14 января 1700 года был объявлен именной указ Пётра I «О ношении платья на манер Венгерского» — боярам, дворянам московским и всех чинов служилым. До 1724 Петром было издано 17 указов, регламентирующих правила ношения европейского костюма. Для наглядности на городских воротах выставляли чучела с образцами.
Правление Петра I вошло в историю не только судебными и финансовыми реформами, но и преобразованиями в культурной сфере, в том числе, в области моды. Многие историки появление самого понятия моды в России связывают именно с именем Петра. За три десятилетия ему удалось не только переодеть консервативное русское дворянство на европейский лад, но и изменить стиль поведения и мышление столичных и московских жителей.
Петр I против традиций и налог на бороду
Еще до реформы Петр I традиционным долгополым одеждам предпочитал более удобное европейское платье, а в конце 1690-х годов, вернувшись из-за границы, принялся за европеизацию страны, причем начал с самого неприкосновенного – бороды.
Долгое время бритье бороды и усов считалось на Руси грехом. Поэтому, когда в 1698 году молодой царь Петр I собственноручно отрезал бороды нескольким знатным боярам, это вызвало непонимание и удивление. Однако царь был настойчив, несмотря на то, что многие видели в его действиях неуважение к исконно русским традициям. К тому же, после сбривания бороды дворяне лишались привычного мужественного внешнего вида, священники отказывались обслуживать безбородых, и были даже случаи, когда после принудительного бритья бояре кончали жизнь самоубийством.
В 1698 году Петр I установил налог на бороду, уплатившим который выдавался специальный жетон, предъявлявшийся городовым. Уже в 1705 году был издан указ, согласно которому единственными, кому разрешалось не брить бороду и усы, оставались священники, монахи и крестьяне. Со всех остальных за непослушание взимался повышенный налог, размер которого зависел от сословия и имущественного положения нарушившего. Всего существовало четыре уровня пошлины: 600 рублей в год, что было огромными деньгами, должны были платить царедворцы и городовые дворяне, 100 рублей в год взимали с купцов, 60 рублей платили посадские люди, а слуги, ямщики и московские жители разных чинов за ношение бороды отдавали 30 рублей в год. Единственными свободными от пошлины остались крестьяне, но и им старая привычка не обходилась бесплатно — при въезде в город они платили по одной копейке. Пошлина на ношение бороды существовала и после смерти Петра, а отменили ее лишь в 1772 году.
Кюлоты и шлафрок вместо халата и штанов
Не успевших оправиться от запрета на бороду дворян вскоре ждало новое потрясение — 29 августа 1699 года вышел указ о запрете на старый русский костюм. В январе 1700 года Петр I велел всем носить платье на манер венгерского, немного позже в качестве примера стал приводиться немецкий костюм, и в конце концов боярам и дворянам предписывалось носить немецкое платье по будням и французское – по праздникам.
Женщины должны были переодеться в европейское платье с 1 января 1701 года. Небогатым дворянам давалось два года, чтобы доносить старое платье – на одежду ставилось специальное клеймо с указанием даты. В качестве наглядных образцов нового костюма на городских улицах были выставлены чучела, одетые на новый манер.
Согласно предписаниям, мужчинам теперь следовало одеваться в укороченный кафтан (на французский манер — жюстокор), камзол и штаны (кюлоты). Европейский кафтан был значительно короче традиционного русского – он доходил только до колен. Достаточно плотно облегавший фигуру сверху, книзу он становился более широким – по бокам у кафтана были складки, а по центру спинки и по бокам – разрез. Это делало кафтан более удобным и практичным, теперь в нем можно было даже ездить верхом. Отвороты на рукавах – обшлага – делали достаточно широкими и нашивали на них декоративные пуговицы. Сам кафтан, как правило, либо носили нараспашку, либо застегивали на несколько пуговиц – под ним всегда был виден камзол.
