок и служащий как бы вторым желудком. «Но ведь мы видим, что это не так», — заявлял А. Везалий, держа в руках отсеченную слепую кишку. Он может доказать, что Га-лен ошибался, причем не раз. Да он и не мог не ошибаться, ведь вполне вероятно, что, давая описание внутреннего строения человеческого организма, знаменитый врач большей частью основывался на своих наблюдениях над животными. А. Везалий был убежден, что основой медицины является анатомия: не зная внутреннего строения человеческого организма, невозможно бороться с болезнями. И чтобы заниматься анатомированием, он использует любую возможность: если у него были деньги, договаривался с кладбищенским сторожем, и тогда в его руки попадал труп, годный для вскрытия.
Три года провел Везалий в Парижском университете, а потом из-за сложившихся обстоятельств отправился в Лувен, где тоже был достаточно известный университет. Но здесь он снял с виселицы труп казненного преступника для вскрытия, и духовенство потребовало наказать его за подобное кощунство. Везалий понял, что спорить бесполезно, и, покинув Лувен, отправился в Падую, откуда еще несколько лет назад получил официальное приглашение преподавать в университете. На медицинском факультете Падуанского университета было много молодых преподавателей, и Везалий полагал, что молодежь скорее поймет его… Получив степень доктора медицины, он стал с вдохновением читать лекции, которые всегда привлекали много студентов, и продолжал свои собственные исследования. И чем глубже молодой доктор медицины изучал внутреннее строение организма, тем больше он укреплялся в мысли, что в учении Галена немало серьезных ошибок. Да, Гален был великим врачом, но с той поры прошло много времени. Познание человеком мира ушло далеко вперед, и естественно, что целый ряд положений, соответствующих уровню знаний прежних эпох, нуждается в пересмотре.
И для Везалия начались годы напряженной работы над многотомным трудом, в котором он хотел отразить современный ему уровень медицинских знаний и внести поправки в представление о строении человеческого тела. Такое сочинение невозможно создать за письменным столом, ведь опровергнуть некоторые прежние заблуждения можно лишь с помощью фактов, а их может дать только опыт. Четыре долгих года работал Везалий над своим трудом, и в 1543 году в Базеле увидело свет его 7-томное сочинение «О строении человеческого тела». Я. Сильвий резко выступил против своего бывшего ученика, а вскоре появился написанный им памфлет «Опровержение клевет некоего безумца на анатомию Гиппократа и Галена…», в котором опровергались все доводы, выдвинутые Везалием. Содержались в нем и призывы самым строгим образом наказать того, кто неуважительно отнесся к великому Галену и посмел усомниться в его учении.
А. Везалий предвидел, как обернутся события после опубликования им своего труда, ведь еще раньше он писал:
Мой труд вызовет нападки со стороны тех, кто не брался за анатомию столь ревностно, как это имело место в итальянских школах, и кто уже в преклонном возрасте изнывает от зависти к правильным разоблачениям юноши.
Сочинение Везалия и памфлет Я. Сильвия вызвали целую бурю в научном мире. На головы молодых ученых, которые не желали мириться с застоем в науке, полились потоки брани. Я. Сильвий требовал расправы над ними и даже обращался к императору с призывом примерно наказать Везалия. На сторону старого профессора встало большинство именитых медиков, а вскоре сочинением Везалия заинтересовалась и церковь. Внося поправки в положения Галена, ученый вольно или невольно задевал и церковное учение, а это уже ересь. Ведь если Бог создал Еву из ребра Адама, значит, у мужчины должно быть на одно ребро меньше, чем у женщин. Везалий же, вскрыв множество трупов, увидел, что это не так… Не посчитался он и с утверждением о том, что в человеческом скелете есть неуничтожимая косточка, которая не горит в огне и т. д. В ней заложена та таинственная сила, с помощью которой человек воскреснет в день Страшного суда, чтобы предстать перед Господом. И хотя эту косточку никто не видел, ее описывали в научных трудах и в существовании ее не сомневались. А Везалий прямо заявил, что при исследовании человеческого скелета он такой косточки не обнаружил. Многие другие утверждения сочинения «О строении человеческого тела» тоже были признаны еретическими. С каждым днем обстановка вокруг ученого накалялась. Профессора, еще так недавно относившиеся к своему молодому коллеге с почтением, стали сторониться его, даже не отвечали на поклон. Поредели ряды слушателей на лекциях Везалия, многие студенты благоразумно перешли к другим преподавателям, по городу стали распространяться самые нелепые слухи и анонимки. Везалий пытался бороться, но в одиночку ему приходилось трудно, противники же сделали все, чтобы жизнь ученого стала невыносимой. К тому же его делом всерьез занялась церковь, и Везалий понял, что надеяться ему не на что: в атмосфере травли и злобной клеветы над ним могут в любую минуту учинить расправу. Ему горько было расставаться с Падуей и университетом, не хотелось прерывать свои исследования, но другого выхода не было.
