Перронный зал станции «Павелецкая». Фотография А. Савина
Архитектурно-художественный аспект.
В рамках сооружения четвертой очереди Московского метрополитена проектировалась Кольцевая линия. Однако реализацию проекта задержала разразившаяся война. Лишь в июне 1944 года в прессе появилось первое сообщение о строительстве Кольца. Начальный участок (6,4 километра) от «Курской» до «Парка культуры» еще перед войной намечалось сдать в 1948 году. Но помешали опять же война, затем послевоенная разруха. Тормозили работы и сложнейшие гидрогеологические условия: предстояло преодолеть глубокими тоннелями огромный плывун под Калужской площадью, дважды пройти под руслом Москвы-реки, по одному разу под Водоотводным каналом и Яузой.
Это была поистине грандиозная стройка: 44,4 километра тоннелей, 2,5 миллиона кубометров вынутого грунта, 400 тысяч тонн уложенных чугунных тюбингов… Первый участок Кольцевой линии открыли 1 января 1950 года. Второй, протяженностью 7 километров, со станциями «Белорусская», «Ботанический сад» (ныне — «Проспект Мира») и «Комсомольская» — 30 января 1952‑го. Замкнулась трасса 14 марта 1954-го, когда запустили движение по западному отрезку (5,9 километра, станции «Киевская» и «Краснопресненская»).
Кольцевая линия спасла метро и всю транспортную систему столицы от коллапса, открыла им новые перспективы развития. Она значительно разгрузила пересадочные узлы центра, соединила основные вокзалы, кроме двух малозначимых — Савеловского и Рижского. От станций Кольцевой со временем протянулись к окраинам и в центр новые метротрассы.
Сама линия — совершенное техническое сооружение своей эпохи. Она пролегает на значительной глубине — от 30 до 55 метров, что не в последнюю очередь объясняется ее изначальным двойным назначением — транспортной артерии и бомбоубежища на случай войны с применением оружия массового поражения.
Однако станции Кольцевой линии менее всего напоминают военные бункеры, представляя собой грандиозную анфиладу дворцовых залов и храмообразных пространств, отделанных мрамором и гранитом, украшенных лепниной, мозаикой, витражами, майоликой, скульптурой. Авторы проектов — крупнейшие отечественные зодчие ХХ века, в том числе А. В. Щусев, А. Н. Душкин, Л. М. Поляков, Л. Н. Павлов. Хрестоматийные монументальные произведения создавал здесь замечательный художник П. Д. Корин.
Кольцевая линия — это уникальный ансамбль, исполненный в стиле, который сейчас называют большим, имперским или сталинским. Архитектура предельно пафосна, избыточно щедра в своей декоративности, порой чрезмерно насыщена эмоциями. Она атакует сознание оглушенного роскошью пассажира постулатами послевоенной официальной советской идеологии, в которой гордость победителей фашизма, наследников великого прошлого России причудливо переплелась с догмами коммунистической доктрины и прославлением «гениального вождя».
На Кольцевой линии присутствие Сталина ощущалось как нигде в московском метро. Его скульптурные и мозаичные изображения, его цитаты можно было увидеть на большинстве станций. Все это смыла волна хрущевской десталинизации. Впрочем, кое-какие остатки культа еще замечаются. За свою историю линия претерпела немало других изменений, вызванных перманентной реконструкцией-модернизацией. Правда, в последнее время ведутся и масштабные реставрационные работы.
Сегодня Кольцевая линия — это глубокая трасса протяженностью 19,4 километра с 12 станциями. Поездка по ней занимает примерно полчаса. Ее обслуживает электродепо «Красная Пресня», открытое 1 апреля 1954 года.
Кольцевую можно сравнить с гигантским часовым циферблатом, где на самом верху в качестве точки отсчета — красивейшая «Новослободская». С нее и начнем.
«Новослободская»
Так называемый большой стиль, господствовавший в советской архитектуре 1930–1950-х годов, вызывает разноречивые оценки специалистов и публики. Его порой называют ложно-пафосным, безвкусным, эклектическим, дают ему иронические прозвища вроде «сталинский ампир». Многие тогдашние сооружения и впрямь напоминают, выражаясь словами выдающегося зодчего А. К. Бурова, «симфонию, на протяжении всех частей которой бьют в барабан». Но есть произведения, примиряющие с эстетикой той эпохи даже тонких ценителей искусства, понятные и знатокам, и простым обывателям.
