К началу 1920 года военное счастье в гражданской войне, казалось, безоговорочно принадлежало Красной армии и поддерживающим её отрядам. Основные белые армии на всех фронтах были разбиты, интервенты один за другим эвакуировались. Только на Дальнем Востоке японцы упорно отказывались вывести войска — надеясь в том числе и на столкновение Советской России с Польшей. Одна из определяющих битв дальневосточного противостояния белых и красных развернулась в феврале 1922 года у станции Волочаевка.
Далеко на востоке
16 февраля 1920 года красные партизаны вошли в Хабаровск. 5 марта 1920 года Временное правительство Приморья послало японской дипломатической миссии ноту, в которой перечислялись все японские безобразия — от поддержки правительства Колчака до сожжения деревень. В ноте подчёркивалось, что японцы препятствовали «великому делу национального объединения русского народа и строительства форм его государственного бытия».
Японцы, не менее искушённые в делах дипломатии, ответили, что «существующие сейчас в Сибири условия таковы, что они лишают большое число проживающих там подданных нашей империи возможности заниматься мирным трудом, не будучи уверены в безопасности их жизни и имущества». Из этого следовал вывод, что императорские войска будут выведены лишь тогда, когда исчезнет угроза для Манчжурии и Кореи, а жизнь и имущество японских подданных в Сибири будут в безопасности.
Главнокомандующий японской экспедиционной армией в Сибири генерал Оои заявил, что в ночь с 4 на 5 апреля «русские вооружённые группы» напали на японские склады и патрули. В Николаевске-на-Амуре отряд партизана Тряпицына действительно напал на японский гарнизон, а во Владивостоке были убиты четверо японцев. Японцы потребовали разоружить все подозрительные отряды. «Всё оружие, снаряды и все военные вещи» должны были быть переданы японцам. Партизаны предсказуемо ответили отказом.
Тогда японцы немедленно и повсеместно: во Владивостоке, Хабаровске, Спасске, Посьете и других городах — перешли к боевым действиям. Были захвачены все ключевые объекты. В одном только Хабаровске японская 14-я пехотная дивизия разоружила около 1200 человек. Часть городских зданий была подожжена японской артиллерией или «превращена в решето». В боях с 5 по 15 апреля эта дивизия потеряла 267 человек, из них 5 офицеров и 77 солдат убитыми, на поле боя подобрано около 400 трупов противника. Русские части пустили в ход бронепоезда, но затем были вынуждены отступить.
Буферы несостоявшейся войны
В этой обстановке 6 апреля 1920 года была провозглашена Дальневосточная республика (ДВР), «буржуазно-демократическая по форме и пролетарская по содержанию». ДВР стала неформальным буфером между Советской Россией и японцами.
26 мая просоветское правительство автономной Приморской области во Владивостоке было свергнуто белыми, железнодорожный вокзал Владивостока, штаб крепости и другие учреждения захвачены. Красным снова пришлось отступить. Было провозглашено Приамурское государственное образование (т. н. «чёрный буфер»), во главе которого встало очередное Временное правительство — купцов братьев Меркуловых, Еремеева, Макаревича и Андерсона.
Летом 1921 года на территорию ДВР из Монголии вторгся барон Унгерн. Японцы потребовали от ДВР уничтожить укрепления на границе с Кореей и всему побережью у Владивостока, также уничтожить Тихоокеанский флот, передать Северный Сахалин в аренду на 80 лет, отменить на территории ДВР ограничения японским подданным в горной и лесной промышленности, торговле, земледелии, предоставить японцам право собственности на землю, признать право плавания судов под японским флагом по Амуру и Сунгари… А когда представители ДВР на конференции в Дайрене отвергли эти требования, японцы заявили, что найдут другое русское правительство, которое согласится. И снова перешли от слов к делу.
К осени того же года белые под командованием генерала Молчанова, наступая от Владивостока, пробились к Хабаровску и 22 декабря захватили город. Затем пали станции Волочаевка и Ольгохта (в современной Еврейской автономной области).
Всего за полтора месяца белые прошли свыше 600 км, однако дальше продвинуться уже не смогли. За несколько часов боя у станции Ин 28 декабря красный бронепоезд выпустил по наступающим белым около 400 снарядов.
