«Тригор»

Вид завода с реки. 1901 год

О московском Трехгорном пивоваренном заводе имени А. Е. Бадаева

В 1896 году в Нижнем Новгороде проводилась одна из самых крупных и известных российских выставок — Всероссийская промышленная и художественная. Для нее товарищество подготовило брошюру с довольно подробным описанием завода и небольшим исследованием, в котором на основе анализа статистических данных о потреблении алкоголя в странах Европы и США делался вывод о том, что «качество потребляемого населением пива в сильной степени влияет на ограничение пьянства», и выражалась надежда на поддержку пивоваренной отрасли со стороны правительства²³.

Трехгорное товарищество удостоилось права изображения на своей продукции и вывесках второго Государственного герба²⁴ — вскоре на рынке появился «Двойной золотой ярлык».

Успешное развитие поставило вопрос дальнейшего расширения мощностей. Товарищество обратилось к властям с просьбой о разрешении увеличить основной капитал до полутора миллионов рублей, и 30 апреля 1898 года просьба была удовлетворена Министерством финансов. Выпустили тысячу дополнительных паев по 500 рублей. При этом их приобретателям вменялось в обязанность внести в запасный капитал еще и «премию» в размере 123 рублей 3 копеек за пай²⁵. Вероятно, этого оказалось маловато: 31 мая 1900 года министерство разрешило увеличить основной капитал еще на 300 000 рублей, выпустив дополнительно 600 паев. Но теперь их оплата производилась не наличными, а «из капитала на расширение предприятия, образовавшегося путем добровольных отчислений из полученных за минувшие годы прибылей». Эти паи могли получить только члены товарищества, причем бесплатно и «пропорционально числу имеющихся у них паев»²⁶.

Итак, к 1901 году размер основного капитала достиг 1 800 000 руб­лей, запасный исчислялся в сумме 450 000 рублей; было открыто 18 складов в разных городах, куда пиво доставлялось бочками в собственных вагонах-ледниках. Цена 500-рублевых паев на московской бирже колебалась от 1100 до 1400 рублей, дивиденд составлял 12 % от номинала²⁷ (для сравнения: в то же самое время петербургская «Бавария» выдавала дивиденд по 26 %, Калинкинское пивоваренное товарищество делало это не регулярно и всего по 5–8 процентов на пай, а московское Хамовническое не выдавало вообще)²⁸.

С такими финансовыми показателями товарищество встретило 25-летний юбилей, отпразднованный 28 января 1901 года. На торжестве «после молебствия следовало чествование правления в лице директоров А. А. Кемпе, П. И. Голубкова и П. И. Щукина, состоящих в этих должностях с основания завода»²⁹. Автор корреспонденции сообщил также: «В честь названных лиц <…> учреждена в Московском реальном училище стипендия». Среди прочего на обеде зачитали вышедшее отдельным изданием стихотворение С. Абрамова, воспевающего успехи предприятия³⁰.

В 1903 году редакцией журнала «Вестник финансов» под эгидой Минфина был выпущен «Список фабрик и заводов Европейской России», особенно интересный тем, что в нем приводились сведения, полученные как через отдел промышленности министерства, так и непосредственно от владельцев предприятий. По официальным данным, на заводе сварили 2 229 500 ведер пива и 19 600 ведер меда на 2 137 600 рублей при 667 рабочих; дирекция же сообщала о 1 920 000 и 34 000 ведрах соответственно на 2 030 000 рублей и о 794 рабочих; при этом было переработано около 400 000 пудов ячменя, 3900 пудов хмеля, 3500 пудов меда, 2900 пудов сахара³¹. О причинах расхождения в цифрах можно только догадываться, но, скорее всего, дело заключалось просто в разных системах учета или в разном времени подачи сведений.

В разгар революционных потрясений, 27 декабря 1905 года, на общем собрании пайщики решили из полученной за 1904–1905 операционный год прибыли внести 150 000 рублей в специальный фонд на случай потерь от забастовок³², однако фонд этот не был израсходован по назначению. Крупных неприятностей не произошло; очередной год принес чистую прибыль в размере 745 966 рублей, и из нее, помимо обычных выплат, выделили 195 980 рублей «в распоряжение пайщиков». Заметим, что тогда дивиденд составлял 15 %, то есть по 75 рублей на пай. Суммы вознаграждения членов совета и правления составили 104 148 (1905) и 81 984 (1906) рублей³³.