В числе таких произведений — станция «Новослободская». Она открылась в составе второй очереди Кольцевой линии 30 января 1952 года — на пике расцвета сталинского ампира. Проектировали станцию признанный классик метростроения А. Н. Душкин и А. Ф. Стрелков, а также инженеры Б. М. Прикот и А. И. Семенов.
Однако своей славой и неизменной популярностью у москвичей и туристов «Новослободская» обязана художнику П. Д. Корину. По его эскизам созданы чудесные светоносные витражи — подобная техника на Московском метрополитене была впервые применена именно здесь. Уроженец знаменитого села Палех, потомственный иконописец, затем ученик M. B. Нестерова, Павел Дмитриевич впитал в себя традиции церковного и русского реалистического искусства. Они оказались вновь востребованы в советской реальности на волне патриотизма, поднятой Великой Отечественной войной.
Коринские мозаичные панно, посвященные ратной доблести воинов России — Советского Союза, нам еще предстоит увидеть на «Комсомольской-кольцевой». «Новослободская» же — это песнь о прекрасном мире. 32 пронизанных светом красочных витража в арках-нишах по обеим сторонам пилонов — словно окна в райский сад. Причудливый орнамент из сказочных цветов и растений, звезд, античных ваз и прочего подобного обрамляет небольшие медальоны, в которых изображены сюжеты безмятежной мирной жизни: музыкант за роялем, художник, рабочий, инженер…
Изготавливались витражи в Риге, где традиции витражного искусства сохранялись со Средних веков. Работы выполнили художники Э. Вейланд, Д. Бодниек, Э. Крестс, X. Рысин. Возможно, это был дебют в московском метро мастеров из Прибалтики, лишь недавно вошедшей в состав СССР.
Умиротворенное благоговейное настроение, возникающее при созерцании витражей, достигает пика при взгляде на огромное мозаичное панно «Мир во всем мире», занимающее весь торец центрального нефа. Автор — все тот же Корин. Женщина с ребенком на руках на фоне золотого пшеничного снопа, перевитого лентой, а также летящих голубей и серпа с молотом воспринималась в советские времена как Родина-мать, но при желании нетрудно увидеть в ней образ Богородицы. Первоначально, правда, изображение было иным: женщина поднимала младенца вверх к портрету Сталина. После развенчания культа личности художник несколько переделал панно.
Когда речь заходит о «Новослободской», имя Корина вспоминается в первую очередь. Зодчий станции А. Н. Душкин словно ушел в тень. Но именно ему и его соавтору А. Ф. Стрелкову принадлежал общий замысел сооружения, воспроизводящего горний мир под 40-метровой земной толщей. Архитектура станции сдержанна и подчинена художественному оформлению. Арочные пилоны облицованы светлым прохорово-баландинским мрамором, проемы между ними окантованы лепными золочеными жгутами, а витражи — металлическими рельефными рамами. Плавные, кое-где килевидные и стрельчатые линии арок усиливают сходство пространства зала с внутренним пространством собора — древнерусского или готического. Станция освещается большими коническими люстрами из бронзы и стекла. Пол выложен шахматным рисунком из плит светло-серого янцевского гранита и черного лабрадорита.
Поднявшись по эскалатору, пассажир попадает в просторный наземный вестибюль, накрытый куполом с нервюрами и лепной розеткой в вершине. Стены облицованы серым мрамором, по периметру пущен рельефный фриз. Помимо эскалаторного зала вестибюль включает аванзал и дугообразный коридор, оформленные в классическом стиле. Та же архитектурная классика определяет внешний облик здания, украшенного торжественным портиком из каннелированных колонн — четырех круглых в центре и двух квадратных по бокам. Фасад смотрит на Новослободскую улицу.