Зимой войскам потребовались валенки, полушубки и деньги для закупок у местного населения (реквизировать, как раньше, было чревато) — а ничего этого не оказалось. Неудивительно, что, по мнению самих же белых, «оборона в сильные морозы без тёплой одежды скоро оказалась не под силу нашим войскам, они и вообще-то плохо оборонялись».
Главнокомандующий войсками ДВР Василий Константинович Блюхер, герой Каховского плацдарма и прорыва Перекопа, приказал переформировать партизанские отряды в регулярные полки Забайкальской и 2-ой Амурской армий. Бойцы носили кокарды на шапках и красно-синие ромбы на рукавах.
Дальний Восток был уже неимоверно истощён многолетней гражданской войной. Войну надо было заканчивать — оставался лишь вопрос, кому и где. Если белым удастся прорваться за станцию Ин — удержать их станет ещё труднее. А летом междуречье Амура и Тунгуски у Волочаевки превратится в непролазное болото. Блюхер подозревал, что за спиной белых стоят японцы, раздражённые неуступчивостью ДВР на переговорах в Дайрене. Поэтому откладывать решение вопроса было опасно.
«Партизанские отряды занимали города»
В январе 1922 года войска Народно-революционной армии ДВР собирались у станции Ин. Бои не утихали. Временами бойцам удавалось выбить белых из Ольгохты и даже прорваться на окраины Волочаевки. Но затем наступающие попадали в огневые мешки и с большими потерями отходили обратно. Ситуация усугубляло ещё и то, что к западу от Волочаевки на 30–48 км не было ни одного населённого пункта, где атакующие могли бы укрыться от мороза — только пара полуказарм. Бойцы надевали поверх шинелей всё, что могли найти: старые одеяла, полушубки, мундиры, мешки, накручивали на сапоги пучки сена и обматывали проволокой. Тем временем партизанам удалось провести налёт на Хабаровск, разгромить радиостанцию и целый час вести уличные бои.
28 января на станцию Ин прибыл Блюхер со штабом (штаб Забайкальской группы переместился сюда ещё 18 января). Регулярные полки: Особый Амурский, 5-й и 6-й пехотный, а также 4-й кавалерийский — объединялись в Сводную бригаду. Конечно, надо учитывать, что это были полки гражданской войны: например, 6-й полк после потерь насчитывал всего 400 человек. В распоряжении Блюхера было и два партизанских отряда.
Разведка докладывала, что позиции белых обнесены колючей проволокой, мешки с землёй уложены в валы, политы водой и обледенели. Ключом к обороне была сопка Июнь-Корань, господствующая над окружающей безлесной равниной.
Сами белые описывали систему обороны Волочаевки, которую готовил полковник Аргунов, так: проволочные заграждения в три ряда, в снегу выкопаны окопы для стрельбы с колена, в некоторых местах сооружены пулемётные блокгаузы из снега и брёвен, облитых водой. По меркам недавней мировой войны с железобетонными казематами многометровой толщины и десятками рядов колючей проволоки такая оборона смотрелась, мягко говоря, слабовато, но в практике гражданской войны вскоре будут примеры упорной обороны и более экзотических сооружений.
Белые оценивали свои силы у Волочаевки примерно в три тысячи «усталых добровольцев» при семи орудиях и двух бронепоездах: «Каппелевец» и «Волжанин». Бронепоезда, свободно маневрируя по железной дороге, могли брать любой участок фронта под продольный обстрел.
Блюхер приказал «сформировать штурмовые взводы, которые свести в штурмовые колонны, имеющие задачей прорыв заграждений». Штурмовые колонны необходимо было снабдить гранатами, ножницами, кошками и топорами. Часть разведчиков Амурского полка имела белые халаты.
В боях 5–7 февраля красные войска смогли, взяв Ольгохту, обеспечить себе плацдарм для дальнейшего наступления. Белые отходили, в буквальном смысле слова сжигая за собой мосты.
Утром 10 февраля Сводная бригада и партизанские отряды получили приказ к наступлению на Волочаевку. Выделенный из бригады отряд Гурского должен был обойти сопку и ударить с севера, 6-й полк наступал южнее железной дороги, а батальон Амурского полка при поддержке танка «Рено» шёл вдоль железнодорожного полотна.
