1. Салуны и вредители из-за океана
Мужчина шел в салун. Салун был не просто питейным заведением – это был клуб, где американец встречался с друзьями и вообще наконец-то чувствовал себя человеком. Безработный там узнавал, где нанимают, мелкий бизнес продавал свои услуги, там устраивали собрания профсоюзов, опять же бильярд, опять же карты, опять же девочки. Многие салуны предлагали бесплатный обед к платной выпивке. Слово за слово, начали, вроде, с пива, продолжили бурбоном, и вот как-то вдруг вся получка кончилась и ты сидишь в грязной канаве, вокруг темнота, и какой-то ребенок, размазывая сопли, тянет тебя за рукав и канючит «папаша, пойдемте домой».
Интерьер техасского салуна в тихое время
Приходя домой, пьяные мужчины делали все, что им было угодно. Никаких механизмов защиты женщин и детей от домашнего насилия не существовало в принципе. Очень рекомендую перечитать в этом ключе “Приключения Гекльберри Финна”, где добрые горожане стали жалеть Гека только после того, как решили, что папаша его, в конце-концов, все-таки убил. Нельзя было вызвать полицию и потребовать арестовать разбушевавшегося главу семейства. Бежать было некуда. Даже церковь, теоретически бывшая защитником обиженных, запросто могла встретить чуть живую женщину словами, что если муж тебя бьет, то ты, должно быть, плохо выполняешь свои обязанности и надо больше стараться. “Жена да убоится мужа своего”, слыхала? Ну и в чем проблемы? Муж ублюдок? Не повезло. Тренируй смирение, в раю зачтется.
На фоне всего этого творящегося вокруг безобразия распространяется мнение, что алкоголь это, выражаясь современным языком, “тяжелый” наркотик. То есть многие считали, что для большинства людей просто физически невозможно, начав пить, не спиться - на том же основании, на каком мы считаем, что нельзя колоться героином понемножку. Причем люди были уверены, что абсолютная трезвость является нормальным естественным состоянием человека, и если его нарочно не спаивать, человек сам не будет тянуться к спиртному. Т.е. салуны нарочно спаивают рабочих людей для извлечения материальной выгоды. А кто стоит за спинами содержателей салунов? Кто вводит в грех беспомощных и в душе хороших американцев? Правильно, иммигранты.
Дядя Сэм уже не знает, куда залезть, чтобы спастись от прилива иммигрантов
В XIX веке антииммигрантские настроения в США окрепли и озлобились. Великий картофельный голод пригнал в Америку почти два миллиона ирландцев. Италия – я чуть было не написала стандартное “раздираемая” войной, хотя на самом деле Италия наоборот объединялась через войну – поставила в США почти пять миллионов итальянских беженцев. Но больше всего приехало немцев: семь с половиной миллионов в течении XIX века, почти удвоив население страны.
К этому времени в США уже сложилась нация: местные, рожденные на этом континенте люди чувствовали себя единым народом, “настоящими американцами”, и зачастую очень нервно относились к недавно понаехавшим голодранцам, готовым работать за крышу и похлебку. Все эти понаехавшие не только говорили на неправильных языках и исповедовали неправильную (католицизм с точки зрения протестантов был во многом аморальным) религию: они неправильно потребляли спиртные напитки.
Ирландцы, действительно, пили много и алкоголизм у них был дай боже
А теперь перейдем к немцам, которые, в некотором смысле, действительно спаивали Америку.
Вы знаете их имена. Империи, построенные в XIX веке, никуда не делись: Miller, Coors, Schlitz, Blatz, Anheuser и Busch. Они пережили “сухой закон”, переживут и нас. Эти люди привезли из Германии рецепт лагера - светлого пива с более долгим сроком хранения, чем привычные англосаксонцам темные эли. И ко второй половине XIX века они полностью захватили пивной рынок. Американское общество пивоваров всю свою работу вело на немецком языке: потому что не для кого было переходить на английский.