«Проспект Мира»
В московском метро есть станции «на века»: их архитектура не устаревает, остается актуальной во все времена. Станция «Проспект Мира» — явно не из этого ряда. Она так и осталась в своей эпохе, уже отдаленной от нас и не всем понятной. Тяжелая холодная роскошь подземного зала оставляет равнодушным современного человека, не дает ему внятного ответа на вопрос, что же хотел выразить зодчий этим пиршеством мрамора, лепнины, позолоты. Подобное нередко происходит в случае, если творец строго придерживается официального эстетического и идеологического канона своего времени.
Станция «Ботанический сад» (ныне — «Проспект Мира») открылась 30 января 1952 года — в период, когда советский большой стиль сложился окончательно и начал окостеневать, тиражируя присущие ему формы и приемы, изощряясь в украшательстве, пародируя сам себя. Архитекторам было непросто выйти за рамки устоявшегося и санкционированного властью канона из-за риска подвергнуться обвинениям в формализме со всеми вытекающими последствиями.
Авторы проекта «Ботанического сада» В. Г. Гельфрейх и М. А. Минкус и не пытались сделать это. Признанные высокопрофессиональные мастера, они сами были в числе создателей упомянутого канона. Среди их совместных проектов — такие знаковые образцы советского монументализма, как Большой Каменный мост, высотное здание МИДа на Смоленской площади. Набор давно найденных, успешно обкатанных приемов зодчие использовали, проектируя и станцию «Ботанический сад».
Вполне типична для московского метро того времени конструкция сооружения, разработанная инженером Б. М. Прикотом (пилонная станция глубокого заложения). Подземный зал расположен на 40 метров ниже поверхности земли. Мощные пилоны, облицованные белым полевским мрамором и завершенные вычурным, кое-где позолоченным керамическим фризом, поддерживают пологий свод с ромбическими кессонами. Тяжелые бронзово-хрустальные люстры заливают зал светом. Полы центрального нефа — шахматная доска из светло-серого янцевского гранита и черного слипчицкого габбро. Материал облицовки путевых стен — красно-коричневый нижнетагильский мрамор.
Удивительно, но вся эта холодная официально-торжественная роскошь должна была, по замыслу зодчих, выражать живую идею преобразования природы. Тему диктовало первоначальное название станции — «Ботанический сад», отнюдь не случайное, имевшее историческое обоснование: здесь, в старинной Мещанской слободе, в 1706 году Петр I заложил Аптекарский огород для разведения лекарственных растений, ставший в 1805-м Ботаническим садом Московского университета.
Однако в оформлении станции лишь с немалым трудом можно ощутить живую природу. Здесь нет ее основных цветов — зеленого и голубого, преобладает белое и золотое. Керамические фризы пилонов с растительными мотивами скорее заставляют вспоминать кремовые пирожные. Лишь в позолоченных медальонах, приглядевшись, видишь барельефы на ботаническую тему: агрономы и хлеборобы за работой, школьники, собирающие плоды, садоводы-любители… Автор барельефов — скульптор Г. И. Мотовилов.
Тем не менее архитекторы вольно или невольно отразили представление своей эпохи о природе, от которой не следовало ждать милостей, которую предстояло взнуздать, преобразовать, поставить на службу советскому народу. Такой — покоренной, потерявшей стихийное многообразие — и предстает природа на станции «Ботанический сад». Присутствовал здесь и главный «преобразователь»: большое керамическое панно с профилем Сталина в обрамлении знамен установили в 1953 году в торце нефа. А через пять лет оно исчезло в связи со строительством перехода на новую станцию «Ботанический сад» Рижского радиуса.
Такая же судьба постигла барельеф Сталина в единственном наземном вестибюле — освободившееся место заняло мозаичное панно художника А. Н. Кузнецова «Матери мира», изображающее трех молодых женщин белой, черной и желтой рас с детьми, строящими из кубиков здание, похожее на Вавилонскую башню. Это панно — память о Московском международном фестивале молодежи и студентов (1957). Грандиозное шествие участников и гостей фестиваля прошло по 1-й Мещанской улице, ставшей частью новообразованного проспекта Мира. Соответственно переименовали и станцию «Ботанический сад».
В наземном вестибюле уже упоминавшаяся мозаика, выполненная в стиле советского модернизма, явно контрастирует с изначальным убранством интерьера, прежде всего с четырьмя монументальными колоннами, поддерживающими плоский потолок. Покрытые зеленой с золотом майоликой с изображениями снопов, звезд и цветов, они очень живописны, а своей папирусообразной формой восходят к древнеегипетским образцам. Пожалуй, это самая «природная» деталь всей станции.
