Вечером 3 мая 1937 года цеппелин «Гинденбург» отправился в рейс по расписанию. На борту было 97 пассажиров, стоимость билетов для которых равнялась приблизительно четыремстам долларам. В багажных отделениях было около 900 кг чемоданов, саквояжей и прочей ручной клади. В гондоле управления занимал свое место капитан корабля — Макс Прусс, ветеран Первой мировой войны.
Вылетев из Германии и преодолев Атлантику за 77 часов, Из-за крепкого встречного ветра над Атлантикой путешественники опаздывали почти на 10 часов. Наконец-то в 15 часов 6 мая 1937 года вдалеке показался Манхеттен. Желая угодить пассажирам и продемонстрировать американцам дирижабль, капитан корабля подвел цеппелин практически вплотную к смотровой площадке Эмпайр-стейт-билдин, где воздушное судно уже поджидали репортеры и зеваки.
Немецкий дирижабль «Гинденбург» летит над Манхэттеном 6 мая 1937 года.
Через несколько часов корабль загорится при попытке приземлиться
+ 17 фото
По воспоминаниям бортового офицера Боёциуса (Boëtius), расположившись у открытых окон, гости воздушного судна любовались панорамой американского мегаполиса, и глазели на встречавших их ньюйоркцев, которые вовсю сигналили в клаксоны.
«Гинденбург» над Манхеттеном 6 мая 1937 года
Через час, оглохнув от сирен и гудков, пассажиры начали собираться на выход, но возникла еще одна непредвиденная ситуация. Командир военной базы Лейкхерст Чарлз Росендал (Charles Rosendahl), в связи с надвигавшейся страшной грозой, не рекомендовал приближаться к причальной мачте. В нештатной ситуации капитан дирижабля Макс Прусс (Max Pruss) принял решение барражировать в окрестностях, с целью переждать непогоду. «Гинденбург» развернулся и поплыл вдоль побережья, по направлению к Нью-Йорку.
Покружив над городом, дирижабль направился в сторону базы Лейкхерст, где он должен был совершить посадку. Событие освещало множество радио и фотокорреспондентов, в числе которых был и Сэм Шир. Наконец «Гинденбургу» было дано разрешение на посадку.
Опытный навигатор Боёциус взялся за рули высоты. «Когда Росендал по радио передал нам, что гроза над Лейкхерстом утихла, мы снова повернули назад и попали в грозовой фронт», — записал Боёциус. «Я отчетливо почувствовал в ногах турбулентность. Сильный кратковременный дождь также не прекращался».
В 7 часов вечера дирижабль во второй раз за день зашел на посадку.
В 19 часов 11 минут дирижабль снизился до 180 метров.
19 часов 20 минут дирижабль уравновесили, после чего с его носа сбросили причальные канаты.
В 19.21 цеппелин все еще находился над землей на расстоянии 80-ти метров. Нос дирижабля, направленный к причальной мачте, резко упал вниз. Эдуард Боёциус, все еще находившийся в штурманской рубке, ощутил удар. Он не мог поверить, что вот-вот разразится катастрофа.
В районе 4-го газового отсека сверкнула яркая вспышка.
Спустя миг в небо взметнулся ослепительный столб огня.
От едкого чёрного дыма стало в семь часов вечера черно, как поздней ночью.
Огонь быстро распространялся по направлению к носовой части, уничтожая воздушное судно и грозя убить команду и пассажиров. Большинство пассажиров сумело спрыгнуть на землю.
В это же время юнга Вернер Франц, которому тогда было 14 лет, находился в офицерской столовой. Подростка вдруг с силой отбросило на шкаф. После того, как его несколько раз резко бросило из стороны в сторону, он увидел гигантскую стену огня, которая мчалась на него из хвостовой части. Цеппелин первоначально выровнявшийся, опять стал на попа.
Парня привела в чувство вода, хлынувшая на его бедную голову из многочисленных перевернутых резервуаров.
Франц увидел через люк, что до земли не более двух с половиной метров и выпрыгнул из горящего ада.
С земли репортаж о прибытии дирижабля вел американский журналист Герберт Моррисон.
Герберт Моррисон был радиодиктором на аэродроме в Лэйкхарсте, когда «Гинденбург» вспыхнул убийственным пламенем. При прослушивании записи или даже просто при чтении расшифрованной стенограммы, его эмоциональное комментирование до сих пор пробирает слушателя до глубины костей, (его известный крик стал очень популярным мемом).