Немецкие пивовары делали колоссальные деньги и неустанно боролись за потребителя. Пивоварни покупали магазины на оживленных улицах и предлагали любому открыть там салун. Достаточно было подписать договор, что ты обязуешься наливать пиво только этой компании, и тебе предоставляли помещение, мебель, пиво, посуду, бильярдный стол и лицензию: и назавтра можно было открывать бизнес. В результате этой практики в конце века в городах США было по салуну на каждые 200 взрослых, включая трезвенников, язвенников, мормонов и женщин.
Салун, спонсированный пивоварней, на улице Сан-Диего
Как не воспитывай в себе христианскую кротость, если над тобой достаточно долго издеваются, терпение в конце-концов лопнет. У американских женщин терпение лопнуло в декабре 1873 года. Армии женщин в черном с пением церковных гимнов прошли по салунам 31 штата. Они выстраивались вдоль фасада салуна и вставали на колени. Когда к ним выходил бартендер или хозяин они кротко просили их прекратить продажу спиртного и спасти женщин и детей города от бича алкоголя. Газеты в это время выпускались уже регулярно и шумиха поднялась изрядная. Это будет названо “Женским крестовым походом за трезвость”.
Хочу обратить ваше внимание, что подобная выходка в те времена считалась совершенно не к лицу порядочной женщине. Во-первых, они не должны были выносить сор из избы. Во-вторых, не должны были указывать мужчинам, как им жить. И уж точно не должны были диктовать бизнесменам, как им вести свой бизнес. Пьяные посетители салунов издевались над демонстрантками как могли. В них плевали, их обливали пивом, в одном месте подкатили пожарную машину и в морозный зимний день начали поливать демонстрацию ледяной водой. А один из хозяев салуна и соседствующей пивоварни не поленился выкатить навстречу женщинам пушку. Одна из демонстранток залезла на пушку и затянула гимн, который был подхвачен толпой. Хозяин сдался и закрыл заведение.
Конечно, толку от этих героических акций был чуток. Даже когда женщинам удавалось на время закрыть салун или заставить аптекаря подписать клятву не продавать спиртное, все возвращалось на круги своя через пару недель. Но кое-что женский крестовый поход изменил: женщины почувствовали свою силу и взбудоражили общественное мнение. Они заставили средства массовой информации заговорить о правах женщин, а также о бесплодности традиционных форм антиалкогольного движения.
Лозунг "Губы, которые прикасаются к спиртному, не тронут нас" - настоящий, но женщины - актрисы в костюмах. Пример тогдашней сатиры на женское движение за трезвость
Потому что общества трезвости в Америке возникали постоянно. И местные законы – городские и даже законы целого штата, вводящие на отдельных территориях варианты “сухого закона” уже были. Демократия в действии: достаточно было иметь сильную церковную общину и решительного мэра и бац - приходится ездить за выпивкой в соседний город. Штат Мэйн, как я уже упоминала, в 1851 году ввел запрет на продажу алкоголя (пришлось расстрелять ирландскую демонстрацию, но закон был введен). И толку-то. Ходили анекдоты о том, как в Портленде хозяева салунов, которым запретили продавать спиртное, в шесть раз повысили цену на закуски и выдавали выпивку бесплатно. Как один из них за 6 центов предлагал посмотреть на слепую свинью – бесплатное пиво прилагалось к аттракциону. А вскоре на новые законы просто переставали обращать внимание и запрещенные с понтом салуны вели бизнес по-прежнему. К примеру Канзас был “сухим” штатом много лет, что абсолютно никому не мешало. Пока не появилась Керри Нейшен (Carry Nation).