Как оказалось, деньги из двух названных выше фондов с добавкой средств из фонда погашения износа строений и машин пошли на увеличение основного капитала до 2 700 000 рублей. Но на сей раз не стали выпускать новые паи — увеличили стоимость каждого до 750 рублей «с тем, чтобы об изменении номинальной стоимости паев учинена была на них особая отметка путем наложения удостоверяющего штемпеля». Соответствующее разрешение властей последовало 26 апреля 1907 года³⁴, его реализация — до 26 сентября³⁵.

Вскоре были опубликованы следующие сведения: на заводе работают 1100 человек; директорами правления избраны Альберт Альбертович Кемпе, его сын Борис Альбертович Кемпе и Петр Васильевич Кастерин; производятся пиво и мед на сумму 5 780 000 рублей в год³⁶. Разрешение на очередное увеличение основного капитала товарищество получило 8 апреля 1910 года: нарицательная стоимость пая выросла до 1000 рублей путем взноса по 250 рублей на пай³⁷. На предприятии вознамерились расширить ассортимент продукции, и 29 июня 1910 года вышло высочайшее повеление о внесении в устав товарищества изменений, позволяющих «приготовление кваса, минеральных и фруктовых вод и иных тому подобных напитков»³⁸.

Предприятие числилось в списке главнейших торгово-промышленных фирм России³⁹. Правление старалось быть в курсе всех новых технологий. Сообщалось, например, что с ноября 1912 года на заводе проводили пробные варки пива по нашумевшему способу профессора Натана и даже специально устроили для этой цели отделение, рассчитанное на 600 000 ведер; однако результаты оказались плачевными, и опыты прекратились⁴⁰.

Судя по официальным данным Министерства финансов, несмотря на бушевавшую в империи борьбу против спиртных напитков, в 1913 году за 292 рабочих дня на заводе сварили почти 5 000 000 ведер пива на сумму 6 304 739 рублей, размер акцизных выплат превысил 1 400 000 рублей⁴¹. Однако дальше все пошло не так успешно. В 1914 году варки проводились только в течение 163 рабочих дней, за это время удалось произвести три с небольших миллиона ведер пива⁴². Начавшаяся война окончательно смешала планы: продажу в России напитков крепостью более 1,5 % запретили, изготовление пива потеряло коммерческий смысл. В ожидании скорой победы можно было, конечно, временно перейти исключительно на квас и минеральные воды, но на безалкогольных напитках много не заработаешь. Созрело решение расширить сферу деятельности и даже сменить наименование. Высочайшее разрешение воспоследовало 17 января 1916 года. Фирма стала называться «Трехгорное пивоваренное и торгово‑промышленное товарищество на паях “Тригор”». Отныне она имела целью не только содержание пивзавода в Москве, но также «устройство и содержание всякого рода заводов, фабрик и других промышленных заведений», производство «всякого рода продуктов и фабрикатов, равно торговлю». Запрещалось участие в управлении товариществом лиц иудейского вероисповедания, а кроме того, занятие в нем любых должностей подданными воюющих с Россией держав⁴³.

Наглядно демонстрирует главные изменения в деятельности товарищества изображение именного пая второго выпуска (1898) № 289744. Горизонтальный оттиск штемпеля в верхней части документа подтверждает увеличение номинальной стоимости до 750 рублей в 1907 году, похожий оттиск в нижней части — рост номинала до 1000 рублей в 1910-м; довольно бледный диагональный зафиксировал факт переименования.

Кстати, новое название не явилось чем-то неожиданным, поскольку телеграфный адрес предприятия гласил: «Москва, Тригор». Под этим названием завод пережил обе революции 1917 года. Скорее всего, формально он принадлежал тому же товариществу, и хотя непонятно, кто им управлял и как он существовал в Гражданскую войну, точно известно, что от разрухи пострадал крепко. Решением Президиума ВСНХ от 11 мая 1920 года завод был национализирован, передан Центроспирту (Центральному управлению ВСНХ по производству спирта) «с отнесением к 1-й группе»⁴⁵ и попал в подчинение Московского государственного треста по переработке сельскохозяйственных продуктов (Моссельпрома). Только спустя год с лишним у властей дошли руки до «гибнущего колосса — Трехгорного завода; предполагается изготовлять [на нем] пивные и медицинские дрожжи и пиво для Наркомздрава»⁴⁶. Позднее сообщалось: выпускаемые «лечебные дрожжи по своим качествам не уступают зарубежным»⁴⁷. Вместо пива варили солодовый напиток. У «Трехгора» (или «Тригора») имелся производственный план (тогда называемый программой): 21 000 ведер напитка и 18 000 бутылок дрожжей в месяц; имеются сведения по его выполнению. Так, в январе 1922 года при остром недостатке сырья завод работал только 9 дней и сварил лишь 4050 ведер напитка (19,2 % плана); в феврале произвел 3624 ведра (17,3 %)⁴⁸.