Камзол в большинстве случаев шился из одной ткани с кафтаном, но был значительно короче и не такой широкий книзу. По бокам у этой одежды также были разрезы, но, в отличие от жюстокора, не было складок. Рукав был узкий (иногда его не было вовсе), а воротник к камзолу никогда не пришивали. Камзол застегивался на пуговицы и мог украшаться вышивкой и узорами на ткани. Обычно при пошиве сохранялось единство кроя, однако для особых случаев можно было варьировать фактуру и цвет, а также надевать кафтан и камзол, сшитые из разных материалов и разных цветов. Вместе с укороченными кафтаном и камзолом в моду вошли короткие штаны, которые обычно носили с широким тканевым поясом, собранным на спине. В теплое время года мужчины носили высокие шелковые чулки с кожаными башмаками, а осенью и зимой надевали такие же высокие сапоги. Большое внимание уделялось украшениям и деталям. В дополнение к наряду мужчины стали носить броши, запонки и булавки для галстуков. В моде было кружево, очень популярным после реформы стало жабо. Что касается головного убора, привычные тафью и мурмолку заменила треуголка. Треуголку делали из черного фетра, причем шляпу не шили, а складывали ткань определенным образом. Постепенно в моду входил и популярный в Европе парик. В качестве верхней одежды распространены были суконные плащи. Позже к такому наряду прибавились некоторые детали – часы на цепочке, трость, лорнет, перчатки и шпага, которую носили на портупее и пропускали сквозь один из разрезов по бокам кафтана.
Вся одежда обычно расшивалась золотой и серебряной нитью, ширина шитья не должна была превышать девяти сантиметров. Особо украшался парадный костюм – и в этом было его единственное отличие от повседневной одежды.
В это же время вошла в моду специальная одежда для дома – шлафрок. Шлафроком называли халат, который бояре и дворяне надевали в домашней обстановке поверх рубахи и кюлота. Судя по названию (с немецкого Schlafen – "спать", Rock – "одежда"), изначально шлафрок предназначался для сна. Чаще всего такой халат шили из бархата и шелка, однако в богатых домах шлафроки были выполнены из дорогих тканей, а зимой их утепляли мехом.
Корсеты в кружеве и робы в камнях
Если мужчины переодевались в новые костюмы довольно неохотно, то женщинам переход на европейскую моду дался еще тяжелее. Привыкшие к длинным и широким сарафанам, к многослойным нарядам, теперь девушки должны были надеть узкое и открывающее плечи и грудь европейское платье.
В начале XVIII века одежда столичных дворянок стала походить на французское платье конца XVII века. Дамский костюм теперь состоял из юбки, корсажа и распашного платья – все это надевалось на льняную сорочку. Корсет, который в Европе носили с XVI века, доставлял женщинам особые неудобства. У состоятельных дам он всегда был обтянут шелком и щедро обшит пуговицами, кружевом и лентами. Корсет нельзя было надеть самостоятельно – шнуровку на спине девушкам затягивали служанки, в нем было трудно дышать и расслабиться или согнуть спину. С непривычки многие дамы, находясь весь день в узком платье, падали в обморок. Помимо неудобства, корсет был еще и вреден для здоровья: в нем организм становился уязвимым для желудочных и легочных заболеваний. Однако, преодолевая мучения, дворянки повиновались веяниям моды – тем более, другого выхода при строгом указе Петра у них не было.
Как и узкий корсет, неотъемлемой частью женского платья была очень широкая юбка, которая на фоне изящного верха выглядела особенно контрастно. Чтобы юбки держали форму, под них надевались каркасы – фижмы. Такие юбки, пришедшие из Европы, подходили для теплого французского климата, но русская зима требовала более теплой одежды, поэтому в холодное время года юбки простегивались ватином.
Поверх платья женщины надевали робу – название этой верхней одежды произошло от французского "robe" – "платье". После петровской реформы роба заменила традиционные русские летники и опашни. Роба представляла собой длинное распашное платье, которое в начале века было принято расшивать и украшать камнями, кружевом и цепочками сверх всякой меры. По степени богатства и роскоши робы судили о знатности ее обладательницы. В стремлении продемонстрировать социальное положение и близость ко двору женщины не боялись выглядеть вычурно: позже Екатерина II даже распорядилась соблюдать простоту кроя и декора и не использовать кружево шире девяти сантиметров. При Петре же нарядам была свойственна чрезмерная торжественность и величественность: с появлением новых платьев стало модным как можно обильнее украшать себя драгоценностями.