Матушка Нейшен была проповедницей и слегка чокнутой. Услышав зов бога, она с камнями и топором (!) начала ходить по салунам Канзасских городов и крушить все, что попадало под топор. Ее много раз арестовывали. Она выходила из тюрьмы, ехала в следующий город и набрасывалась на тамошние питейные заведения. Она стала притчей во языцех и международной знаменитостью. Бары по всей стране повесили шуточные объявления, обыгрывающие ее фамилию: "All Nations Welcome But Carrie" (Мы рады всем народам, кроме Керри). Когда губернатор Канзаса лично попросил ее прекратить безобразия, Керри Нейшен ответила: "Раз вы ничего не предпринимаете, чтобы законы исполнялись, придется это делать мне!". И снова газеты поднимают на повестку дня вопрос: что толку от местных антиалкогольных законодательств? Это просто балаган. Проблему нужно решать в масштабах страны. Если мы действительно хотим что-то изменить, нам нужен повсеместный закон, который нельзя отменить и нельзя проигнорировать. Нам нужно внести изменения в федеральную конституцию.
Но разговоры об изменении законодательства вели уже не женщины. Максимум что смогло сделать женское движение это ввести уроки трезвости в школах и распространить (широко распространить, особенно среди детей) миф о пирокинезе: что если будешь много пить, то твое тело так проспиртуется, что ты можешь самопроизвольно загореться и сгоришь до тла. Первым антиалкогольным движением получившим реальное политическое влияние была Анти-салунная лига (Anti-saloon league), усатые лидеры которой постоянно повторяли, что они не являются политической партией, но тем не менее они заставили плясать под свою дудку всех: от городских советов до конгресса США.
Кого выберешь ты?
Анти-салунная лига была организована юристом, оставившим практику, чтобы стать священником. И эта спайка: юридическое образование плюс истовая религиозность плюс мужской пол, характерные для всех лидеров Лиги, показала себя поразительно эффективной для достижения до сих пор недостижимых политических целей трезвенников. Лига была организована как настоящая корпорация: помимо добровольцев, у нее был бюрократический аппарат, люди на зарплате, стабильный бюджет, получаемый из членских взносов и церковных сборов, и своя газета. Лига получила поддержку всех протестантских общин США, кроме лютеран (немцы), и начала применять новую стратегию давления на политиков, добиваясь своей единственной цели: “сухого закона” для всей страны.
Выбирай: салун или дети?
Делалось это примерно так. Местного политика в разгар предвыборной кампании загоняли в угол вопросом: “Вы за “сухой закон” и спасение нации или против “сухого закона” и за вырождение американского народа, за нищету, проституцию, мучения детей и засилие иноверцев?” (“Ты перестала пить коньяк по утрам? Отвечай да или нет”) Все попытки “умеренных” вывести диалог на более рациональный уровень сметались цунами демагогии и ревом хорошо проагитированной толпы (Лига имела летучий штат натасканных проповедников, делавших туры по всем районам страны). А дальше демократия делала свое черное дело: если ты хочешь, чтобы тебя избрали, допустим, шерифом или мэром, говори “да”. После вынужденной отставки чрезвычайно популярного губернатора Огайо, приличного вроде человека, посмевшего говорить, что мол запретами морали не улучшить, политики просто стали бояться Лигу. Стало ясно, что если ты вообще хочешь продолжать карьеру, нужно голосовать за “сухих”.
Члены Лиги не были ни лицемерами, ни карьеристами, они искренне верили в необходимость и благость “сухого закона”. Но они также верили в то, что цель оправдывает средства, и не стеснялись на пути к этой цели использовать запугивание, прямой шантаж, давление через средства массовой информации и самый циничный сговор по схеме “ты мне, я тебе”: Потому что по-другому с ними нельзя, мы же видели: по-честному не получается!
Вы считаете, что салуны приносят больше пользы или вреда?
Отдельная гениальность стратегии Анти-салунной лиги была в том, что они не обращали внимания на различия в политических платформах потенциальных союзников: были они “левыми” или “правыми”, что они думали об избирательном праве для женщин и о золотом запасе, о внешней политике и о профсоюзах. Лигу интересовало только согласны ли вы подписаться под требованием “сухого закона” – а дальше можете хоть на головах ходить, хоть с лосями сношаться. На либеральном северо-востоке Лига шла плечом к плечу с демонстрациями суффражисток, а в городах ультра-правого Юга было невозможно разобрать, где заканчивается Анти-салунная лига и начинается местный ку-клукс-клан.
