Вечная любовь
Многолетнюю любовницу Аракчеева Настасью Минкину называли «второй Салтычихой», и в этом прозвище не было большого преувеличения. Сама бывшая крепостной (хотя это не точно), она отличалась невероятной жестокостью по отношению к людям, волею судьбы оказавшимся под её началом. Характер Минкиной стал поистине легендарным, так что в 20-м веке она удостоилась чести стать гостьей на балу у сатаны в романе «Мастер и Маргарита». «Госпожа Минкина, ах, как хороша! Немного нервозна. Зачем же было жечь горничной лицо щипцами для завивки! Конечно, при этих условиях зарежут!». И действительно, Настасью Фёдоровну зарезали, причём самым жестоким образом.
Достоверных сведений о её биографии не так много. Считается, что отец её был кучером, что Аракчеев купил девушку, по одним данным, примерно в 1792 году, по другим, около 1800-х. Имевший сложности в общении с женщинами своего круга, будущий военный министр, видимо, действительно полюбил Минкину. А она, в свою очередь, стала его правой рукой во всех хозяйственных делах. Даже в её письмах соседствуют выражения нежных чувств и детальный отчёт: «Отец мой, что могу сказать, кроме моего мучения, что не могу быть с вами завтра. Но вы любите всё чтоб было хорошо, то я от Семёна (дворовый человек — прим. авт.) принимаю все вещи, да Степан (казначей Аракчеева — прим. авт.) просит, чтоб ему всё так сдали, как от него приняли. Обоз я отправляю сегодня, но ожидаю фонаря от Кларка (вероятно, имеется в виду фирма по производству оптики — прим. авт.). Он обещался прислать, а нам удобно везти в бричке. Сколь я благодарю бога, что вы меня любите и рада, когда слышу чью молитву о вас, мой отец».
Современники знали Настасью Фёдоровну как «друга Аракчеева», именно так именуется она в воспоминаниях Александра Гриббе, служившего в гренадерском графа Аракчеева полку. Правда, в «Былом и думах» Герцена она была удостоена только характеристик «дворовая девка» и «наложница». Не лучше говорил о ней и журналист и писатель Николай Греч: «Наложница его, как слышно было, беглая матросская жена, была женщина необразованная, грубая, злая, подлая, к тому безобразная, небольшого роста, с хамским лицом и грузным телом. Владычество её над графом было так сильно, что в народе носился слух, будто она его околдовала каким-то питьем и, когда Александр бывал в Грузине, варила волшебный суп и для его стола, чтоб внушить ему благоволение и дружбу к графу».
Как бы то ни было, Аракчеев был сильно привязан к Минкиной, а когда Настасья родила сына, полюбил всей душой и его. Правда, позже выяснилось, что женщина инсценировала беременность, а потом просто взяла мальчика, родившегося в то же время, когда должна была «родить» и она. Настоящая мать ребёнка осталась при нём кормилицей. Подлог удался, так как Аракчеев именно в это время был в отъезде. Несмотря на то, что обман раскрылся, Аракчеев продолжал воспитывать мальчика, выправил ему бумаги на дворянство и дал фамилию Шумский и своему мнимому сыну, и Настасье Фёдоровне.
Минкина же чувствовала себя полноправной хозяйкой в любимом имении Аракчеева Грузино, которое тот обустраивал вплоть до своей смерти. Был здесь и величественный дворец, и огромный собор, и даже памятник Александру I. А ещё была собственная тюрьма — эдикюль, а Минкина, следившая за порядком и имевшая свободу действий, довела нескольких дворовых своими издевательствами до самоубийства. Женщину пытались отравить, но неудачно. 10 сентября 1825 года комнатная девушка Минкиной Прасковья Антонова объявила, что убила хозяйку.
Страшная смерть
Аракчеев в это время находился с инспекцией в одном из полков недалеко от Грузина, и ему не решились сказать, что Минкина мертва, сказали, что она заболела. Когда граф спешно вернулся в имение, то обнаружил, что Настасья убита — у женщины было перерезано горло, а по характеру ран стало понятно, что она отчаянно сопротивлялась и умерла не сразу. Рядом с телом нашли окровавленный нож.