В это время совершился коренной перелом в жизни всей пивоваренной промышленности России: совместным постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 3 февраля 1922 была легализована продажа пива населению⁴⁹. По всей стране прокатилась волна восстановления старых пивзаводов и открытия новых. Вероятно, благодаря близости к центрам принятия решений «Тригор» как бы предвосхитил этот момент и «начал работать с января 1922 года, выработав около 5 тысяч ведер вместо довоенных ½ миллиона ведер в месяц. За 22–23 г. фактически было выпущено из производства 1 750 000 ведер пива»⁵⁰. Есть и более точные сведения, согласно которым «Тригор» выпустил на рынок свою первую после революции партию пива в мае — 10 756 ведер (51,2 % от плана). При этом отмечалось, что «изделия завода по качеству своему вполне хороши и имеют сбыт не только в Москве, но и в провинции, успешно конкурируя с продуктами других пивоваренных заводов»⁵¹. Да‑да! и при столь мизерном производстве имела место конкуренция: в Москве действовали также Хамовнический и Шаболовский пивзаводы, не считая еще трех мелких, просуществовавших совсем недолго…

Трехгорный пивоваренный завод. 1876 год

О московском Трехгорном пивоваренном заводе имени А. Е. Бадаева

Завод давно уже прекратил выпускать продукцию, однако внимание москвичей к нему не ослабевает. Именно его считают символом славного «пивного» прошлого столицы; и это мнение вполне справедливо, хотя в солидной истории предприятия, охватывающей сто тридцать лет, были не только триумфальные страницы.

Временем начала деятельности пивзавода обычно считают 1875 год, что не совсем точно. В том году только образовалось «Трехгорное пивоваренное товарищество в Москве». Решение основать новый пивзавод несло немалые риски: в городе уже имелись заводы «Московская Бавария», Шаболовский и Хамовнический, работали склады нескольких иногородних производителей пива.

Процесс создания завода известен «из первых рук»: его довольно подробно описали сами владельцы в предисловии к альбому фотографий, выпущенному в связи с двадцатипятилетней годовщиной предприятия¹. Здесь сообщается, что первое собрание членов будущего товарищества состоялось 1 февраля 1875 года. В уставе названы имена учредителей. Выяснить, кем были эти люди в интересующее нас время, помогли ежегодные «Справочные книги», выпускавшиеся Московской ку­печеской управой², и соответствующие тома «Материалов для истории московского купечества»³.

Тимофей Саввич Морозов (1823–1889) — покровский купец 1-й гильдии родом из крепостных крестьян подмосковного села Зуева, благотворитель и меценат. Он стал мануфактур-советником, председателем правления Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К^О», гласным Московской городской думы, членом-учредителем Общества любителей древней письменности. Один из его сыновей, Савва Тимофеевич (1862–1905), позднее тоже участвовал в деятельности Трехгорного завода (в качестве члена совета товарищества); сейчас он более всего известен как спонсор Московского Художественного театра и попутно — революционного движения.

Александр Константинович Крестовников (1825–1881) — из купцов старинного города Переславля-Залесского. Потомственный почетный гражданин, гласный Московской городской думы (1863–1876), член Комитета по устройству в Москве музея прикладных знаний (Политехнического), входил в состав советов Коммерческого ссудного банка, Практической академии коммерческих наук и других организаций.

В учреждении товарищества участвовал торговый дом «Мартиниан Борисовский с сыновьями». Сам Мартиниан (Мартемьян) Иванович Борисовский (1796–1871) был купцом 1-й гильдии из того же Переславля-Залесского, но с 1831 года состоял в петербургском купечестве и даже занимал пост городского головы во время Крымской войны (1853–1856)⁴. В рассматриваемый период членами торгового дома являлись его сыновья Никанор (ок. 1828 — ок. 1908) и Иван (ок. 1831–?), содержавшие сахарный завод в Сокольниках и бумажную прядильную фабрику в Переславле-Залесском.

Андрей Александрович Карзинкин (1826 — ок. 1906) — московский 1-й гильдии купец, почетный гражданин родом из Ярославского наместничества; торговал чаем, имел амбары, лавки и дачу в Сокольниках. Состоял членом совета Коммерческого ссудного банка, экспертом для освидетельствования контрабандного чая в Складочной таможне.

Иван Васильевич Щукин (1818–1890) — почетный гражданин, московский купец 1-й гильдии, вел обширную торговлю мануфактурой в России и Персии, был членом Коммерческого суда, учетного и ссудного комитета московской конторы Государственного банка, гласным Московской городской думы (1866–1872). Ныне более известны его сыновья Сергей (1852–1936) и Петр (1851–1912), коллекционеры и меценаты.