Стало ясно, что раньше губило традиционные движения борцов за трезвость: они слишком многого хотели от сторонников. Требовали от всех святости. А теперь, чтобы привлечь к себе значительное количество голосов, политическое и общественное влияние и впечатляющее финансирование Лиги достаточно было пообещать, что ты будешь голосовать за “сухой закон” – и все. Бросать пить было совершенно не обязательно.
В каждой из групп, вставшей под знамена “сухих”, был костяк, который честно пытался спасти страну от бича алкоголизма и искренне считал, что абсолютная трезвость – это единственно возможный выход. Но также в каждой из этих групп были многочисленные партии, пытающиеся протащить под лозунгом борьбы с пьянством свои дополнительные, эгоистичные цели – иногда совершенно неблаговидные.
Альянс женского движения с Анти-Салунной лигой оказался взаимовыгодным: женщины получат избирательное право в том же году, когда введут "сухой закон", следующей поправкой к конституции
Церковь призывала к борьбе с алкоголизмом – а заодно с иноверцами, которые якобы пропагандируют алкоголизм. Женщины требовали запретить салуны – и заодно требовали право голосовать. Белый юг рьяно требовал прекратить пьянство среди фермерских рабочих – преимущественно негров, потому что они все еще до смерти боялись своих бывших рабов. Как рабочее движение, так и борцы за просвещение черных американцев считали алкоголизм добровольным рабством и верили, что, отказавшись от спиртного, кто был никем сможет, наконец, стать всем. При этом богатейшие буржуи, такие как Карнеги и Форд, тоже были всячески против пьянства и идущего с ним рука об руку производственного травматизма, прогулов и падения производительности труда конвейерных рабочих. “Истинные американцы” требовали запрета крепких напитков, а также выпнуть из страны иммигрантов, которые их пьют. И в каждом городе, в каждом избирательном округе находились амбициозные политики, воюющие за закрытие местных салунов, потому что в салунах вели политическую агитацию и напрямую скупали голоса избирателей, вызывая непритворное возмущение тех, кого к этой кормушке не допустили.
Немецкие пивовары делали колоссальные деньги и неустанно боролись за потребителя. Пивоварни покупали магазины на оживленных улицах и предлагали любому открыть там салун. Достаточно было подписать договор, что ты обязуешься наливать пиво только этой компании, и тебе предоставляли помещение, мебель, пиво, посуду, бильярдный стол и лицензию: и назавтра можно было открывать бизнес. В результате этой практики в конце века в городах США было по салуну на каждые 200 взрослых, включая трезвенников, язвенников, мормонов и женщин.
Салун, спонсированный пивоварней, на улице Сан-Диего
2. Провал Женского Крестового похода
Хочу обратить ваше внимание, что подобная выходка в те времена считалась совершенно не к лицу порядочной женщине. Во-первых, они не должны были выносить сор из избы. Во-вторых, не должны были указывать мужчинам, как им жить. И уж точно не должны были диктовать бизнесменам, как им вести свой бизнес. Пьяные посетители салунов издевались над демонстрантками как могли. В них плевали, их обливали пивом, в одном месте подкатили пожарную машину и в морозный зимний день начали поливать демонстрацию ледяной водой. А один из хозяев салуна и соседствующей пивоварни не поленился выкатить навстречу женщинам пушку. Одна из демонстранток залезла на пушку и затянула гимн, который был подхвачен толпой. Хозяин сдался и закрыл заведение.
Конечно, толку от этих героических акций был чуток. Даже когда женщинам удавалось на время закрыть салун или заставить аптекаря подписать клятву не продавать спиртное, все возвращалось на круги своя через пару недель. Но кое-что женский крестовый поход изменил: женщины почувствовали свою силу и взбудоражили общественное мнение. Они заставили средства массовой информации заговорить о правах женщин, а также о бесплодности традиционных форм антиалкогольного движения.