Казалось бы, зачем следствие, если Антонова созналась сразу? Мотив для убийства у неё был более чем очевидный: Минкина действительно издевалась над ней, в том числе жгла щипцами для волос, как было сказано на балу у сатаны. Однако возникли сомнения в том, что 21-летняя девушка могла справиться с хозяйкой, которая, по свидетельству современников, отличалась «гренадерским ростом». Нож, который нашли рядом с телом, принадлежал брату Прасковьи — повару Василию Антонову. У него на одежде обнаружили и следы крови, так что стало понятно, что убийца именно он.
В ходе следствия установили, что в сговоре также участвовали комнатные девушки Татьяна и Федосья Ивановы, дворовая Дарья Константинова, кантонист Илья Протопопов, ещё несколько дворовых были в курсе. Меньше чем через месяц, 5 октября, новгородская уголовная палата приговорила шестерых подсудимых к битью кнутом. Двое умерли во время экзекуции, ещё одна девушка — через несколько дней. Однако дело на этом не закончилось.
Следствие ведут…
Аракчеев не мог смириться с потерей Минкиной, несмотря на то что быстро вскрылись её многочисленные измены. Очевидцы вспоминали, что граф говорил: «Соберите весь Синод из Петербурга, чтобы доказали мне, что есть Бог, и то я не поверю». Желая как-то утешить своего приближённого, Александр I отправил в Грузино Петра Клейнмихеля, бывшего адъютанта Аракчеева, а ныне начальника штаба военных поселений, чтобы тот продолжил следствие вместе с новгородским губернатором Дмитрием Жеребцовым. Учитывая, что убита была любовница одного из самых влиятельных людей в государстве, решили не ограничиваться версией личной мести. Начали искать «настоящих преступников».
Подозрение пало на двух мелких чиновников: земского исправника Василия Лялина и заседателя уголовной палаты Алексея Мусина-Пушкина. Они были виноваты лишь в том, что заступились за приговорённую к битью кнутом дворовую Дарью Константинову, заподозрив, что та была беременна. Не имея никаких доказательств причастности Лялина и Мусина-Пушкина к этому делу, Жеребцов, тем не менее, сконструировал (а иначе и не назовёшь) следующую картину. Минкина вовсе не была такой уж жестокой хозяйкой, напротив, её дворовые жили хорошо, получали богатое содержание. Кроме того, всем было прекрасно известно, как Настасья Фёдоровна пеклась о благополучии Аракчеева. Некие «сторонние лица» составили заговор против Минкиной, в который вовлекли и дворовых. Дарью Константинову, единственную пока что не наказанную преступницу, Жеребцов «назначил главной злодейкой», склонившей к убийству прочих. За всем этим стояли пока ещё не установленные люди, в интересах которых действовали Лялин с Мусиным-Пушкиным.
Последние были взяты под стражу, и дальше по этому же делу стали появляться совсем неожиданные обвиняемые. В их числе, например, был секретарь новгородского земского суда Лесков, который посоветовал доложить губернатору о возможной беременности Константиновой. Оказалась под следствием и дочь местного пономаря Анна Кочегарова, которая пришла навестить арестантов, принесла им пироги и пожалела, сказав: «Как вы так, бедные, сделали». Прочие взятые под стражу были такими же явными и опасными преступниками: арестовали казначея, дворецкого, кондитера, повара и других аракчеевских людей.
Разбирательство шло, появлялись всё новые и новые подозреваемые, но 19 ноября 1825 года скончался Александр I. Николай I Аракчеева не жаловал, и все доказательства наличия заговора, собранные Жеребцовым, потеряли свою ценность. Сенат и Государственный совет решили, что всех обвиняемых надо освободить, а вот Жеребцова, напротив, предать суду, так как в ходе следствия он превысил полномочия, причём не один раз. Сенат предложил лишить Жеребцова всех чинов, орденов и дворянства и сослать в Сибирь на поселение. Однако в итоге эту меру сочли слишком жёсткой и ограничились всесторонней проверкой дел в Новгородской губернии. Оно было таково, что Жеребцова отправили в отставку за мздоимство.