Наземный вестибюль «Проспекта Мира» встроен в огромный 13-этажный жилой дом Метростроя (архитектор — А. Е. Аркин). Фасад выделен входными арками и барельефами хлебороба и женщины-цветовода с часами между ними. В нише, разделяющей вход и выход, стоит внушительная скульптура «Изобилие» работы Мотовилова.
«Комсомольская»
Если спросить рядового москвича, какие станции метро он считает самыми красивыми, то в числе первых он наверняка назовет «Комсомольскую-кольцевую». Ее архитектурно-художественные достоинства высоко оценивают и специалисты. Для туристов же это одна из самых привлекательных достопримечательностей столичного метрополитена, да, наверное, и всей Москвы.
Архитектура «Комсомольской» грандиозна, но не подавляет, а возвышает зрителя. Богатейшее декоративное убранство завораживает витальной силой и смелостью линий и красок. Здесь явно потрудились выдающиеся мастера. К их плеяде, несомненно, принадлежал автор проекта «Комсомольской-кольцевой» А. В. Щусев. Зодчий главного архитектурного памятника советской эпохи — Мавзолея Ленина — и многих других первоклассных сооружений, он считался у нас едва ли не высшим авторитетом в своей профессии, однако дебютировал в метро уже на склоне лет, и дебют это явился его лебединой песней.
К проектированию «Комсомольской» Щусев приступил в 1945 году. Вполне естественным оказалось стремление Алексея Викторовича воплотить в архитектурном образе станции триумф победы советского народа над гитлеровской Германией как венец многовекового ратного пути России. В этом Щусев не просто следовал официальным лозунгам. Для него, приверженца исторических русских традиций, еще в дореволюционные времена построившего замечательный храм-памятник Преподобного Сергия Радонежского на Куликовом поле и проектировавшего ансамбль Братского кладбища героям Первой мировой войны, патриотическая идея была глубоко органична. Ее он выносил, выстрадал. Потому и архитектура «Комсомольской» получилась искренней и сильной.
Проектируя станцию, призванную обслуживать три железнодорожных вокзала, Щусев в стилистическом решении отталкивался от образа крупнейшего из них — Казанского, который сам и создал в 1913–1926 годах в формах древнерусских хором и кремлей. На «Комсомольской-кольцевой» мастер вновь обратился к архитектурному наследию старой России, прежде всего к московскому барокко с его декоративной щедростью, прихотливой пластикой и жизнеутверждающим духом.
Свод подземного зала Щусев задумал оформить большими мозаичными панно. Но эскизы, представленные художниками Б. В. Покровским, В. Ф. Бордиченко и другими, Щусева не устроили. Он пригласил П. Д. Корина. Так вновь сошлись творческие пути двух выдающихся мастеров, знатоков и продолжателей лучших традиций отечественного искусства.
Еще накануне революции молодой Павел Корин под руководством своего учителя М. В. Нестерова работал на щусевской стройке: расписывал крипту — подземную усыпальницу Покровского храма Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке. Щусев был тогда уже маститым архитектором, действительным статским советником, кавалером орденов, приближенным к царской семье. Теперь и он, и Корин принадлежали к советской художественной элите.
В 1949 году Щусев скончался, и завершать «Комсомольскую» пришлось его ученикам — архитекторам В. Д. Кокорину и А. Ю. Заболотной в содружестве с О. А. Великорецкой, А. Ф. Фокиной, В. С. Варвариным. Инженерно-конструкторской разработкой проекта руководил А. И. Семенов. В 1952 году коллективу авторов, в том числе и Корину, присудили Сталинскую премию. Щусев удостоился ее в четвертый раз (посмертно).