Козьма Терентьевич Солдатенков (1818–1901) — почетный гражданин и кавалер ряда орденов, московский купец 1-й гильдии, директор правлений крупных промышленных мануфактурных товариществ, банков, Страхового от огня общества, уполномоченный поверенный от купеческого общества, гласный городской думы (1863–1876), гласный Коммерческого суда, старшина и член Московского биржевого комитета (1855–1858), член нескольких других комитетов и советов. Книгоиздатель, коллекционер, меценат, действительный член Императорской академии художеств (1894).

Семен Петрович Вишняков (1821–1884) — московский 1-й гильдии купец, почетный гражданин, из рода кашинских предпринимателей. Торговал золотокружным товаром под фирмой «Братья И. и С. Вишняковы», имел фабрику в Якиманской части; состоял членом совета Коммерческого ссудного банка, депутатом городского депутатского собрания, почетным членом совета Московского коммерческого училища, выборным от купеческого общества.

Бенедикт Антонович Гивартовский (1826–1893) — московский 1-й гильдии купец, титулярный советник, учредитель торгового дома «Гивартовский и Дюшен» (1848), гласный Московской городской думы (1873–1876) и выборный Московского биржевого общества. Содержал комиссионерскую контору (1873), клеевую фабрику в Каретном ряду; позднее основал дрожжевой завод на Дербеневской набережной. Удостоился потомственного дворянства (1892)⁵.

Петр Петрович Дюшен (1811–1888) — почетный гражданин, московский купец 1-й гильдии, сын выходца из Франции. Торговал пряжей и мануфактурой; был членом коммерческого суда (1860–1864), гласным Московской городской думы (1863–1888), почетным мировым судьей (1866–1869), членом Московского отделения Совета торговли и мануфактур, выборным от купеческого и биржевого (1870–1888) обществ, членом Комитета для оказания вспомоществования семействам убитых воинов. Его сын, тоже Петр Петрович, позднее принимал активное участие в деятельности предприятия.

Торговый дом «К. Ф. Герике» был «прописан» в Санкт-Петербурге. В интересующее нас время во главе его стоял Карл Карлович Герике (1828–?) — «сын фридрихсгамского первостатейного купца» и потомственный почетный гражданин. Торговал мануфактурным и прочими товарами, содержал алебастровый завод⁶.

Август Августович Лутрейль (1833–1911) — французский подданный, состоявший в московском купечестве с 1873 года; тогда торговал «дровами у Пресненской заставы».

Об остальных участниках товарищества известно значительно меньше. Николай Семенович Грачев (ок. 1832–?) — почетный гражданин, член совета Коммерческого ссудного банка. А. фон Барбер — австрийский подданный. Александр Карлович Беккерс — потомственный почетный гражданин.

На первом собрании учредители определили основополагающие параметры будущего предприятия. Решено было составить основной капитал в миллион рублей; 2000 паев по 500 рублей распределить между участниками. В организационный комитет вошли Барбер, Редер, Гивартовский, Дюшен и Лутрейль. Одна из ключевых фигур всей будущей деятельности завода — технолог Альберт Альбертович Кемпе — был приглашен на этом же собрании; именно он осуществлял руководство и возведением зданий, и далее — производственным процессом. Встречаются утверждения, что именно Кемпе являлся вдохновителем всего дела — выдвинул саму идею и убедил купить участок земли, на котором завод и построили. Заметим: название «Трехгорное пивоваренное товарищество в Москве» не вполне отвечает географическим реалиям. Сейчас адрес завода — Москва, Кутузовский проспект, 12, почти центр; но до расширения границ города это была Троицко-Голенищевская волость Московского уезда⁷. Да и местность под названием «Три горы» находится хотя и недалеко, но все же на другом берегу Москвы-реки, в районе Пресни⁸.

Пайщики решили построить здания, обеспечивавшие производство пива в количестве 500 000 ведер в год с возможностью последующего увеличения мощности до миллиона ведер и даже более. Проектировал корпуса известный архитектор А. Е. Вебер. Организационный комитет начал земляные работы в апреле 1875 года; 10 мая приступили к каменной кладке, не дожидаясь ни утверждения плана строительства городской думой, ни даже легализации самого товарищества, устав которого император Александр II утвердил только 6 июня⁹. Там указана цель создания Трехгорного товарищества — «для устройства и содержания пивоваренного завода в г. Москве, а также для выделки на сем заводе в связи с пиво-медоварением портера, уксуса, дрожжей, муки и других продуктов из зернового хлеба и для изготовления из остатков, полученных от означенных производств, корма для скота»…