Как раз в это время Везалий получил приглашение от императора Карла V занять место придворного лекаря Королевский двор, находившийся тогда в Брюсселе, мог бы стать для ученого надежным укрытием от преследований. Правда, там у него не будет кафедры, и он не сможет заниматься со студентами, да и должность для Везалия была совсем неподходящей: ведь он был ученым и исследователем, а теперь приходилось угождать своим именитым пациентам, угадывать их мысли и желания, участвовать во всех придворных церемониях… А для него было пыткой надевать придворный костюм, присутствовать на балах, соблюдать установленные этикетом обычаи и традиции. Со щемящим чувством тоски вспоминал Везалий о благодатном времени, проведенном в Падуанском университете, однако и в Брюсселе он не прекращал работы. Все свободное время он посвящал своему трактату, вносил в него поправки и дополнения, уточнял то, что казалось ему не вполне убедительным. Великой радостью стало для него второе издание трактата «О строении человеческого тела».
Но пришел конец пребыванию Везалия и в Брюсселе. Его покровитель, король Карл V, отрекся от престола и удалился в монастырь, а на трон вступил его сын — Филипп II, который не любил ученого и открыто выражал ему свою неприязнь. Этим поспешили воспользоваться завистники и недруги придворного лекаря, Везалий почувствовал, что ему надо уезжать из Брюсселя. Он просил Филиппа II отпустить его в Италию, но своенравный император воспротивился.
Сердце Везалия терзала такая нестерпимая тоска, что даже о любимой работе он не мог думать. При короле Филиппе II суровые запреты церкви анатомировать трупы вновь коснулись ученого. Нарушить их — значит вступить в открытый конфликт с церковью, и Везалий с горечью писал: «Я не мог прикоснуться рукой даже к сухому черепу, и тем менее возможности я имел производить вскрытия». Он старался не давать ни малейшего повода для обвинений, но враги давно искали предлог, чтобы свести с ученым счеты. И вновь полились на Везалия потоки клеветы, а в довершение всего ему предъявили обвинение в том, что он анатомировал живого человека. Приговор церкви гласил: «Придворный медик Андрей Везалий должен во искупление грехов своих отправиться на поклонение в святые места к Гробу Господню». Ранним утром на корабле, отплывавшем из Венеции, ученый отправился в путь…
В один из октябрьских дней 1564 года на острове Занте, омываемом Ионическим морем, в маленьком домике, окруженном зарослями маквиса, умирал великий Андрей Везалий. Современники называли его «гением природы» и «славой врачебного искусства», поэты посвящали ему стихи, его имя называли в ряду величайших ученых мира. А он умирал вдалеке от родной земли и от семьи — одинокий и затравленный, словно преследуемый зверь…
За столетия заросла травой могила великого человека, и воды смыли надпись на каменной плите. Но сохранились поэтические строки, посвященные ученому, которого называли «несравненным».
Этот Везалия прах и народами чтимые кости, Остров, в какой бы дали ты не скрываешь в себе… Путник, шаги задержи и о делах позабудь, Помни, что гений природы здесь пред тобою…