Травы, сборы, заговоры и прочие снадобья. Это первое что приходит на ум, когда мы говорим об истории аптечного дела в России. Действительно, есть такой стереотип, что лечились в основном народными средствами, а аптеки стали открывать где-то веке в 19-м и были они чем-то сродни лаборатории алхимика. На самом деле появились аптеки гораздо раньше.
Под иностранным влиянием
Первые врачи, как и первые аптекари, на Руси были иностранцами. Роль они играли важную, но очень локальную — обслуживали монархов и высших вельмож. В свите жены Ивана III Софьи Палеолог было два лекаря, скорее всего, итальянцы — Антон Немчик (или Немчин) и Леон Жидовин. Их судьба доказывает, как опасна была работа врача при русском государе. Немчину пришлось лечить татарского царевича Каракача, который некстати заболел в Москве. Лечение не помогло, царевич умер, а лекаря выдали безутешному сыну Каракача, и он закончил свою жизнь зарезанным где-то под мостом.
Леон Жидовин тоже поплатился за неудачную терапию, под его попечением умер молодой великий князь Иван Иванович. «И нача его лекарь лечити зелие пити даде ему, нача жизнь стекляными по телу, вливая воду горячую, и от того ему тягчае бысть и умре». Перед началом лечения Леон якобы ручался своей жизнью, что сын Ивана III выздоровеет. В итоге оказался в тюрьме, а 40 дней спустя после гибели своего пациента был казнён. Оставшись без медиков, Иван III просил иностранных монархов прислать ему знающих «добрых» специалистов, но просьба осталась без реакции.
Судьба монарших врачей и дальше была незавидной. У преемника Ивана III — Василия III — на службе тоже были иностранцы. Причём двоих из них — прусского подданного Теофила и грека Марко — он, видимо, взял в плен. И пусть их не казнили, как предшественников, но домой из плена не отпустили. Голландский лекарь Елисей Бомелий (Элизеус Бомелиус) имел большое влияние на Ивана IV, но его в итоге обвинили в измене и то ли сожгли заживо, то ли уморили в тюрьме.
Начиная с Ивана Грозного при дворе всё чаще стали появляться врачи-англичане, которые одновременно выполняли роль дипломатов. Англичане держали и первую аптеку, которая появилась в 1581 г. и носила название Верхняя государева аптека. Находилась она непосредственно в Кремле напротив Чудова монастыря, а её хозяином был Джеймс Френчем, который прибыл из Англии вместе с врачом Робертом Яковом. Помещение было обставлено роскошно, а лекарства держали самые экзотические. Например, был там так называемый инроговый песок — порошок из рога единорога, универсальное противоядие. А также магическое противоядие безуй, которое на поверку оказывалось… безоаровым камнем, субстанцией, которая образуется в желудке жвачных животных из уплотнённых волокон растений и волос.
Но даже несмотря на такое привилегированное положение и полный контроль (вплоть до того, что комната для приготовления лекарств опечатывалась специальной печатью), лекарств побаивались. Если врач прописывал высокопоставленному пациенту какое-то снадобье, его принимал сначала сам доктор, потом аптекарь, а потом уже царь или царица. И до тех пор, пока лекарство не подействует, врач должен был находиться рядом с пациентом и ждать.
Медиков и аптекарей при дворе появлялось всё больше. При Борисе Годунове возникла мысль о том, что их надо подчинить одному человеку, который выполнял бы роль администратора. Так появился Аптекарский боярин, вокруг которого позже сформировался Аптекарский приказ. Точная дата его основания неизвестна, но произошло это в конце 16-го или самом начале 17 в. Во главе Аптекарского приказа стоял, как правило, кто-то из ближних бояр, так как забота о здоровье первых лиц была делом исключительно важным.
Всем миром — за лекарствами
Одной из задач Аптекарского приказа было регулировать торговлю фармакологическими субстанциями, большинство из которых были растительного происхождения. Торговали целебными травами в основном в зелёных и москательных рядах (москательщики продавали то, что сегодня назвали бы бытовой химией). В 17 в. эту сферу решили взять под более чёткий контроль, и Аптекарский приказ установил так называемую ягодную повинность. Ежегодно воеводам по всей стране рассылали наказ организовать сбор растений, которые можно использовать в лечебных целях. Появились и чиновники, отвечавшие за это — «травники», которых также называли «помясами». С некоторой долей допущения именно этих людей можно назвать первыми русскими провизорами. Постепенно помясам стали платить жалованье, на период сбора трав выдавали лошадей.
