В царской России до самого краха монархии существовал принципиальный запрет на деятельность в стране иностранных банков. Но нет и не было правил без исключений. На западе страны таким исключением стал французский банк «Лионский кредит» – за услуги царской фамилии и в целях укрепления союза с Францией этому банку еще с конца XIX века разрешили открыть отделение в Петербурге. На востоке же, точнее, на нашем Дальнем Востоке, исключением стал небольшой японский банк из Нагасаки.
Отделение банка «Лионский кредит» в Москве.Вскоре по окончании русско-японской войны в столице Приморья открылось представительство банка Мацуда. Дело в том, что этот банк не только работал с весьма многочисленной в ту эпоху японской диаспорой Владивостока, но в 1904–1905 годах специализировался на финансовом обслуживании наших военнопленных. Оказавшиеся в неволе на островах Японии русские офицеры и даже солдаты могли получать и отправлять денежные переводы через банк Мацуда.
Единственный иностранный банк на Дальнем Востоке по оборотам и коммерческим притязаниям оставался скромен вплоть до Первой мировой войны. Когда же Россия серьезно увязла в бойне на западных рубежах, финансы Японии начали тихую экспансию на наших дальневосточных землях.
Центральный офис Чосон-банка.В марте 1916 года отделение банка Мацуда во Владивостоке выкупил японский Чосон-банк. Если банк Мацуда был небольшим и частным, то Чосон-банк (в переводе – банк Кореи) на тот момент являлся одной из крупнейших кредитных организаций Японской империи, притом не частной, а государственной. Чосон-банк учредило японское правительство в целях управления экономикой Кореи, тогда колонии Токио. Разгар Первой мировой войны японские финансисты сочли удобным моментом для экономического завоевания и нашего дальневосточного рынка.
Чосон-банк во ВладивостокеПервое время крупные японские капиталы во Владивостоке предпочитали скрываться под вывеской скромного банка Мацуда. Но к началу 1919-го японцы без труда выбили из занятого внутренней междоусобицей правительства адмирала Колчака официальное разрешение на создание в Приморье полноценного отделения Чосон-банка. Вскоре последовала и открытая военная интервенция японцев от Владивостока до Читы – именно Чосон-банк обеспечивал все финансовые операции и нужды оккупационных войск.
Японские войска во Владивостоке, 1918 годНе удивительно, что к 1922-му, когда Приамурье и Приморье вернулись в состав России, на местном рынке господствовал японская валюта. Даже первые советские налоги здесь собирали не рублями, а на 80% иенами.
Многочисленные филиалы иностранных банков – английских, французских, американских, – открывшиеся во Владивостоке в годы иностранной интервенции, прекратили работу накануне вступления в город красных войск. В столице Приморья лишь отделение Чосон-банка не закрыло двери после установления советской власти.
Купюра в 20 сен, 1919 год.Ослабленная Гражданской войной Россия опасалась резко задевать экономические интересы Японии, но все же начала планомерную работу по вытеснению чужой валюты. «Если Чосон-банк захочет работать, пусть работает. Мы рады иностранному капиталу, но не как эмиссионному банку», – открыто заявил в те дни Роберт Карклин, уполномоченный Наркомфина РСФСР по Дальнему Востоку.
Купюра в 10 сен, 1919 год.Лишь в 1925-м советский червонец вытеснил иену с наших дальневосточных рынков. К тому времени Чосон-банк оставался единственной иностранной кредитной организацией, легально работавшей в СССР.
На пике нэпа японский банк даже занимал лидирующие позиции по некоторым показателям банковской деятельности в советском Приморье. Чосон-банк обслуживал ведущих экспортеров региона, богатейшие представители японской, корейской и китайской диаспор Владивостока предпочитали хранить деньги именно на его счетах.
Помощник военно-морского атташе капитан Коянаги и военный атташе Японии
в Москве подполковник Хата смотрят парад на Красной площади, 1926 год.Но к началу 30-х годов сталинский Кремль уже мог позволить себе резкость в отношении японских капиталов. Сказалось и начатое Японией завоевание китайских земель, прилегающих к нашим границам, что резко осложнило отношения Москвы и Токио. В итоге последний иностранный банк на территории СССР прекратил работу осенью 1931 года.
