Фраза эта появилась в обиходе ЦРУ в 1975 году и связана она вот с чем.
Началось все в 1968 году когда русская дизель-электрическая лодка К-129 (Golf II по натовской классификации) с атомными ракетами Р-13 (по западной классификации SS-N-4 Sark)[1] затонула в 1560 милях от Гавайев, с потерей всего экипажа. Судя по всему – от какой-то неисправности, хотя в российском сегменте упорно ходят слухи, что она столкнулась в подводной лодкой USS Swordfish (К-129 затонула 6 марта, а Swordfish прибыла в Йокосуку 17 марта для ремонта погнутого от столкновения со льдами перископа – отсюда и растут ноги у этого предположения). Американцы благодаря гидроакустической системе слежения SOSUS это заметили и зафиксировали (правда весь вопрос – когда, ибо русская лодка затонула в 1968-м, а в США впервые поднялось обсуждение по ее подъему в 1969-м), и появилась идея – поднять лодку и исследовать ее - вдруг там какие-то секреты?
В общем, так начался проект Azorian. Проблема была в том, что К-129 затонула на глубине в 16 500 футов (5 км), и чтобы ее поднять – нужно было спецоборудование, которого не было.
В общем, 1 июля 1969 года ЦРУ создало создало Штаб специальных проектов в своем Управлении науки и технологий для управления «Проектом Azorian». Главой подразделения был Джон Парангоски, высокопоставленный сотрудник Управления науки и технологий ЦРУ, который ранее руководил разработкой и эксплуатацией ряда строго засекреченных систем воздушной разведки ЦРУ. Его заместителем и человеком, который руководил повседневными операциями проекта «Azorian» в течение следующих шести лет, был выпускник Военно-морской академии США и офицер подводной лодки времен Второй мировой войны по имени Эрнест «Зик» Зеллмер. Президент Ричард Никсон лично одобрил создание специальной оперативной группы в августе 1969 г.
Ради сохранения тайны «Проект Azorian» получил рабочее название «Дженнифер», и начали строить судно «Гломар Эксплоер», где специальные приспособления не только позволяли поднять лодку (а это без малого 1750 т), но еще и буксировать ее в подводном состоянии до Гавайев. При этом высокопоставленные сотрудники разведки не были особенно оптимистичны в отношении шансов на успех операции, полагая, что вероятность успеха операции составляет всего 10 процентов.
Денег потребовалось на это дело немерено, в результате возник дикий перерасход средств, и в августе 1971 года проект чуть было не прикрыли. В результате мучительных раздумий 4 октября проект было решено продолжить, и 16 ноября 1971 года на верфи Sun Shipbuilders в Честере, штат Пенсильвания, был заложен киль будущего корабля Hughes Glomar Explorer. Предполагалось что его спустят на воду 5 октября 1972 года, и передадут ЦРУ 20 апреля 1973-го.
Однако в мае 1972 года «власть в Хацепетовке изменилась», Никсон встретился с Брежневым, началась разрядка, и реализация проекта опять подвисла в воздухе до декабря 1972 года. Сюда добавились еще забастовки на американских верфях, поэтому проект был сдан заказчику только в октябре 1973 года, а сама операция была назначена на 27 июня 1974 года.
3 июля Hughes Glomar Explorer прибыл на место гибели К-129, и приступил к работам, и рядом сразу же нарисовались КИК (корабль измерительного комплекса) «Чажма» и еще какой-то крейсер. В общем, американцы в какой-то момент стали всерьез опасаться, что «крейзи рашенз», не поверив, что они занимаются «изучением рельефа морского дна», возьмут да и высадят с вертолетов призовую партию, и возьмут Glomar Explorer на старый добрый абордаж. Именно поэтому глава миссии от ЦРУ приказал раскидать на вертолетной площадке Glomar Explorer ящики, чтобы затруднить приземление вертолета, и отдал приказ «быть готовым отдать приказ об экстренном уничтожении секретных материалов, которые могут поставить под угрозу миссию, если Советы попытаются взять корабль на абордаж. Команда, назначенная для защиты диспетчерской достаточно долго, чтобы уничтожить материал… был поднят по тревоге, но оружие не было выдано».
Вскоре «Чажма» ушел, но его смели русский буксир СБ-10, который нахально дрейфовал в нескольких сотнях метров от судна.