«Веревки уже спущены, и их держат люди на поле. Задние моторы продолжают работать и сдерживают корабль, чтобы… Господи, он вспыхнул! Это ужасно! Пламя поднялось в небо на пятьсот футов… Это кошмар. Это ужасный кошмар. Все в огне… смотри, Скотти, смотри, Скотти, не заслоняй мне… О, Боже, это ужасно! О, Боже, отойди же, не заслоняй. Пожалуйста! Все горит, и обломки падают на причальную мачту и людей вокруг… Это одна из самых ужасных катастроф в мире!»
Произошла катастрофа, свидетелем которой стали множество людей. Именно тогда Сэм Шир сделал свою знаменитую фотографию.
Капитан Прусс в сложившейся обстановке не растерялся и делал все, чтобы увеличить шансы людей на спасение. «Гинденбург» упал на землю рядом со швартовочной мачтой.
Боёциус тоже оказался у раскрытого окна. Кто-то из его товарищей крикнул: «Эдди, прыгай!» Было достаточно высоко и Эдвард выжидал. Когда нос дирижабля снова потянуло вниз - он спрыгнул. Рядом с ним упали трое его сослуживцев, чудом избежавших пламени гигантской печи. Вскочив на ноги, Боёциус помчался к упавшему, быстро таявшему на глазах, цеппелину, чтобы помочь выбраться остальным пассажирам.
Это было «инстинктивное побуждение», скажет он через много лет в интервью газете «Frankfurter Allgemeine Zeitung». А тогда сам Гитлер лично наградил его почетной грамотой за героизм на пожаре.
Основной на сегодняшний день считается все же «электростатическая» версия. Чтобы не слишком выбиваться из графика и не прибыть в Лейкхерст завтрашним числом, командир «Гинденбурга» Макс Прусс начал предпосадочное маневрирование сразу после прохождения грозового фронта, что вызвало необходимость выполнить несколько крутых разворотов. При выполнении последовательных эволюций в хвостовой части корпуса дирижабля возникли большие нагрузки от плоскостей оперения (это традиционно слабое место жестких дирижаблей системы Цеппелина), из-за чего произошёл обрыв одного или нескольких стальных тросов, усиливающих изнутри каркас дирижабля.
Лопнувшие тросы повредили внутренние баллонеты, заполненные водородом, что вызвало утечку газа и образование взрывоопасной смеси его с атмосферным воздухом. Утечка несущего газа ещё до начала пожара заметна на кадрах кинохроники по характерному вспучиванию и колебанию внешней обшивки.
Вылетев из Германии и преодолев Атлантику за 77 часов, Из-за крепкого встречного ветра над Атлантикой путешественники опаздывали почти на 10 часов. Наконец-то в 15 часов 6 мая 1937 года вдалеке показался Манхеттен. Желая угодить пассажирам и продемонстрировать американцам дирижабль, капитан корабля подвел цеппелин практически вплотную к смотровой площадке Эмпайр-стейт-билдин, где воздушное судно уже поджидали репортеры и зеваки.
Немецкий дирижабль «Гинденбург» летит над Манхэттеном 6 мая 1937 года.
Через несколько часов корабль загорится при попытке приземлиться
+ 17 фото
По воспоминаниям бортового офицера Боёциуса (Boëtius), расположившись у открытых окон, гости воздушного судна любовались панорамой американского мегаполиса, и глазели на встречавших их ньюйоркцев, которые вовсю сигналили в клаксоны.
«Гинденбург» над Манхеттеном 6 мая 1937 года
Через час, оглохнув от сирен и гудков, пассажиры начали собираться на выход, но возникла еще одна непредвиденная ситуация. Командир военной базы Лейкхерст Чарлз Росендал (Charles Rosendahl), в связи с надвигавшейся страшной грозой, не рекомендовал приближаться к причальной мачте. В нештатной ситуации капитан дирижабля Макс Прусс (Max Pruss) принял решение барражировать в окрестностях, с целью переждать непогоду. «Гинденбург» развернулся и поплыл вдоль побережья, по направлению к Нью-Йорку.
Покружив над городом, дирижабль направился в сторону базы Лейкхерст, где он должен был совершить посадку. Событие освещало множество радио и фотокорреспондентов, в числе которых был и Сэм Шир. Наконец «Гинденбургу» было дано разрешение на посадку.
Опытный навигатор Боёциус взялся за рули высоты. «Когда Росендал по радио передал нам, что гроза над Лейкхерстом утихла, мы снова повернули назад и попали в грозовой фронт», — записал Боёциус. «Я отчетливо почувствовал в ногах турбулентность. Сильный кратковременный дождь также не прекращался».
