Год науки и технологий ознаменован юбилеем – 60-летием первого полета человека в космос. Старший лейтенант Юрий Гагарин через полтора часа стал майором, героем и символом. Еще пять лет неизвестным оставался главный конструктор, секретными – его сподвижники, удостоенные высоких наград. Но чуть ли не единственным из руководства ОКБ-1, кого в Кремле никак не отметили, был Павел Цыбин.
Тяжелый десантный планер Ц-25, поставленный на вооружение в конце Великой Отечественной войны. Фото из семейного архива П. Цыбина
За четыре десятилетия Цыбин разрабатывал и планеры, и экспериментальные самолеты. И начинал «подходить» к космосу в конце 1940-х. Но к Королеву он пришел в 1960 году. Впрочем, скорее вернулся – после работы главным конструктором по уникальным авиапроектам в Бескудникове, под Дубной, в Филях (они были закрыты, не получив должного развития). Он раскручивал свои идеи, думал: поймут важность – и помогут. Но была не та эпоха, конкуренты подняли головы, немало подножек ставилось.
Приходу Цыбина в ОКБ-1 предшествовал проект, сделанный по просьбе Королева. Еще до начала пилотируемых полетов тот хотел замахнуться на многоразовый космический корабль. А «многоразовость» была одним из коньков Цыбина.
И за два года он разработал «лапоток», ставший прообразом «Бурана» и «шаттла».
Многоразовый лапоток
Планирующий пилотируемый аппарат предназначался для запуска (под обтекателем) на ракете Р-7. Он должен был вести разведку и передавать информацию на Землю в течение суток. Главным козырем проекта был «подъемный корпус», дающий преимущества при планирующем спуске.
Оригинальной идеей Цыбина было и использование складного крыла. При входе в атмосферу при температуре 3–6 тыс. градусов корпус был защищен донным теплозащитным экраном. А сложенное крыло уходило в нишу корпуса. На высоте 20 км донный щит сбрасывался, крылья раскрывались. С высоты 10 км шли планирование и посадка на грунт.
Применялась и масса других инноваций: керамическая защита, охлаждение жидким литием носка и передней кромки рулей, двигательные установки для маневрирования на орбите и спуске. Были привлечены крупные ученые – теплотехник В.А. Кириллин, аэродинамик С.А. Христианович, механик В.В. Струминский. С их помощью проект первого советского космоплана был выполнен в срок.
Королев дал ему прозвище «лапоток» и в мае 1959 года обратился в Госкомитет по оборонной технике: «Особенностью этого предложения является применение крылатой схемы для планирования с торможением в атмосфере и осуществления посадки на аэродром… Это один из реальных и перспективных путей спуска с орбиты и посадки… Ходатайствуем о дополнительном включении темы в проект плана по космическим исследованиям».
Выбрав для прорыва в космос более доступную схему «шарика», Королев долго не снимал тему планирующего спуска на Землю. Он договорился о передаче «лапотка» в ОКБ-155 Микояна. Но увы, проект остался на бумаге. Он был и слишком дорогим, и слишком опережал время.
Спустя годы американцы построили подобную машину, в начале 1980-х стартовал первый «челнок». У нас были все возможности опередить американцев, но из-за подковерных игр этот шанс был упущен. Он него отрекся было и Челомей, но все же использовал идею космоплана, запустив на Р-12 прототип такого аппарата в 1963-м на высоту 200 км, а оттуда «подтянув» его двигателями до орбиты в 400 км. А позднее Лозино-Лозинский подхватил идеи проекта для «Бурана».
«Зенит» начался в Калининграде
Павел Цыбин трудится на уже знакомом ему предприятии в Калининграде. Главный конструктор Королев добивается утверждения Цыбина одним из своих заместителей. О своей научной степени и звании тот в анкете написал: «Главный конструктор 2 степени. По самолетам». Но его начальник лучше знает потенциал своего друга – и поручает ему военно-спутниковую тематику.
