Джон Синглтон Мосби (1833-1916) родился в штате Вирджиния, в семье, гордившейся тем, что их предки одними из первых англосаксов поселились в Америке еще в начале 17-го века. Уже в детстве Джон проявлял свой бойцовский характер, не раз вступая в драки с хулиганами, пытавшимися поиздеваться над маленьким худощавым мальчишкой. Его упрямство и ярость компенсировали недостаток сил, и Джон, несмотря на синяки и шишки продолжал драться до тех пор, пока не заставлял опешившего от его напора противника бежать прочь.
В 1849 году шестнадцатилетний Мосби поступил в Вирджинский университет. И здесь у него произошло столкновение с известным в Вирджинии задирой Джорджем Терпином - рослым и тренированным парнем, не раз избивавшим студентов. Кроме того, Терпин постоянно носил с собой большой нож, который легко пускал в дело при каждом удобном случае. Когда между Терпином и Мосби возник конфликт, Джон понимал, чем может закончиться встреча с вооруженным хулиганом, и вооружился многоствольным пистолетом «перечницей». А когда противники встали лицом к лицу, и Терпин достал нож, Мосби тут же выхватил пистолет, и всадил противнику пулю в шею.
Терпин выжил, а Джон попал под суд. Ему «светили» два варианта обвинения: или непреднамеренное нанесение тяжких повреждений (наказание в виде одного года тюремного заключения и штраф $ 500), или преднамеренное нанесение тяжких повреждений (наказание в виде 10 лет заключения). После долгого разбирательства дела Мосби был признан виновным в менее опасном преступлении, и получил год заключения в тюрьме (одновременно он был исключен из университета).
Классическая «перечница» - именно из такого пистолета
Джон Мосби стрелял в Джорджа Терпина
Отбывая наказание, Мосби сдружился с адвокатом Уильямом Робертсоном. Тот разрешил Джону пользоваться тюремной библиотеко, и Мосби тут же начал тщательно изучать юриспруденцию - предмет, заинтересовавший его во время суда. Отсидев полгода (в связи со слабым здоровьем и примерным поведением он был помилован и выпущен из тюрьмы), Мосби устроился на работу в адвокатскую контору Робертсона, а набравшись опыта, открыл собственную юридическую практику в местечке Ховардсвилл. Здесь он женился на Полин Кларк, дочери известного адвоката и политика. Через три года молодые супруги перебрались в Бристоль, штат Вирджиния. У них было двое детей, родившихся до гражданской войны, а третий родился уже во время боевых действий.
Когда началась гражданская война, горячий патриот Вирджинии Джон Мосби, хоть и не был сторонником рабства, вступил добровольцем в армию Конфедерации - защищать свою родину. Вскоре, получив нашивки сержанта-майора, Мосби сформировал из добровольцев Вирджинии две конные и восемь пехотных рот.
Лейтенант Джон Мосби в начале своей воинской карьеры
Шустрого активного сержанта заметил известный кавалерийский генерал Юга Джеб Стюарт. Стюат был впечатлен способностью Мосби быстро добывать информацию, и повысил Мосби до первого лейтенанта, назначив его командиром отряда кавалерийских разведчиков. Лейтенант не подвел генерала: он оказался прекрасным разведчиком, и не раз собранные им в рейдах по тылам врага сведения оказали большую помощь в планировании боевых операций армии Юга.
Но в одном из разведывательных рейдов Мосби был захвачен кавалеристами федералов. Однако в тюрьме Джон пробыл всего на десять дней: командование Юга тут же обменяло талантливого разведчика на федерального офицера высокого ранга. Интересно, что даже в плену Мосби шпионил, собирая сведения о врагах. Во время переездов (то в тюрьму, то из тюрьмы на обмен) Джон ухитрился разглядеть перемещения вражеских войск и понять, где северянами готовится удар. Едва освободившись, Мосби тут же лично рассказал о своих выводах главнокомандующему - генералу Ли, что позволило тому спланировать последующие операции.
