21 апреля 1758 года родилась няня А. С. нашего Пушкина, Арина Родионовна – которой многие источники норовят присвоить фамилию Яковлева… не сказать, чтобы совсем безосновательно – но старушка, доведись ей узнать об этом, была бы сильно удивлена… (Во всяком случае, в прижизненных источниках никакой фамилии у крепостной крестьянки нет… хотя, непохоже, чтобы она тяготилась этим обстоятельством – как и своим положением вообще; в год рождения будущего поэта Арина Родионовна получит вольную – но, словно предчувствуя свою важную миссию, не пожелает покинуть хозяев…) Заметим, тем не менее, – роль няни в становлении нашего всего, пожалуй, несколько преувеличена… Но – по порядку.
…Итак, Ирина (или Иринья – именно таково, согласно метрике, было её имя; Арина – имя домашнее; у Пушкиных Арину звали просто Родионовной; сам поэт упоминает её исключительно как «няню» – без всяких имён)… так вот – родилась самая знаменитая нянька нашей литературы в селе Суйда Копорского уезда (называемом также Воскресенским – по местной церкви). Родители её – Лукерья Кириллова и Родион Яковлев (откуда позже и возникнет гипотетическая фамилия – хотя, по документам, и в традициях своего времени, Ирина звалась Родионовой)… одним словом – предки её были крепостными графа Апраксина – но уже на следующий год он продаст эти земли (с крестьянами вместе) Абраму Ганнибалу – «Арапу Петра Великого». …Некоторые исследователи полагают, что отец Арины был «финно-угорского происхождения»; другие это отрицают – во всяком случае, известно, что он рано осиротел, и был взят в «приёмыши» бездетными соседями. Ну, неважно…
…В двадцать три года «крестьянская девка Иринья Родионова» выйдет замуж за «крестьянского сына отрока Фёдора Матвеева» из соседней деревни Кобрино – куда ей и разрешат переехать. Карьера в господском доме начнётся почти через десять лет – причём, так успешно, что вскоре Мария Алексеевна Ганнибал пожалует Арине отдельную избу. Ряд источников упоминают, что ей довелось понянчить ещё матушку нашего всего, Надежду Осиповну (хотя той уже было лет пятнадцать-шестнадцать) – но доподлинно известно, что сначала под опеку Арины Родионовны попадёт племянник барыни; затем она станет кормилицей старшей сестры Пушкина, Ольги – и, наконец, дело дойдёт до самого Александра – а потом и его брата, Льва…
…Тут важно заметить, что с няней будущий поэт оставался всего лишь лет до шести (а из его воспоминаний следует, что в роли «сказительницы» юный Александр, вообще-то, предпочитал родную бабку) – позже функции гувернёра перейдут к «дядьке» Никите Козлову – который, к слову, ещё успеет внести своего раненного воспитанника в дом на Мойке после злополучной дуэли (а затем и опустить гроб в землю) – но будет благополучно забыт биографами…
…Таким образом, пути Пушкина и «подруги дней его суровых» надолго разойдутся. Арина переедет вслед за хозяйкой сначала в Москву, затем – в подмосковное Захарово – и, наконец, в Михайловское Псковской губернии. Тут они и повстречаются вновь – когда, в 1824 году, начнётся знаменитая ссылка поэта… Эта история продолжится чуть больше двух лет: «…вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!» Из другого письма: «…встреча моей дворни, хамов и моей няни – ей-богу, приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждение самолюбия, рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о «Умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости», молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом».
…Годы спустя Пушкин напишет жене: «В Михайловском нашел я всё по-старому, кроме того, что нет в нём няни моей…» – в 1828 году семидесятилетняя старушка скончается в Петербурге, в доме вскормленной ею когда-то Ольги… Поэта на похоронах не будет – а могила вскоре затеряется…
P.S. Вероятно, многим памятны строки:
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
…И это отнюдь не «поэтическое воображение» – приятель Пушкина, поэт Языков свидетельствует: «…она была ласковая, заботливая хлопотунья, неистощимая рассказчица, порой и весёлая собутыльница». Как принято считать, муж Арины Родионовны умер именно от пьянства – однако, непохоже, что её собственное «увлечение» было настолько серьёзно, чтобы сказаться на отношениях с барами… тот же Языков посвящает няне друга целое стихотворение, патетически восклицая:
Свет Родионовна, забуду ли тебя?..
И далее:
Ты, благодатная хозяйка сени той,
Где Пушкин, не сражён суровою судьбой…
Ты занимала нас – добра и весела –
Про стародавних бар затейливым рассказом:
Мы удивлялися почтенным их проказам,
Мы верили тебе – и смех не прерывал
Твоих бесхитростных суждений и похвал;
Свободно говорил язык словоохотный,
И лёгкие часы летели беззаботно!
…К сожалению, ни Пушкин, ни его творческие друзья не удосужатся оставить мало-мальски толкового описания Арины Родионовны – не говоря уж о портрете!.. (Имеющийся вряд ли соответствует действительности… так что приходится довольствоваться краткой ремаркой упомянутой Ольги: «Старушка чрезвычайно почтенная – лицом полная, вся седая, страстно любившая своего питомца…». (К слову, вдогонку, опять же, следует: «...но с одним грешком – любила выпить»). И ещё есть изображение на кости, неведомо как попавшее уже в начале XX века к Горькому на Капри… Впрочем, это – совсем другая история.