Аптекарский приказ выдавал разнарядку по регионам — солодку собирали в основном в районе Астрахани и Воронежа, чечуйную траву (горец почечуйный, кровоостанавливающее средство) — в Казанском уезде, можжевельник должны были поставлять Ярославский и Костромской уезды. Северные регионы обеспечивали аптеки мхом, клюквой, морошкой, брусникой, кедровым маслом. При необходимости Аптекарский приказ закупал импортные снадобья, например, хинную кору.
Ягодную повинность не любили и всеми силами пытались от неё избавиться. По ягоды отправляли обычных крестьян, а сезон сбора совпадал с сезоном полевых работ. Боролись с этим привычными способами: на места шли гневные указы обеспечить сбор, а за ослушание грозили тюрьмой.
Ценное медицинское сырьё надо было довезти до Москвы. По дороге травы гнили, высыхали, в общем, теряли целебные свойства. Иногда и просто не доезжали. В 1665 г. ягодную повинность заменили денежной, что вызвало новую волну недовольства. После этого Аптекарский приказ решил, что проще заводить больше аптекарских огородов, а недостающие субстанции закупать.
Выращивали целебные растения не везде. В Москве этим занимались в садах у Кремлёвской стены, в Измайлово и у Сухаревой башни. В середине 17 в. за Мясницкими воротами (находились на месте одноимённой площади) устроили специальную огородную слободу, и туда перевели аптекарский двор и весь персонал. В 1719 г. свой аптекарский огород появился в Петербурге на одноимённом острове.
Выращивали в огородах лекарственные растения, которые сложно было найти в естественных условиях. В фармацевтике использовали тогда семена аниса, табака, латука, портулака, цикория, тимьяна, пиона, руты, петрушки; цветки шиповника, мака; корни петрушки, аниса; траву тимьяна, шалфея, мяты, укропа, базилика, руты. Всё это получали из огородов. Кстати, там же сырьё и перерабатывали, и постепенно штат огородов пополнялся дистилляторами, травниками и «алхимистами».
Аптека № 2
В 1672 г. в Москве открыли вторую после царской аптеку, покупать в которой лекарства могли уже все желающие. Находилась она на Ильинке. После этого появились аптеки в Казани и Вологде. В то же время государство установило монополию на торговлю лекарственными средствами — больше в зеленных лавках делать это было нельзя. Правда, аптекари, у которых были свои лавочки, могли торговлю продолжить. Ведь одна официальная аптека, доступная всем чинам, не могла удовлетворить спрос. Одновременно ужесточили ответственность аптекарей за качество лекарств: если после приёма снадобья пациент умирал, провизору грозила смертная казнь.
Радикально подошёл к вопросу Пётр I, который опасался знахарства и выступал за то, что сегодня называют доказательной медициной. Он запретил торговлю лекарственными средствами везде, кроме официальных аптек, но разрешил открывать аптеки частные. В 1706 г. он же учредил так называемую Главную аптеку, которая снабжала лекарствами не только москвичей, но и армию.
При Петре I появилась первая специализированная госпитальная аптека для нужд военной медицины. Работала она при госпитале в Лефортово. Её заведующим на протяжении 18 лет был Христиан Эйхлер, который также занимался преподаванием в Московской госпитальной школе. В 1725 г. Пётр передал все аптеки, которых было уже немало, в ведение Медицинской канцелярии.
На протяжении всего 18 в. один за другим выходили указы, которые регулировали работу аптек и фармацевтов. То им предоставляли дополнительные льготы, то запрещали торговать лекарствами людям без профильного образования, то запрещали внеаптечную продажу лекарств, то снова разрешали. В 1763 г. появилась Медицинская коллегия, которая должна была «…искоренить из аптек лекарства, которые изобретены одним невежеством и все обыкновенные, которых велико число в аптеках, кроме вреда ничего не приносят и дорогостоящие. Учредить диспенсаторию российскую постоянную по всей России одну» (диспенсатория — фармакопея, прим. Е. М.).
Несколькими годами позже появилась обязательная для всех аптек книга — фармакопея, «Российская диспенсатория», написанная, впрочем, на латыни. Книга, в частности, решала вопросы импортозамещения: в ней описывали, какими травами и растениями, известными в России, можно было заменить дорогие импортные аналоги. На русском языке ценное издание появилось только в 1803 г.
«К всеобщему благу»
В 1789 г. был издан первый Аптечный устав, который упорядочивал правила работы отрасли. В нём, в частности, говорилось, что «аптекарь, яко добрый гражданин, верно хранящий присяжную должность, повинен быть искусен, честен, совестен, благоразумен, трезв, прилежен, во всякое время присутствен и исполняющий звание свое к всеобщему благу соответственно».