Хотя проект беспилотного аппарата «Зенит» уже был разработан (основа – «Восток»), его требовалось воплотить в металле, испытать в цехах и на полигоне, вывести на орбиту. Общая длина – 5 м, масса – от 4,5 до 6 т. Фотоаппаратура позволяла добиваться разрешения в 10 м, а в конце эксплуатации – 1–2 м. Оптическая разведка и топографическая съемка – главные задачи комплекса. За 30 с лишним лет проведено более 500 запусков разных модификаций «Зенита».
Опыт, полученный Цыбиным при создании РСР, пригодился при конструировании и первого советского спутника-разведчика «Зенит-2», принятого на вооружение в 1964-м. Королев подписал ходатайство о присуждении Ленинской премии Цыбину, ведущему конструктору Б.В. Рублеву и начальнику проектного отдела Е.Ф. Рязанову. Награды были вручены в 1966 году.
Разновекторные проекты
А параллельно шла работа по беспилотной модификации корабля «Восток» (будущие «Зонды» лунной программы), спутнику связи «Молния», по кораблям «Союз» и «Союз-Т» и малоизвестному проекту орбитальной станции «Звезда».
В декабре 1963 года Павел Цыбин сделал доклад «Некоторые предварительные соображения о боевом применении кораблей «Восток». По итогам обсуждения намечались «исследование и отработка методов и элементов военного применения космических аппаратов». Материалы направили в ЦК КПСС и Военно-промышленную комиссию. Королев направил предложения и в адрес главы ВПК Л.В. Смирнова. Адресатом они были отклонены.
Концепт многоразовой воздушно-космической системы аэродромного базирования. Конец 1970-х годов. Рисунок из семейного архива П. Цыбина
Королев не ставил почти 40-летнюю дружбу превыше дела. Вот случай, описанный ветераном «Энергии» В. Добролюбовым. В Феодосии велись испытания системы торможения спускаемого аппарата. «Даже из-за двери было хорошо слышно, как Сергей Павлович отчитывал Павла Владимировича Цыбина за то, что пружинный щуп, который устанавливался на днище спускаемого аппарата, был укорочен... Как я понял, П.В. и его подчиненные не могли удовлетворительно объяснить это».В преображение «Восхода» Цыбин также внес свой вклад. Его сотрудники спроектировали новый люк, систему наддува шлюза, раму с «крылышками». Группа Цыбина никогда не рассматривала вариант сброса давления и воздуха для выхода в открытый космос, как американцы в «Джемини», замечает американский историк А. Сиддики. Корабельная аппаратура могла не сработать, поскольку не адаптирована к безвоздушному пространству. Проект «Выход» предусматривал устройство шлюза в боковом люке. Одно кресло убрали, космонавты всю программу на орбите провели в скафандрах. По революционности проект был сравним с гагаринским полетом.
Зато в характеристике Цыбина, подписанной Королевым, отмечено: «Опытный конструктор, инициативный руководитель, хороший организатор, настойчив в решении сложных производственных вопросов… Умело сочетает высокую требовательность к подчиненным с чутким отношением и заботой к выращиванию и воспитанию кадров, оставаясь бодрым, жизнерадостным».
Цыбин продолжает работу и над проектом космоплана, учитывая, что у туполевцев уже развернулись проекты ракетоплана «Звезда», а у Микояна – «Спираль». В США отрабатывается гиперзвуковой ракетоплан Х-15. А позднее наступит черед «лапотков» серии «Бор»-ЭПОС, заокеанских Dream Shase и Х-38.
Без Королёва
С новым главным конструктором обострились конфликтные ситуации в период подготовки и запуска первого пилотируемого «Союза». Была поставлена цель – запустить к Первомаю 1967 года. Три беспилотных запуска окончились неудачами, но В.П. Мишин настаивал на том, чтобы четвертый корабль вышел на орбиту с человеком.
Цыбин был категорически против. Он понимал, что машина не до конца испытана. В итоге не открылась левая солнечная батарея, отказал ионный датчик, корабль не мог сориентироваться на солнце, стало невозможном нормальное электропитание машины. Сбои привели к гибели космонавта Владимира Комарова.