В январе 1863 года Джон Мосби принял командование над 43-м Вирджинским кавалерийским батальоном. Приняв командование, Джон сразу же создал из лучших кавалеристов этой части небольшой ударный отряд в 20 рейнджеров, с которым начал совершать диверсионные вылазки по тылам противника. Наиболее громким делом Мосби в тот период стало нападение на поезд известного генерала северян Филиппа Шеридана; Шеридан буквально чудом остался жив. Руководство армии Конфедерации одобрило партизанскую тактику Мосби, и ему разрешили использовать для диверсионных действий весь его Вирджинский батальон. Тем не менее, понимая, что крупное подразделение легче обнаружить, Джон предпочитал действовать относительно небольшими группами в 100-150 человек; лишь в особо важных вылазках он увеличивал отряд до 300-350 человек. Это позволяло ему внезапно появляться перед врагом, и так же внезапно исчезать, словно привидение. Такая манера боя и дала Джону прозвище, под которым его знали федералы: «Серый призрак»…
Рейнджеры Мосби громят вражеский обоз
Партизанские действия Мосби были очень успешны: используя тактику «удар – отход», Джон наводил ужас на северян, захватывая дозоры, разрушая железнодорожные пути, нападая на штабы и неизменно скрываясь от погони, а иногда заманивая преследователей в засады и уничтожая их. Небольшой отряд Мосби сковывал действия крупных многотысячных сил федеральных войск, удерживая их от участия в сражениях с армией Конфедерации. «Хвала Мосби! – воскликнул однажды главнокомандующий генерал Роберт Ли. – Хотел бы я иметь сотню таких, как он!»
Лучшие рейнджеры 43-го Вирджинского кавалерийского батальона со своим командиром Джоном Мосби (сидит в центре в шляпе с пером)
Оккупированный федералами район Северной Вирджинии, где действовали рейнджеры Джона, фактически оказался в руках южан и получил среди местного населения, поддерживавшего партизан, название «Конфедерация Мосби» - реальным хозяином там был именно он. Разъяренный генерал Грант объявил неуловимого рейнджера личным врагом, а генерал Шеридан приказа вешать без суда и следствия любого пойманного солдата из отряда Мосби. Потеряв таким образом несколько человек, Мосби ответил противнику тем же: начал вешать захваченных офицеров Севера на месте пленения. При этом Джон отправил Гранту письмо, извещавшее генерала о возмездии – повешении пяти северян. Причем это письмо было написано в лучших традициях того времени – вежливым языком, без какой либо грубости и угроз. Даже на войне Мосби оставался галантным адвокатом, никогда не забывающим о приличных манерах и протоколе. Письмо подействовало: Грант приказал прекратить уничтожение захваченных рейнджеров, относясь к ним, как к обычным военнопленным; Мосби тоже прекратил убивать плененных.
«Серый призрак» со своими рейнджерами берет в плен очередных северян
Одной из наиболее известных диверсий Мосби стал захват его рейнджерами в Фэйрфаксе штаба бригадного генерала Эдвина Стоуна. Сняв без единого выстрела около 30 часовых, рейнджеры бесшумно вошли в дом, где спал генерал Стоун. Захватив вместе с генералом все штабные документы и перестреляв пытавшихся сопротивляться офицеров штаба, рейнджеры скрылись, уводя с собой еще и 58 лошадей. Узнавший об этом инциденте президент Авраам Линкольн больше жалел о потере лошадей, чем о потере генерала. «Бригадных генералов я делать могу, — сказал он, — а лошадей пока еще не научился».
Высокая эффективность действий отряда Мосби сыграла свою роль в его продвижении по служебной лестнице: за 9 месяцев 1863 он дослужился от лейтенанта до подполковника; а в декабре 1864 Мосби стал полковником. Его 43-й кавалерийский батальон фактически разросся в полк: под командованием Мосби находилось уже около 2 тысяч человек. К нему со всех сторон слетались добровольцы – молодые люди авантюрного склада характера, соблазненные захватывающей свободой партизанской службы. Эта «свобода партизанщины» отразилась не только на внешнем виде рейнджеров, которые одевались во что попало и ели то, что удалось награбить, но и на организации самого батальона: в нем отсутствовали структура и бюрократия, типичные для стандартного воинского подразделения. Батальон скорее напоминал сообщество друзей, занятых одним делом. Тем не менее, это не означало отсутствия дисциплины; просто она основывалась не на чинопочитании, а на уважении к авторитету и боевому опыту Мосби и его офицеров. Как сказал один из рейнджеров новичку: «Если хочешь поладить с Мосби, никогда не противоречь ему. Если он называет черное белым, ты должен сказать: «Да, сэр», - или промолчать».