К 1 августа наконец установили хомуты вокруг К-129 и начали подъем, но во время всплытия часть корпуса лодки оторвалась, и американцы смогли поднять только носовую часть, которая была закреплена к днищу. Далее Glomar Explorer ушел на Гавайи, началось исследование лодки, там обнаружили тела 6 советских моряков (их захоронили с отданием почестей) и три торпеды с ядерной боеголовкой.
В общем, на проект Azorian было потрачено более 500 млн. долларов при весьма скромных результатах. Но это только присказка. Ибо еще в июне 1974 года был взломан склад компании Hughes, которая строила как раз тот самый Glomar Explorer, и в руки журналистам попали несколько документов, относящихся к «проекту Azorian». И 7 февраля 1975 года в Los Angeles Times вышла статья: «U.S. Reported after Russ Sub» («США сообщают о русской субмарине»), в которой говорилось, что судно Glomar Explorer – это проект ЦРУ, и предназначено оно для поднятия со дна русских лодок.
Проблема была в том, что Никсон в июле 1974-го был в Москве, только что договорились, что «война капут – мир, дружба, жвачка», и тут такое! Директор ЦРУ Уильям Колби лично обратился к журналистам – мол, вы что, твари, делаете? Да я вас… если не под шконку, то… Но сделать уже было ничего нельзя, новость разошлась по газетам и телеканалам, в марте к рассказам об Azorian уже подключилась и NYT, далее журналист Харриет Энн Филлиппи обратилась в ЦРУ с официальной просьбой передать ей все данные о попытках ЦРУ скрыть рассказы о проекте от сообщений СМИ. И Колби пришлось отвечать. Вот тут и родилась эпическая фраза, которой США пользуются по сей день: «We can neither confirm nor deny the existence of the information requested but, hypothetically, if such data were to exist, the subject matter would be classified, and could not be disclosed» («Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть существование запрошенной информации. но, гипотетически, если бы такие данные существовали, тема была бы засекречена и не могла бы быть раскрыта»). Ну или короче – «Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть…» («Can Neither Confirm Nor Deny…»). В историю такая формулировка вошла под названием «ответ Гломар» (Glomar response).
Такие дела.
Началось все в 1968 году когда русская дизель-электрическая лодка К-129 (Golf II по натовской классификации) с атомными ракетами Р-13 (по западной классификации SS-N-4 Sark)[1] затонула в 1560 милях от Гавайев, с потерей всего экипажа. Судя по всему – от какой-то неисправности, хотя в российском сегменте упорно ходят слухи, что она столкнулась в подводной лодкой USS Swordfish (К-129 затонула 6 марта, а Swordfish прибыла в Йокосуку 17 марта для ремонта погнутого от столкновения со льдами перископа – отсюда и растут ноги у этого предположения). Американцы благодаря гидроакустической системе слежения SOSUS это заметили и зафиксировали (правда весь вопрос – когда, ибо русская лодка затонула в 1968-м, а в США впервые поднялось обсуждение по ее подъему в 1969-м), и появилась идея – поднять лодку и исследовать ее - вдруг там какие-то секреты?
В общем, так начался проект Azorian. Проблема была в том, что К-129 затонула на глубине в 16 500 футов (5 км), и чтобы ее поднять – нужно было спецоборудование, которого не было.
В общем, 1 июля 1969 года ЦРУ создало создало Штаб специальных проектов в своем Управлении науки и технологий для управления «Проектом Azorian». Главой подразделения был Джон Парангоски, высокопоставленный сотрудник Управления науки и технологий ЦРУ, который ранее руководил разработкой и эксплуатацией ряда строго засекреченных систем воздушной разведки ЦРУ. Его заместителем и человеком, который руководил повседневными операциями проекта «Azorian» в течение следующих шести лет, был выпускник Военно-морской академии США и офицер подводной лодки времен Второй мировой войны по имени Эрнест «Зик» Зеллмер. Президент Ричард Никсон лично одобрил создание специальной оперативной группы в августе 1969 г.
Ради сохранения тайны «Проект Azorian» получил рабочее название «Дженнифер», и начали строить судно «Гломар Эксплоер», где специальные приспособления не только позволяли поднять лодку (а это без малого 1750 т), но еще и буксировать ее в подводном состоянии до Гавайев. При этом высокопоставленные сотрудники разведки не были особенно оптимистичны в отношении шансов на успех операции, полагая, что вероятность успеха операции составляет всего 10 процентов.