Лозунг "Губы, которые прикасаются к спиртному, не тронут нас" - настоящий, но женщины - актрисы в костюмах. Пример тогдашней сатиры на женское движение за трезвость
Потому что общества трезвости в Америке возникали постоянно. И местные законы – городские и даже законы целого штата, вводящие на отдельных территориях варианты “сухого закона” уже были. Демократия в действии: достаточно было иметь сильную церковную общину и решительного мэра и бац - приходится ездить за выпивкой в соседний город. Штат Мэйн, как я уже упоминала, в 1851 году ввел запрет на продажу алкоголя (пришлось расстрелять ирландскую демонстрацию, но закон был введен). И толку-то. Ходили анекдоты о том, как в Портленде хозяева салунов, которым запретили продавать спиртное, в шесть раз повысили цену на закуски и выдавали выпивку бесплатно. Как один из них за 6 центов предлагал посмотреть на слепую свинью – бесплатное пиво прилагалось к аттракциону. А вскоре на новые законы просто переставали обращать внимание и запрещенные с понтом салуны вели бизнес по-прежнему. К примеру Канзас был “сухим” штатом много лет, что абсолютно никому не мешало. Пока не появилась Керри Нейшен (Carry Nation).
Матушка Нейшен была проповедницей и слегка чокнутой. Услышав зов бога, она с камнями и топором (!) начала ходить по салунам Канзасских городов и крушить все, что попадало под топор. Ее много раз арестовывали. Она выходила из тюрьмы, ехала в следующий город и набрасывалась на тамошние питейные заведения. Она стала притчей во языцех и международной знаменитостью. Бары по всей стране повесили шуточные объявления, обыгрывающие ее фамилию: "All Nations Welcome But Carrie" (Мы рады всем народам, кроме Керри). Когда губернатор Канзаса лично попросил ее прекратить безобразия, Керри Нейшен ответила: "Раз вы ничего не предпринимаете, чтобы законы исполнялись, придется это делать мне!". И снова газеты поднимают на повестку дня вопрос: что толку от местных антиалкогольных законодательств? Это просто балаган. Проблему нужно решать в масштабах страны. Если мы действительно хотим что-то изменить, нам нужен повсеместный закон, который нельзя отменить и нельзя проигнорировать. Нам нужно внести изменения в федеральную конституцию.
Но разговоры об изменении законодательства вели уже не женщины. Максимум что смогло сделать женское движение это ввести уроки трезвости в школах и распространить (широко распространить, особенно среди детей) миф о пирокинезе: что если будешь много пить, то твое тело так проспиртуется, что ты можешь самопроизвольно загореться и сгоришь до тла. Первым антиалкогольным движением получившим реальное политическое влияние была Анти-салунная лига (Anti-saloon league), усатые лидеры которой постоянно повторяли, что они не являются политической партией, но тем не менее они заставили плясать под свою дудку всех: от городских советов до конгресса США.
Кого выберешь ты?
3. Это вопрос политический
Выбирай: салун или дети?
Делалось это примерно так. Местного политика в разгар предвыборной кампании загоняли в угол вопросом: “Вы за “сухой закон” и спасение нации или против “сухого закона” и за вырождение американского народа, за нищету, проституцию, мучения детей и засилие иноверцев?” (“Ты перестала пить коньяк по утрам? Отвечай да или нет”) Все попытки “умеренных” вывести диалог на более рациональный уровень сметались цунами демагогии и ревом хорошо проагитированной толпы (Лига имела летучий штат натасканных проповедников, делавших туры по всем районам страны). А дальше демократия делала свое черное дело: если ты хочешь, чтобы тебя избрали, допустим, шерифом или мэром, говори “да”. После вынужденной отставки чрезвычайно популярного губернатора Огайо, приличного вроде человека, посмевшего говорить, что мол запретами морали не улучшить, политики просто стали бояться Лигу. Стало ясно, что если ты вообще хочешь продолжать карьеру, нужно голосовать за “сухих”.