Виновным в трагедии Мишин спешно объявил Цыбина как главного разработчика корабля. И снял его с должности своего заместителя, переведя в один из отделов КБ. Позже комиссия установит: к трагедии привела ошибка при изготовлении спускаемого аппарата в цехе, а Цыбин ни в чем не виновен. Возглавив предприятие, В.П. Глушко вновь назначил Цыбина заместителем главного конструктора (правда, с приставкой и.о.).
В 1976–1980 годах Цыбин – зам. главного конструктора головного КБ НПО «Энергия». Из характеристики тех лет: «Под его руководством и при его непосредственном участии за период с 1971 по 1975 год была осуществлена проектная завязка многих систем новой техники... Многие системы объекта, разработанные под его руководством и при его непосредственном участии, являются универсальными и применены на других изделиях различных модификаций».
В 75 лет Цыбин ушел из руководства. Трудился научным консультантом ГКБ НПО, а в 1988–1992 годах был по совместительству и.о. главного конструктора темы. Он занялся созданием одноступенчатого воздушно-космического самолета.
ВКС представлял собой гиперзвуковой ракетоплан с комбинированной многорежимной двигательной установкой. Начальная масса не превышала 700 т (масса конструкции составляла 140 т), масса полезного груза – не менее 25 т при выведении на опорную орбиту высотой 200 км. Габариты ВКС: длина 71 м, размах крыла 42 м, высота – 10 м.
Аппарат предназначался для оперативного выведения полезных нагрузок на низкие орбиты, технического обслуживания орбитальных группировок и для решения оборонных задач в космосе. Разработки остались невостребованными, но сохраняют и поныне свою техническую актуальность. Увы, эту машину Цыбин не успел завершить.
Молодость как мера духовного потенциала
Все названные (и далеко не всегда реализованные) проекты Цыбина остаются вершинами инженерно-конструкторской мысли, прорывами в дальнюю перспективу. И это не могло бы состояться без черт характера, которые отметила ветеран «Энергии» Таисия Когутенко:
«Очень человечным был, знал очень многих, сам был доступным. Вспоминаю, как 23 февраля коллеги подбивали пойти подписать разрешение на получение спирта «для промывания контактов прибора». А начальник сидел возле соседнего барака. «Вы что, Таисия, спирт будете пить?! Пойдем, я лучше коньячку налью.» И только когда я кивнула на смущенно топтавшихся вдалеке сотрудников, понял – и дозволил... Следя за испытаниями, мог просиживать у пульта сутками, а подчиненным разрешал: «Кому надо поспать – можете идти».
Педагогике Цыбин уделял первостепенное внимание: «Работая с людьми, я старался увлечь их работой, предоставляя им максимум самостоятельности. Старался сочетать работу опытных кадровых специалистов с молодежью. При этом молодым людям, особенно тем, кто проявлял инициативу, способность к самостоятельным выводам, мы доверяли сложнейшие участки работ... Они нас не подводили».
Разносторонность – черта интеллигента. Павел Владимирович любил ходить в походы с молодежью. В гостях однажды сел за фортепиано, спел несколько романсов. Оказалось, у него приятный негромкий голос, отличный музыкальный вкус.
Историк космонавтики Ю.В. Бирюков отмечает: «Вряд ли найдется в ХХ веке другой конструктор, который если не создавал, то хотя бы проектировал все основные типы летательных аппаратов… Он единственный из крупных авиаконструкторов, кто не вынужденно, а по собственной воле пришел в совершенно новую для себя область техники – ракетную и стал играть в ней ведущую роль, причем не административно-организационную, а творческую».
Павел Цыбин сделал для нашей Родины, для ее защиты и перехода на передовые рубежи столько, что реально под силу очень и очень немногим. Уникальные наработки его не раз замораживались, проекты ликвидировались. Другого это заставило бы опустить руки, заняться другими делами. Но конструктор оставался верен главным целям. А молодежь удивлялась его неиссякаемой энергии, задору и энтузиазму. Как заметила одна из его коллег, «молодость – это не мера времени и лет, а мера духовного потенциала».