Если судить по документам, которые регулировали аптечное дело, занятие это было непростое. Фармацевтам предписывали и лекарственные субстанции сохранять в надлежащем виде (не гноить, не пересушивать и т. д.), и следовать предписаниям фармакопеи, и внимательно читать рецепты (по сомнительным рецептам аптекари имели право лекарства не отпускать), и вообще к делу подходить с «крайним старанием». Однако в начале 19 в. стало наконец понятно, что ключевую роль в том, чтобы аптека обеспечивала качественные лекарства, играют не предписания, а образование. Школы для подготовки лекарей существовали с 1654 г., но нужны были высокообразованные специалисты. В 1808 г. в Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии было организовано фармацевтическое отделение. Это была первая школа, которая готовила фармацевтов высшей квалификации. Сначала они учились 4 года, потом курс стали умещать в 3 и даже в 2 года.
Современные исследователи отмечают, впрочем, что качество даже университетского фармацевтического образования было не слишком высоким, шло оно как бы по остаточному принципу. Получали его в основном вольнослушатели медицинского факультета. Самое лучшее профильное образование можно было получить в Юрьевском университете.
В 1836 г. приняли новый Аптечный устав, который сыграл очень важную роль: он разрешал открывать аптеки всем желающим. Главное, чтобы хозяин был старше 25 лет и имел звание аптекаря или провизора. Таким образом на официальном уровне признали, что аптека — это не только заведение большой социальной важности, но и выгодный бизнес. Появились и так называемые аптечные магазины: лекарств там было не купить, но можно было приобрести некоторые экстракты, перевязочный материал, посуду, минеральные воды. Чтобы их содержать, фармацевтический диплом не требовался, их владельцы назывались «дрогистами».
Провинция отстаёт
В столицах и в больших городах с аптеками и с качеством лекарств дела обстояли более или менее неплохо, чего не скажешь о провинции. Современного оборудования там зачастую не было, лекарства готовили на обычной воде, зимой на складах они замерзали. Технологию изготовления соблюдать не всегда, например, травяные отвары на сельских фельдшерских пунктах кипятили по несколько часов, всё то время, что фельдшер вёл приём. Понятно, что целебные свойства они полностью теряли. Отсюда — многочисленные врачебные ошибки, часто просто по недосмотру. Чтобы исправить ситуацию, в участковые больницы стали отправлять штатных фармацевтов, но жизнь в провинции мало кого привлекала.
В итоге в небольших больницах обязанности фармацевта выполняли врачи, а где-то — фельдшеры, сами выращивали лекарственные растения, сами готовили настои и сборы. При этом должны были ещё заполнять многочисленные учётные формы и дважды в год отчитывались перед контролирующими органами.
Была и другая проблема — аптеки нередко торговали фальсифицированными или некачественными лекарствами. Например, хина или корица, которую использовали для приготовления настоя, высушивалась, измельчалась и продавалась повторно уже в виде порошка. Искали и дешёвые аналоги импортных средств, вместо хины, например, добавляли в лекарство ивовую кору. Многие провинциальные фармацевты руководствовались давно устаревшими инструкциями.
Чтобы всё-таки обеспечивать людей лекарствами, земствам и городским администрациям разрешили открывать так называемые вольные аптеки, которые торговали по ценам, установленным аптекарской таксой, дешевле, чем в частных аптеках. Но и вольных аптек было очень мало. К началу 1910 г. в России было 35 аптек, открытых городскими самоуправлениями, губернскими земствами принадлежало всего 12 точек, а уездным — 152 вольные аптеки. В то же время частных аптек по стране было 4 259.
Постепенно становилось понятно, что вольные аптеки тоже должны приносить коммерческую выгоду. Но работу в этом направлении прервала Первая мировая, когда все усилия фармацевтической отрасли были направлены на обеспечение армии. Лекарства сразу подорожали на 30%, закончилось импортное сырьё, Россию покинули многие иностранные фармацевты.
Так, с началом Первой мировой развитие российской фармацевтической отрасли очень осложнилось. Сначала острый дефицит военных лет, а потом революция 1917 г. привели к её полной перестройке. В декабре 1918 г. Ленин подписал декрет о национализации всех аптек и фармпредприятий: в стране, которая не вылезала из войн, снабжение лекарствами становилось задачей номер один. В 1920-е постепенно складывается централизованная система управления аптечным делом — создают аптекоуправления, выпускают очередную Государственную фармакопею, организуют централизованные склады. А те, кто хотели всё-таки прикоснуться к истории аптечного дела, могли в Москве зайти в знаменитую Аптеку № 1 на Никольской, бывшую Царь-аптеку Феррейна, которая многие годы сохраняла свой профиль. Но в 2008 г. в ней открыли ресторан и магазин хрусталя, словно обрывая последнюю нить, связывавшую современное аптечное дело с многовековой традицией.