Станция «Комсомольская-кольцевая» открылась 30 января 1952 года. Она и сейчас поражает своими масштабами. Подземный зал одной из самых загруженных станций столичного метро не тесен даже для многолюдных толп, стекающихся сюда из перехода с Сокольнической линии и с трех железнодорожных вокзалов. Его огромные размеры, колонная конструкция, смело примененная, несмотря на 37-метровое заложение, обеспечивают свободное движение пассажиропотоков. Зрительно же создается впечатление единого насквозь просматриваемого пространства. Центральный неф небывалых до того масштабов (длина 190, ширина 11,5, высота 8,9 метра) отделяют от боковых две изящные аркады, каждая из которых состоит из 34 восьмигранных колонн, облицованных светлым газганским мрамором с капителями из белой коелги.
Главное зрелище разворачивается на своде. Вдоль его оси в роскошных белых лепных рамах-картушах помещены восемь огромных мозаичных панно — галерея русской воинской славы, выполненная по рисункам Корина. Она должна была стать своеобразной иллюстрацией к речи Сталина на параде в осажденной Москве 7 ноября 1941 года, но в своей трактовке государственного патриотизма Корин пошел гораздо дальше. На панно благоверный князь Александр Невский вступает в битву под стягом с образом Спаса Нерукотворного. Тот же лик взирает со знамени Дмитрия Донского на панно, посвященном Куликовскому сражению. Здесь и воины-монахи Пересвет и Ослябя.
И все это в образцово-показательном, призванном пропагандировать советские ценности столичном метро, да еще на станции с названием «Комсомольская»! Так военная гроза заставила власть умерить богоборческий пыл и в чем-то примириться с историей. А ведь до середины 1930‑х годов сюжеты и героев коринских панно — вождей ополчения 1612 года Минина и Пожарского, непобедимого полководца Суворова, перешедшего со своими полками через Альпы, Кутузова, давшего отпор неприятелю на Бородинском поле, — относили к «проклятому прошлому».
Любопытно, что в 1961–1964 годах, при Хрущеве, идеологической опале подверглись три мозаичные картины, посвященные советской истории. Корину даже пришлось их переделать, поскольку на каждой присутствовал Сталин. В сюжете о параде 7 ноября 1941 года вождь в окружении Ворошилова, Молотова, Берии и Маленкова вручал бойцам знамя. В новом варианте панно стало изображать Ленина, выступающего перед красноармейцами. На мозаике «Взятие Рейхстага» Корин убрал профиль Сталина со знамени. Панно «Парад Победы» с вождями и военачальниками на трибуне Мавзолея и воинами, бросающими гитлеровские знамена к его подножию, превратилось в аллегорическое изображение торжествующей Родины-матери.
Работу на «Комсомольской» Корин продолжал до 1965 года. Мозаикой по его эскизам заменили первоначальные барельефы в картушах на своде, выполненные скульпторами С. В. Казаковым и A. M. Сергеевым. И здесь также мы замечаем на щитах в окружении воинской атрибутики изображение великомученика Георгия Победоносца. Корин оставался верен себе и в период хрущевских гонений на религию. Прекрасными коринскими мозаиками украшены потолок наземного аванзала с красной звездой в вершине и торец центрального подземного нефа, из которого по проекту должны были вывести эскалаторный ход наверх, да так и не вывели.
Убранство подземного зала «Комсомольской» дополняют огромные бронзовые люстры и пол из малинового каарлахтинского гранита. Не менее величественны и другие пространства станции. Широкий коридор перехода, ведущего на «Комсомольскую-радиальную» и к Казанскому вокзалу, облицован фигурной керамической плиткой, на стене переходной камеры — еще одна коринская мозаика: орден «Победа». Отсюда вверх уходит четырехленточный эскалаторный тоннель небывалого дотоле диаметра — 11,5 метра. Этот переход вообще стал первым в московском метро, оборудованным эскалаторами.
Наземный вестибюль, спроектированный Щусевым, просторен и величественен. Восьмиугольный зал облицован светлым мрамором и накрыт высоким куполом с лепниной в духе барокко и барельефами (скульптор — Г. И. Мотовилов). Снаружи павильон станции напоминает храмовое здание XVIII века. Крестообразный в плане, он оформлен по фасадам двумя шестиколонными портиками и увенчан фигурным барочным куполом, над которым возвышается шпиль со звездой. Это внушительное сооружение, изящно вставленное между Ленинградским и Ярославским вокзалами, играет заметную роль в ансамбле Комсомольской площади…