В 7 часов вечера дирижабль во второй раз за день зашел на посадку.
В 19 часов 11 минут дирижабль снизился до 180 метров.
19 часов 20 минут дирижабль уравновесили, после чего с его носа сбросили причальные канаты.
В 19.21 цеппелин все еще находился над землей на расстоянии 80-ти метров. Нос дирижабля, направленный к причальной мачте, резко упал вниз. Эдуард Боёциус, все еще находившийся в штурманской рубке, ощутил удар. Он не мог поверить, что вот-вот разразится катастрофа.
В районе 4-го газового отсека сверкнула яркая вспышка.
Спустя миг в небо взметнулся ослепительный столб огня.
От едкого чёрного дыма стало в семь часов вечера черно, как поздней ночью.
Огонь быстро распространялся по направлению к носовой части, уничтожая воздушное судно и грозя убить команду и пассажиров. Большинство пассажиров сумело спрыгнуть на землю.
В это же время юнга Вернер Франц, которому тогда было 14 лет, находился в офицерской столовой. Подростка вдруг с силой отбросило на шкаф. После того, как его несколько раз резко бросило из стороны в сторону, он увидел гигантскую стену огня, которая мчалась на него из хвостовой части. Цеппелин первоначально выровнявшийся, опять стал на попа.
Парня привела в чувство вода, хлынувшая на его бедную голову из многочисленных перевернутых резервуаров.
Франц увидел через люк, что до земли не более двух с половиной метров и выпрыгнул из горящего ада.
С земли репортаж о прибытии дирижабля вел американский журналист Герберт Моррисон.
Герберт Моррисон был радиодиктором на аэродроме в Лэйкхарсте, когда «Гинденбург» вспыхнул убийственным пламенем. При прослушивании записи или даже просто при чтении расшифрованной стенограммы, его эмоциональное комментирование до сих пор пробирает слушателя до глубины костей, (его известный крик стал очень популярным мемом).
«Веревки уже спущены, и их держат люди на поле. Задние моторы продолжают работать и сдерживают корабль, чтобы… Господи, он вспыхнул! Это ужасно! Пламя поднялось в небо на пятьсот футов… Это кошмар. Это ужасный кошмар. Все в огне… смотри, Скотти, смотри, Скотти, не заслоняй мне… О, Боже, это ужасно! О, Боже, отойди же, не заслоняй. Пожалуйста! Все горит, и обломки падают на причальную мачту и людей вокруг… Это одна из самых ужасных катастроф в мире!»
Произошла катастрофа, свидетелем которой стали множество людей. Именно тогда Сэм Шир сделал свою знаменитую фотографию.
Капитан Прусс в сложившейся обстановке не растерялся и делал все, чтобы увеличить шансы людей на спасение. «Гинденбург» упал на землю рядом со швартовочной мачтой.
Боёциус тоже оказался у раскрытого окна. Кто-то из его товарищей крикнул: «Эдди, прыгай!» Было достаточно высоко и Эдвард выжидал. Когда нос дирижабля снова потянуло вниз - он спрыгнул. Рядом с ним упали трое его сослуживцев, чудом избежавших пламени гигантской печи. Вскочив на ноги, Боёциус помчался к упавшему, быстро таявшему на глазах, цеппелину, чтобы помочь выбраться остальным пассажирам.
Это было «инстинктивное побуждение», скажет он через много лет в интервью газете «Frankfurter Allgemeine Zeitung». А тогда сам Гитлер лично наградил его почетной грамотой за героизм на пожаре.
Основной на сегодняшний день считается все же «электростатическая» версия. Чтобы не слишком выбиваться из графика и не прибыть в Лейкхерст завтрашним числом, командир «Гинденбурга» Макс Прусс начал предпосадочное маневрирование сразу после прохождения грозового фронта, что вызвало необходимость выполнить несколько крутых разворотов. При выполнении последовательных эволюций в хвостовой части корпуса дирижабля возникли большие нагрузки от плоскостей оперения (это традиционно слабое место жестких дирижаблей системы Цеппелина), из-за чего произошёл обрыв одного или нескольких стальных тросов, усиливающих изнутри каркас дирижабля.
Лопнувшие тросы повредили внутренние баллонеты, заполненные водородом, что вызвало утечку газа и образование взрывоопасной смеси его с атмосферным воздухом. Утечка несущего газа ещё до начала пожара заметна на кадрах кинохроники по характерному вспучиванию и колебанию внешней обшивки.