Наряды дополняли ожерельями, диадемами, браслетами, поясами, пряжками для платьев и обуви. Вместе с висящими жемчужными нитями теперь стали носить склаваж – украшение на тканевой повязке, которую завязывали высоко на шее.
Как и все заграничное, европейские наряды прижились в России с некоторыми поправками, продиктованными, в основном, суровым климатом. Кроме упомянутых простеганных ватином юбок, неотъемлемой частью гардероба в это время стали платки, косынки и накидки. Женщины, вынужденные носить платья из тонкой ткани с открытыми плечами, руками и декольте, использовали эти аксессуары скорее для тепла, чем для красоты. Примерно тогда же и по той же причине в обиход вошли чулки – в повседневной жизни девушки носили хлопковые или шерстяные, во время торжественных выходов надевали шелковые.
В начале XVIII века в моде была остроносая обувь, чаще всего на большом каблуке – до десяти сантиметров. Туфли для балов шили из атласа, парчи и бархата, в остальных случаях женщины носили кожаные сапожки.
"Посягательство на традиции", каким считалась мода на непокрытую голову, заставило женщин задуматься о прическе – теперь нельзя было просто расчесать волосы и спрятать их под кику или косынку. Большинство дам стали завивать волосы волнами и распускать их на плечи и спину. Образцом красоты считалось открытое лицо, поэтому ни челок, ни локонов, свисавших на лоб, в то время не носили. Со временем для сооружения сложных причесок потребовались парики и шиньоны, шпильки и специальные каркасы для волос, которые везли из-за границы и приобретали за немалые деньги.
На улице женщины надевали на голову кружевной чепчик. Поначалу многие пытались поплотнее надвинуть его на голову, стесняясь показываться на людях с выглядывающими из-под чепчика волосами.
Быстрее всего изменения в одежде приняла молодежь, среди людей постарше этот процесс проходил дольше и болезненней: в новых коротких костюмах многие казались себе "недорослями". В начале 1710-х годов дворяне считали новые кафтаны и камзолы неприличными, и в этих случаях солдаты насильно обрезали доходящие до пола традиционные русские одежды. Но позже недовольные новой модой родители и родительницы стали приспосабливаться к европейским веяниям. Для своих дочерей они заказывали заграничные журналы с фасонами, которые в России еще не печатались, а также приглашать из Европы гувернеров, учителей танцев и портных.
По замечаниям послов и их приближенных, присутствовавших на крупных балах начала века, к 1710 году русские дворянки уже "правильно" красились и причесывались, не уступая европейским дамам.
Однако последнему слову моды следовали далеко не все. И если придворные дамы блистали изысканными платьями и драгоценностями, то обычные дворяне чаще всего выглядели не так нарочито торжественно, хотя и носили платья на европейский манер. Строже всего следовали моде в Петербурге, чуть менее – в Москве, за столичными жителями пытались угнаться мелкопоместные дворяне.
Что касается крестьян, то при Петре изменения в одежде их практически не коснулись: они по-прежнему носили традиционную одежду из холстины и других дешевых материалов. Рубаха, сарафан, телогрея, шуба – гардероб женщин из народа оставался таким же, как и несколько веков назад. Европейские моды пришли в деревню только в конце XVIII века.
В другой же среде – чиновников, купечества и промышленников – введенные Петром I костюмы полностью прижились уже к концу его царствования. Царь своими указами регламентировал не только фасоны и силуэты платья, но и ткань, украшения, цвет и характер его отделки, что способствовало быстрой европеизации русского дворянства. «Русская женщина, еще недавно грубая и необразованная, так изменилась к лучшему, что теперь мало уступает немкам и француженкам в тонкости обращения и светскости, а иногда даже имеет перед ними преимущества», — писал приехавший в Россию в 1709 году голштинский дворянин Вильгельм Берхгольц, указывая не только на новую моду, но и на изменение в поведении людей.
Белла Адцеева