Денег потребовалось на это дело немерено, в результате возник дикий перерасход средств, и в августе 1971 года проект чуть было не прикрыли. В результате мучительных раздумий 4 октября проект было решено продолжить, и 16 ноября 1971 года на верфи Sun Shipbuilders в Честере, штат Пенсильвания, был заложен киль будущего корабля Hughes Glomar Explorer. Предполагалось что его спустят на воду 5 октября 1972 года, и передадут ЦРУ 20 апреля 1973-го.
Однако в мае 1972 года «власть в Хацепетовке изменилась», Никсон встретился с Брежневым, началась разрядка, и реализация проекта опять подвисла в воздухе до декабря 1972 года. Сюда добавились еще забастовки на американских верфях, поэтому проект был сдан заказчику только в октябре 1973 года, а сама операция была назначена на 27 июня 1974 года.
3 июля Hughes Glomar Explorer прибыл на место гибели К-129, и приступил к работам, и рядом сразу же нарисовались КИК (корабль измерительного комплекса) «Чажма» и еще какой-то крейсер. В общем, американцы в какой-то момент стали всерьез опасаться, что «крейзи рашенз», не поверив, что они занимаются «изучением рельефа морского дна», возьмут да и высадят с вертолетов призовую партию, и возьмут Glomar Explorer на старый добрый абордаж. Именно поэтому глава миссии от ЦРУ приказал раскидать на вертолетной площадке Glomar Explorer ящики, чтобы затруднить приземление вертолета, и отдал приказ «быть готовым отдать приказ об экстренном уничтожении секретных материалов, которые могут поставить под угрозу миссию, если Советы попытаются взять корабль на абордаж. Команда, назначенная для защиты диспетчерской достаточно долго, чтобы уничтожить материал… был поднят по тревоге, но оружие не было выдано».
Вскоре «Чажма» ушел, но его смели русский буксир СБ-10, который нахально дрейфовал в нескольких сотнях метров от судна.
К 1 августа наконец установили хомуты вокруг К-129 и начали подъем, но во время всплытия часть корпуса лодки оторвалась, и американцы смогли поднять только носовую часть, которая была закреплена к днищу. Далее Glomar Explorer ушел на Гавайи, началось исследование лодки, там обнаружили тела 6 советских моряков (их захоронили с отданием почестей) и три торпеды с ядерной боеголовкой.
В общем, на проект Azorian было потрачено более 500 млн. долларов при весьма скромных результатах. Но это только присказка. Ибо еще в июне 1974 года был взломан склад компании Hughes, которая строила как раз тот самый Glomar Explorer, и в руки журналистам попали несколько документов, относящихся к «проекту Azorian». И 7 февраля 1975 года в Los Angeles Times вышла статья: «U.S. Reported after Russ Sub» («США сообщают о русской субмарине»), в которой говорилось, что судно Glomar Explorer – это проект ЦРУ, и предназначено оно для поднятия со дна русских лодок.
Проблема была в том, что Никсон в июле 1974-го был в Москве, только что договорились, что «война капут – мир, дружба, жвачка», и тут такое! Директор ЦРУ Уильям Колби лично обратился к журналистам – мол, вы что, твари, делаете? Да я вас… если не под шконку, то… Но сделать уже было ничего нельзя, новость разошлась по газетам и телеканалам, в марте к рассказам об Azorian уже подключилась и NYT, далее журналист Харриет Энн Филлиппи обратилась в ЦРУ с официальной просьбой передать ей все данные о попытках ЦРУ скрыть рассказы о проекте от сообщений СМИ. И Колби пришлось отвечать. Вот тут и родилась эпическая фраза, которой США пользуются по сей день: «We can neither confirm nor deny the existence of the information requested but, hypothetically, if such data were to exist, the subject matter would be classified, and could not be disclosed» («Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть существование запрошенной информации. но, гипотетически, если бы такие данные существовали, тема была бы засекречена и не могла бы быть раскрыта»). Ну или короче – «Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть…» («Can Neither Confirm Nor Deny…»). В историю такая формулировка вошла под названием «ответ Гломар» (Glomar response).
Такие дела.
