1 апреля 1944 года завершился партизанский рейд соединения Петра Вершигоры длиной в 2100 километров. За это время отряды прошли через Ровенскую, Волынскую, Львовскую, Брестскую, Пинскую области, Люблинское воеводство и часть Восточной Пруссии. В этом походе партизанам приходилось сражаться не только с фашистами, но и предателями из УПА - Украинской повстанческой армии. Схватки с бандеровцами были не менее жесткими, чем с немцами и, как правило, заканчивались уверенными победами партизан.
Будущий Герой Советского Союза Пётр Вершигора родился в мае 1905 года. Его родина — село Севериновка, относившееся в те времена к Подольской губернии Российской империи. Жизнь не баловала будущего Героя. Он рано лишился родителей и уже в 12 лет начал работать. В 1925 году попал в Красную Армию. И не каким-то там пулеметчиком или разведчиком, а самым настоящим барабанщиком. Это и определило его дальнейшую судьбу. Сначала музыкальная команда в армии, потом институт имени Бетховена. Стал режиссером театра. Затем киноакадемия. Режиссер Киевской киностудии.
Возникает вопрос: как при такой биографии Петр Петрович стал генералы советской армии? Виной тому, конечно, война. Собственно с нее и начинаются его мемуары, в которых автор сам поведает об эволюции из кинорежиссеров в партизанские комдивы.
Воспоминания Петр Петрович начал набрасывать еще во время войны. Ну, не сами воспоминания, а дневниковые записки, на основе которых он и написал три увесистых книги. Обычно их объединяют в два тома: «Люди с чистой совестью» и «Рейд на Сан и Вислу». Книги же суть:
Рейд за Днепр
Карпатский рейд
Рейд на Сан и Вислу
Но в принципе все они по авторскому замыслу составляют одно произведение «Люди с чистой совестью». Так он именует партизан, добровольно отдавших себя борьбе за освобождение Родины.
Я предполагаю разбить наши очерки на три части по числу книг. И начнем мы с «Рейда за Днепр».
Летом 1941 года Вершигора мобилизуется и попадает во вновь формируемую дивизию. Уже на первых страницах простые бытовые зарисовки автора необычайно для военных мемуаров оживляют картинку. Как человека с образованием Вершигору назначают интендантом. Понятно, что образование режиссера и военное снабжение находятся на изрядном расстоянии друг от друга, и Вершигора моментально позорится своей некомпетентностью.
И все эти обстоятельства описаны просто, честно с неким налетом юморка:
«— Ну куда я тебя дену? Военное образование у тебя есть? Действительную служил?
— Служил, барабанщиком, — угрюмо ответил я.
Командир беспомощно развел руками.»
Затем идет первый бой, настоящее боевое крещение и испытание. Растерянность, умение взять себя в руки, взять на себя ответственность за взвод, роту. Участие в первом бою 2 августа 1941 года у Вершигоры совпало с рождением сына. Семья у него была эвакуирована в Москву. Хотя бы с этой стороны он мог не волноваться и быть спокойным.
В боях под Киевом, описанных, как это принято во всей книге, честно и достоверно, Вершигора был ранен. Отправлен в тыл, в штаб Юго-Западного фронта. Как мы знаем, в сентябре этот фронт попал в окружение, но Петр Петрович смог из него вырваться. Тоже, кстати, отдельное приключение.
Дальше судьба метнула автора в фотокорреспонденты. Ну, эта специальность хотя бы в какой-то степени соответствовала образованию. В этой роли он послужил в 13-й гвардейской дивизии Родимцева, о чьих воспоминаниях мы уже писали.
Вообще это очень интересно – читать перекрестные воспоминания людей об одних и тех же событиях. Забегая вперед, скажу, что позднее возникнет возможность сравнить воспоминания Вершигоры с мемуарами Бережного и Бринского, тоже представленными в нашей галерее. В первую очередь, книга Вершигоры отличается своим настроем, далеким от официоза воспоминаний троих упомянутых мемуаристов. Ну просто как небо от земли.
Но все эти похождения, хотя и отлично описанные, являются, так сказать, присказкой к основному тексту книги «Рейд за Днепр». Основная же часть посвящена службе Вершигоры в партизанском соединении С.А. Ковпака (кстати, его книжку тоже надо будет посмотреть).
Путь Вершигоры в партизаны начался в Брянских лесах, в обширном партизанском районе в тылу немцев. Целые области оказались незанятыми сколь-нибудь значимыми силами оккупантов. Редкие гарнизоны и полицейские отряды жались по крупным населенным пунктам или железнодорожным станциям. А между ними гуляли-погуливали на полной своей воле партизаны. Сюда же прилетали с посадкой самолеты с Большой земли.
Один такой самолет и доставил Вершигору, тогда кажется еще майора, в партизанский край. Задание было простым: наблюдать близ одной из станций за перемещением поездов и передавать сведения в Центр. Только бравому режиссеру, перековавшемуся в разведчики, этого показалось мало и он пролез в отряд Ковпака – на тот момент одного из самых знаменитых партизан Украины. С ковпаковцами Вершигора и отправился в рейд за Днепр.
Историю создания отряда я здесь расписывать не стану. Во-первых, о ней подробно распространяется автор в своей книге. Во-вторых, надеюсь, мы еще вернемся к книге самого Сидора Артемьевича.
Такие партизанские края, как Брянский, выполняли двоякую роль. Для одних отрядов это было место, которое следует оборонять. Это была так и не завоеванная немцами земля. Эти отряды частенько обабивались, утрачивали боевой дух и подвижность. Для других отрядов это было место, где можно перевести дух между рейдами, пополнить боезапас, обоз с провиантом, передать в спокойное место раненых, получить подкрепления. Вся эта механика описывается автором книжки.