Полковник Джон Мосби. Кочевая жизнь рейнджера не всегда позволяла партизану следить за собой, и поэтому на некоторых снимках «Серый призрак» предстает с бородой – видимо, после длительных дальних рейдов…
Так же наплевательски относились Мосби и его рейнджеры к уставам и правилам вооружения войск. Будучи кавалеристами, они, тем не менее, презирали традиционное оружие кавалерии – сабли, считая их «господской игрушкой». «Эта железка годится только для того, чтобы использовать ее в качестве вертела» - заявлял Мосби. Поэтому рейнджеры вслед за своим командиром просто выкидывали сабли; встретить этот вид оружия в 43-м кавалерийском было фактически невозможно.
Сам Мосби был очень метким стрелком, и большинство его солдат составляли бывшие ковбои, прирожденные наездники и стрелки. Рейнджеры Мосби буквально увешивались огнестрельным оружием: обычно они имели два револьвера в кобурах на поясе и еще два - в седельных кобурах. Многие в дополнение затыкали еще по два револьвера за пояс, пристегивая их ремешками, чтобы не потерялись. Карманы рейнджеров были набиты боеприпасами; за спиной или в седельном чехле обязательным было ружье. Причем зачастую рейнджеры предпочитали дальнобойным нарезным карабинам гладкоствольные двуствольные дробовики: при внезапных налетах им чаще приходилось стрелять на полном скаку по врагу чуть ли не в упор, и в этих случаях выстрел из дробовика был намного точнее и эффективнее выстрела из дальнобойного карабина.
Для повышения поражающего действия рейнджеры заряжали свои двустволки не дробью, а «pumpkin ball» - огромной круглой пулей, отлитой под калибр дробовика, вместе с которой засыпали в ствол еще и горсть револьверных пуль. В бою залп из обоих стволов этой «супер-картечью» сметал первые ряды противника вместе с лошадьми. А рейнджеры продолжали нестись вперед напролом; уздечки они брали в зубы, чтобы освободить обе руки, управляли лошадью зубами и толчками коленей, и на полном скаку палили из револьверов с обеих рук без перерыва, молниеносно меняя опустошенные револьверы. Этот огневой шквал сметал все на своем пути, вражеские кавалеристы уже просто не успевали использовать свои сабли. А впереди рейнджеров всегда летел с двумя револьверами в руках Джон Мосби – гроза и ужас федералов…
Подобную атаку читатели могли видеть в фильме «Железная хватка», где главный герой заявляет, что во время войны был рейнджером Мосби, и бросается с поводьями в зубах и револьверами в обеих руках в одиночку на целую банду.
Американцы считают полковника Мосби гением партизанской войны. Он наносил по противнику стремительные и сильные удары, искусно используя особенности местности, темноту и туман; а перед рейдом проводил разведку всех подходов к цели и путей отхода, а так же возможных укрытий и мест для засад. В ходе войны северяне изо всех сил стремились уничтожить Мосби, стараясь лишить его маневренности. Неоднократно рейнджерам приходилось вступать с противником в неравные бои, теряя при этом лучших всадников; сам Мосби был дважды тяжело ранен, чудом избежав гибели.
Но даже самые решительные и жестокие действия Гранта и Шеридана не дали им возможности уничтожить этого неуловимого и неунывающего противника. «Мосби – опытная крыса, и у него множество нор» - так говорили о рейнджере северяне, пытаясь оправдать безуспешные попытки своей кавалерии покончить с «Серым призраком». Лишь капитуляция Конфедерации остановила войну Мосби; поражение Юга стало для него шоком – ведь сам-то он не был побежден врагами! Именно поэтому Джон проигнорировал приказ генерала Ли о сдаче: вместо того, чтобы выйти из лесов и сложить оружие, отдавшись на волю победителей, полковник Мосби просто распустил свой отряд. 43-й Вирджинский кавалерийский не сдался, а просто растворился в пространстве. Федералам не достались от рейнджеров ни один человек, ни одна лошадь, ни один револьвер…
После войны Джон Мосби вернулся к работе юриста
После войны Мосби вернулся к юридической практике, в то же время активно занялся политикой. Он стал членом республиканской партии, считая, что именно она может помочь Югу оправиться от потерь войны. Однако его деятельность на политическом поприще вызвала неудовольствие многих, и Мосби «сослали от глаз подальше» в Гонконг, где он в роли консула провел 7 лет – с 1878 по 1885 г. Вернувшись в США, Мосби вновь занялся юриспруденцией, дослужившись к 1904 году до должности помощника Генерального прокурора в Министерстве юстиции США.