Члены Лиги не были ни лицемерами, ни карьеристами, они искренне верили в необходимость и благость “сухого закона”. Но они также верили в то, что цель оправдывает средства, и не стеснялись на пути к этой цели использовать запугивание, прямой шантаж, давление через средства массовой информации и самый циничный сговор по схеме “ты мне, я тебе”: Потому что по-другому с ними нельзя, мы же видели: по-честному не получается!
Вы считаете, что салуны приносят больше пользы или вреда?
Отдельная гениальность стратегии Анти-салунной лиги была в том, что они не обращали внимания на различия в политических платформах потенциальных союзников: были они “левыми” или “правыми”, что они думали об избирательном праве для женщин и о золотом запасе, о внешней политике и о профсоюзах. Лигу интересовало только согласны ли вы подписаться под требованием “сухого закона” – а дальше можете хоть на головах ходить, хоть с лосями сношаться. На либеральном северо-востоке Лига шла плечом к плечу с демонстрациями суффражисток, а в городах ультра-правого Юга было невозможно разобрать, где заканчивается Анти-салунная лига и начинается местный ку-клукс-клан.
Стало ясно, что раньше губило традиционные движения борцов за трезвость: они слишком многого хотели от сторонников. Требовали от всех святости. А теперь, чтобы привлечь к себе значительное количество голосов, политическое и общественное влияние и впечатляющее финансирование Лиги достаточно было пообещать, что ты будешь голосовать за “сухой закон” – и все. Бросать пить было совершенно не обязательно.
В каждой из групп, вставшей под знамена “сухих”, был костяк, который честно пытался спасти страну от бича алкоголизма и искренне считал, что абсолютная трезвость – это единственно возможный выход. Но также в каждой из этих групп были многочисленные партии, пытающиеся протащить под лозунгом борьбы с пьянством свои дополнительные, эгоистичные цели – иногда совершенно неблаговидные.
Альянс женского движения с Анти-Салунной лигой оказался взаимовыгодным: женщины получат избирательное право в том же году, когда введут "сухой закон", следующей поправкой к конституции
Церковь призывала к борьбе с алкоголизмом – а заодно с иноверцами, которые якобы пропагандируют алкоголизм. Женщины требовали запретить салуны – и заодно требовали право голосовать. Белый юг рьяно требовал прекратить пьянство среди фермерских рабочих – преимущественно негров, потому что они все еще до смерти боялись своих бывших рабов. Как рабочее движение, так и борцы за просвещение черных американцев считали алкоголизм добровольным рабством и верили, что, отказавшись от спиртного, кто был никем сможет, наконец, стать всем. При этом богатейшие буржуи, такие как Карнеги и Форд, тоже были всячески против пьянства и идущего с ним рука об руку производственного травматизма, прогулов и падения производительности труда конвейерных рабочих. “Истинные американцы” требовали запрета крепких напитков, а также выпнуть из страны иммигрантов, которые их пьют. И в каждом городе, в каждом избирательном округе находились амбициозные политики, воюющие за закрытие местных салунов, потому что в салунах вели политическую агитацию и напрямую скупали голоса избирателей, вызывая непритворное возмущение тех, кого к этой кормушке не допустили.
Все эти деятели думали, что они смогут использовать Анти-Салунную Лигу – этих трогательных наивных религиозных маразматиков – для своего продвижения вперед. Ну подумаешь, подписались под какой-то бумажкой. Никто же не верил, что “сухой закон” - это они всерьез. Упс.
4. Выход на финишную прямую
В то время как “сухим” успешно удавалось собрать под своими знаменами самые контрастные политические группы, богатейшее “мокрое” лобби – ивовары и производители крепких напитков – не могли объединиться, чтобы дать им коллективный отпор. Пивовары пытались присоседиться к трезвенникам, пропагандируя пиво как здоровый напиток, почти что не алкоголь. Одни витамины. Виски – это да, зло. А пиво – что вы, пиво это пенистая радость, грудным младенцам полезно давать пососать тряпочку с пивом, они от этого розовеют и полнеют. Пиво пьют в кругу семьи (мы тут как раз удобно поставили на конвейер бутилированные сорта), семья от этого крепнет. Долой салуны, да здравствует выпивание дома!