Вершигора получает под свое руководство разведроту Бережного. Правда, рота и на полноценный взвод не тянет, ну да чего уж там. Здесь, кстати, можно привести обещанное сравнение воспоминаний Бережного и Вершигоры. Бережной писал уже в брежневскую эпоху, его книжка прямо дышит советским официозом, все-то у него сознательные бойцы, бодрые и смелые, убежденные комсомольцы и коммунисты и так далее. С моральной точки зрения не люди, а роботы, наделенные идеальной душой.
Берем записки Вершигоры. И роботы становятся людьми. Те же самые партизаны, но уже наделенные человеческими чертами. И хитроватые, и упрямые, и выпить не дураки. Да и сам Бережной загулявший под самогон со взятым в плен предателем – такой картинки у него самого, естественно, не найдешь.
Бои они тоже описывают одни и те же, но разными словами. Тоже любопытно сравнивать.
Но в одном оба мемуариста сходятся – в восторженном отношении к руководству отрядом. Сам Ковпак и его комиссар Руднев что для Бережного, что для Вершигоры люди едва ли не святые. Но святые с человеческими чертами, со слабостями.
Например, сам Ковпак предстает скорее не полководцем, а этаким хитрющим стариком, выезжающим не на знании стратегии и тактики, а на жизненном опыте. Незнание военное дела в определенные моменты приводит его к поражениям, к ошибкам, но чаще всего всё-таки вывозит наверх. В условиях партизанщины ум хитреца оказывается более эффективным, нежели знания специалиста.
В описании Вершигоры Ковпак выглядит наиболее живым, чем во всех других книжках, до сих пор попадавших мне в руки. Седенький старичок с козлиной бородкой, в армяке и с палочкой для облегчения ходьбы. Мучимый зубной болью и лишенный едва ли не всех зубов, он периодически впадает в раздражение, заставляющее его поступать несправедливо. Однако крестьянская мудрость всякий раз позволяет вернуться назад и выбрать верную дорогу.
Руднев же предстает просто образцовым комиссаром, человеком, быстро докапывающимся до глубин души любого бойца. Он всегда находит верное слово. Он способен подавить мятеж в самом зародыше, вовремя распознав его признаки и приняв верное решение.
Кстати, да, Вершигора не избегает неприглядных сторон жизни партизанского соединения. Ведь «соединение» означает именно то, что означает – соединение разнородных отрядов, покуда еще не спаянных единой традицией, дисциплиной, вертикалью командования. Каждый командир тянет одеяло на себя, не всегда готов подчиняться другим. Привычки партизанской вольницы призывают любого недовольного покинуть соединение при первом желании.
С этой аморфной массой Ковпак и Руднев должны идти в рейд за Днепр, шевелить Украину. Боевое соединение с нормальной армейской дисциплиной выковывается на ходу, закаляется в боях. При необходимости виновные наказываются железной рукой. Да, наказания выписываются строгие, от разжалования в рядовые до расстрела. Вершигора не избегает этих сторон жизни отряда.
Я не буду расписывать путь соединения, бои с немцами и полицаями (кстати, далеко не всегда с немцами – какой только европейской сволочи не навалилось на Советский Союз). Всё это подробно и в деталях есть в книге Вершигоры.
Остановлюсь только на таком явлении как движение украинских националистов, проще говоря, на бандеровщине. В рейде по Украине ковпаковцы неизбежно столкнулись с бандеровцами. Поскольку книга писалась еще в 1940-е годы, когда еще не была выработана официальная риторика относительно УПА, Вершигора описывает движение националистов просто, по-человечески, без дежурной риторики.
Бандеровцы не предстают в упрощенном виде немецких пособников, как это повелось позже. Да, отношения с германщиной у них были посложнее, чем просто служба Гитлеру. Особенно уже на рубеже 1942 и 1943 годов, когда стало ясно, что никакой независимой Украины Гитлер не создаст. С партизанами бандеровцы тоже поначалу контактировали неуверенно и неоднозначно.
Характерны эпизоды переговоров ковпаковцев с рядом командиров бандеровских формирований. И те, и те против немцев (бандеровцы, по крайней мере, на словах точно против), но конечная цель у двух разных движений различная: либо Советская Украина в составе СССР, либо независимая от Советов фактически буржуазная республика.
И тут интересен спор, который можно перенести и в день сегодняшний. Бандеровцы (и тогда и сегодня) заявляют: мы украинцы, значит, нам и решать, какой должна быть Украина. На что ковпаковцы им совершенно резонно возражают: мы тоже украинцы (Ковпак, Вершигора, большая часть бойцов – все с территории Украины), и мы тоже можем решать судьбу Украины, посмотрим, дескать, за кем будет народ, за кем будет сила. Тогда, в войну, сила оказалась за «нашими» украинцами.
Но есть еще одна важная страница бандеровской истории – волынская резня. Вершигора да и ковпаковцы вообще являются свидетелями преступлений бандеровцев относительно польского населения Западной Украины. Автор описывает полностью вырезанные националистами деревни. Партизаны запротоколировали во всех подробностях методы убийств – и детей головами о стенку, и топорами покромсать предварительно изнасилованных женщин, и удушить удавкой стариков. Свидетельства подкреплены немногими выжившими очевидцами.
Россия с Польшей много в чем расходятся и даже вплоть до яростной вражды, но касательно волынской резни они согласны – это тягчайшее преступление украинских националистов и его ни списать, ни забыть нельзя.
Павел Жуков