10 таких танков было захвачено без боя ещё в марте 1920 года: сочувствующие красным железнодорожники просто подменили вагоны и отправили новейшую бронетехнику партизанам вместо ожидавших подкрепления американских войск. В конце декабря 1921 года большинство танков «Рено» отправили «на большую землю», а два пулемётных, «Зоркий» и «Сивуч», остались на месте. К февралю боеспособен был только «Зоркий», который и принял участие в штурме. Значение танка кратко сформулировал сам Блюхер, когда ему говорили о возможной неисправности машины: «Чёрт с ним, пусть хоть бойцы его увидят, и это будет иметь моральное значение».
Однако вскоре после начала атаки выяснилось, что ножниц для резки проволоки всё же не хватает, а запас снарядов немногочисленных пушек не позволяет проделать проходы. Бойцам пришлось вручную рвать колючую проволоку и вытаскивать из промёрзшей земли колья.
Вот как впоследствии описывал эти события один из участников боёв:
«Люди неожиданно поднимаются из снежных окопов и лавой устремляются на ощетинившуюся проволоку, рвут её штыками, прикладами, рубят шашками. Противник открывает такую пальбу, что дрожит земля. Но бойцы лезут вперёд, повисают на проволоке, наваливаются один на другого, придавливают проволоку к земле своими телами. Отдельных криков и стонов не слышно; все сливается в какую-то дикую музыку:
— У-у-а-а-а-а-ла-ла-ла…
Первый ряд проволоки уничтожен, завален трупами. Остались торчать только голые колья, как черные зубы чудовища. Люди лезут на второй ряд. Но первая наша атака отбита. Бойцы бегут назад, за снеговые окопы. На проволоке остаются висеть тела убитых и раненых».
Атакующие зарылись в снег. Свыше 400 человек вышло из строя. Даже легкораненые стремительно замерзали.
За сутки упорного боя только «Каппелевец» расстрелял 322 снаряда трёхдюймовки, 128 снарядов пушки Гочкиса, свыше 25 000 патронов к четырём пулемётам и 6000 винтовочных патронов. Танк «Зоркий» получил прямые попадания в борт и в гусеницу — однако экипаж чудом уцелел и даже смог при отходе подорвать гранатой бензобак.
На следующий день 11 февраля «Каппелевец» выпустил 253 снаряда, 6000 пулемётных патронов и 3000 ружейных. Попытка наступления снова провалилась. Однако тем временем в тылу смогли восстановить мосты и железнодорожные пути, что позволило красным подтянуть бронепоезда № 8 и 9.
12 февраля после часовой артподготовки красные бойцы снова пошли на штурм. Расход боеприпасов «Каппелевца» составил 120 снарядов, порядка 10 000 пулемётных патронов и 3000 ружейных. Но всё же отчаянное сопротивление было сломлено, и ближе к полудню белые, чтобы не попасть в окружение, начали отступать к Хабаровску. При отходе от офицерской роты, по рассказам, осталось всего пять человек. Сводная бригада заняла Волочаевку (согласно оперативной сводке) в 11 часов 32 минуты 12 февраля. Уже 14 февраля красные части вошли в Хабаровск.
23 февраля Блюхер призвал генерала Молчанова сдаться:
«Вы погибнете, ибо Вы продали шпагу для защиты чужеземных интересов кучке глупых и жадных коммерсантов, на чужие деньги купившей ваши русские души для достижения целей, не имеющих ничего общего с историческими задачами национального возрождения, но зато имеющих тесную связь с интересами иностранного кошелька, пытающегося за дешёвую цену по вашим телам проникнуть к использованию наших русских богатств на Дальнем Востоке».
Потери Народно-революционной армии у Волочаевки составили порядка 550 убитыми и около 1200 ранеными и обмороженными. По словам Блюхера, полковник Аргунов якобы сказал, что «он всем этим красным героям Волочаевки дал бы по георгиевскому кресту, потому что так могла драться только германская пехота».
Блюхер позднее признавал: «Волочаевка была рубиконом между недостаточно организованной партизанской борьбой за советский Дальний Восток и зарождением новой регулярной армии». Гражданская война в России наконец подходила к финалу.
Евгений Белаш