Что может быть полезнее для здоровья младенца, чем солод и хмель?
Производителям виски трудно было найти красиво звучащие слова в оправдание своей продукции, но они были совершенно уверены в своей безопасности до тех пор, пока правительство будет получать их налоги. В один год федеральное правительство США 70% своего бюджета получило от лицензий на продажу алкоголя и сбора налогов с производителей. Трезвенники могли хоть закричаться, хоть охрипнуть: денежный аргумент был непотопляемым. Пока он не был потоплен. Как “Титаник”.
В 1913 году под давлением социалистов, требующих справедливого перераспределения доходов, и примкнувшей к ним – и чего это вдруг? – Анти-салунной лиги, США ратифицирует Шестнадцатую поправку к конституции. Это означает: в стране вводится единый подоходный налог.
Виски и пиво дружно волокут куда-то ящик для биллютеней, но на деле они никогда не работали вместе
В первый же год федеральное правительство получает 100 миллионов свободных от связи с алкоголем долларов. И в этом же году в конгресс внесено предложение о внесении поправки в конституцию, запрещающую производство, продажу, транспортировку и экспорт алкогольных напитков на всей территории США.
“Сухим” нужно было добиться большинства в ⅔ в конгрессе, после чего поправка должна была пройти ратификацию законодательными собраниями отдельных штатов, и не меньше 36 из 48 (Аляска и Гавайи еще не штаты) должны были ее принять, чтобы она стала частью конституции всей страны. И это нужно было сделать до очередной всеобщей переписи населения в 1920 году, потому что невооруженным глазом было видно, что по результатам новой переписи количество городского населения пропорционально возрастет. Что значит “мокрые”, либеральные, иммигрантские города получат больше голосов в конгрессе, чем “сухая”, протестантская, патриархальная деревня, после чего “сухой закон” принять будет невозможно, и все старания Анти-салунной лиги будут напрасны. Лига удесятерила усилия.
Когда США вступили в Первую Мировую войну, “сухие” выжали из ситуации все, что можно. Комитет общественной информации США развернул колоссальную анти-немецкую пропаганду в стране. Кошмарные плакаты показывали немцев как кровожадных извергов (не только солдат, всех немцев вообще) и призывали бороться с немецкой заразой не только на войне в Европе, но и дома. Немецкие иммигранты, разбогатевшие на пиве, были легкой мишенью. Это они спаивают американский народ, прикарманивая наши деньги, и почти наверняка ведут тайные переговоры с кайзером и шпионят в пользу Германии!
Распитие пива фактически приравняли к измене родине и пьянство объявили антиподом патриотизма. “Сухие” вносят предложение объявить зерно стратегическим запасом и установить военный мораторий на переработку зерна в алкоголь – и добивается его принятия.
К 1917 году 15 штатов и множество отдельных городов и районов ввели у себя тот или иной вариант “сухого закона”, почти половина населения страны жила под ограничением на спиртное. Лига прицельно атаковала конгрессменов, добиваясь их поддержки и вытесняя тех, кто не соглашался. Наконец, в августе 1917 года обе палаты парламента проголосовали "за" необходимым большинством и Конгресс передал поправку на рассмотрение в национальные собрания штатов. “Сухим” предоставили ни много ни мало семь лет на то, чтобы добиться ратификации поправки. Даже в этот момент “мокрые” не верили всерьез, что “сухие” смогут это сделать за такое короткое время. На тот момент только 15 штатов полностью "сухие", а им нужно минимум 36.
Им понадобилось чуть больше года. В январе 1919-го Небраска стала тридцать шестым штатом, поддержавшим “сухой закон”, и 18 поправка стала частью конституции США с введением в действие на следующий, 1920, год. Если вам нужен вдохновляющий исторический пример того, как нужно финишировать, посмотрите на “сухое” движение. Они порвали финишную ленточку.
Производителям виски трудно было найти красиво звучащие слова в оправдание своей продукции, но они были совершенно уверены в своей безопасности до тех пор, пока правительство будет получать их налоги. В один год федеральное правительство США 70% своего бюджета получило от лицензий на продажу алкоголя и сбора налогов с производителей. Трезвенники могли хоть закричаться, хоть охрипнуть: денежный аргумент был непотопляемым. Пока он не был потоплен. Как “Титаник”.
В 1913 году под давлением социалистов, требующих справедливого перераспределения доходов, и примкнувшей к ним – и чего это вдруг? – Анти-салунной лиги, США ратифицирует Шестнадцатую поправку к конституции. Это означает: в стране вводится единый подоходный налог.
Виски и пиво дружно волокут куда-то ящик для биллютеней, но на деле они никогда не работали вместе
В первый же год федеральное правительство получает 100 миллионов свободных от связи с алкоголем долларов. И в этом же году в конгресс внесено предложение о внесении поправки в конституцию, запрещающую производство, продажу, транспортировку и экспорт алкогольных напитков на всей территории США.
“Сухим” нужно было добиться большинства в ⅔ в конгрессе, после чего поправка должна была пройти ратификацию законодательными собраниями отдельных штатов, и не меньше 36 из 48 (Аляска и Гавайи еще не штаты) должны были ее принять, чтобы она стала частью конституции всей страны. И это нужно было сделать до очередной всеобщей переписи населения в 1920 году, потому что невооруженным глазом было видно, что по результатам новой переписи количество городского населения пропорционально возрастет. Что значит “мокрые”, либеральные, иммигрантские города получат больше голосов в конгрессе, чем “сухая”, протестантская, патриархальная деревня, после чего “сухой закон” принять будет невозможно, и все старания Анти-салунной лиги будут напрасны. Лига удесятерила усилия.
Когда США вступили в Первую Мировую войну, “сухие” выжали из ситуации все, что можно. Комитет общественной информации США развернул колоссальную анти-немецкую пропаганду в стране. Кошмарные плакаты показывали немцев как кровожадных извергов (не только солдат, всех немцев вообще) и призывали бороться с немецкой заразой не только на войне в Европе, но и дома. Немецкие иммигранты, разбогатевшие на пиве, были легкой мишенью. Это они спаивают американский народ, прикарманивая наши деньги, и почти наверняка ведут тайные переговоры с кайзером и шпионят в пользу Германии!
Распитие пива фактически приравняли к измене родине и пьянство объявили антиподом патриотизма. “Сухие” вносят предложение объявить зерно стратегическим запасом и установить военный мораторий на переработку зерна в алкоголь – и добивается его принятия.
К 1917 году 15 штатов и множество отдельных городов и районов ввели у себя тот или иной вариант “сухого закона”, почти половина населения страны жила под ограничением на спиртное. Лига прицельно атаковала конгрессменов, добиваясь их поддержки и вытесняя тех, кто не соглашался. Наконец, в августе 1917 года обе палаты парламента проголосовали "за" необходимым большинством и Конгресс передал поправку на рассмотрение в национальные собрания штатов. “Сухим” предоставили ни много ни мало семь лет на то, чтобы добиться ратификации поправки. Даже в этот момент “мокрые” не верили всерьез, что “сухие” смогут это сделать за такое короткое время. На тот момент только 15 штатов полностью "сухие", а им нужно минимум 36.
Им понадобилось чуть больше года. В январе 1919-го Небраска стала тридцать шестым штатом, поддержавшим “сухой закон”, и 18 поправка стала частью конституции США с введением в действие на следующий, 1920, год. Если вам нужен вдохновляющий исторический пример того, как нужно финишировать, посмотрите на “сухое” движение. Они порвали финишную ленточку.