Согласно источникам, 16 февраля 1571 года на Руси появился первый воинский (а заодно и пограничный) устав – «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе»… как следует из даты, с этой инновацией Петра нашего Первого в очередной раз опередил дискредитируемый историографами Иван Грозный… (Надо думать, царь ненадолго отвлёкся от своих злодейств… заметим, что с момента пресловутого Новгородского погрома прошёл год – а одиозной опричнине осталось жить и того меньше…) Впрочем – по порядку.
…Невзирая на почти столетие, минувшее со дня знаменитого Стояния на Угре (а его принято считать концом Ига) – ситуация на восточных рубежах оставалась, мягко говоря, непростой… Дикое поле (или, если угодно, Великая степь)… одним словом – враждебная территория простиралась вдоль границ на тысячу с лишним километров, начиналась сразу за Окой – и год за годом отсюда следовали нашествия – в основном, крымцев. (Которые, заметим, к тому моменту уже лет сто числились вассалами Османской империи).
Как прямолинейно выразился известный историк Василий Ключевский: «Крымское ханство представляло огромную шайку разбойников, хорошо приспособленную для набегов на Польшу, Литву и Московию. Эти набеги были её главным жизненным промыслом». Действительно – кочевники использовали простую и эффективную тактику: напасть, ограбить, угнать в полон – и скрыться в своей степи… А потом подождать, пока разорённые поселения оправятся – и явиться за очередным урожаем…
…Нельзя сказать, что обороной границ не занимались – существовала Большая засечная черта (кстати, тоже созданная при Грозном); береговая и полевая службы; в пограничные города выдвигались недавно сформированные стрелецкие полки (с которыми, к слову, крымцы предпочитали не связываться). Проблема состояла в том, что перекрыть всю обширную территорию не получалось – вдобавок, как мы помним, царь начал Ливонскую войну (опять же – задолго до Петра затеяв «прорубать окно в Европу») – и это затратное мероприятие неизбежно повлекло за собой отвлечение воинских сил от южных границ…
…Толчком к реформам, как это часто бывает, станет происшествие с личным участием «первого лица» – в сентябре 1570 года Иван, получив известие о подготовке крупного нашествия, возглавляет войско и отправляется «искати прямого дела». (За недостатком сил царь был даже вынужден отменить наступление на Западе!) Увы… спустя время и «слушав вестей», советники решают, что «государю стояти в Серпухове нечево для… всё станишники солгали». Таким образом, большой поход заканчивается, не начавшись… разочарованный таким фальстартом царь распоряжается затравить специально обученными медведями всех виновных и невиновных… хотя, нет – такими сведениями мы не располагаем, зато известно, что Грозный сделает вполне логичный оргвывод, приказав «…боярину своему князю Михаилу Ивановичу Воротынскому ведати станицы и сторожи и всякие свои государевы полские службы».
…Выбор этот был не случаен – боярин Воротынский владел обширными землями именно на Юге; в своё время этот Рюрикович отличился при взятии Казани – спустя несколько месяцев он будет защищать Москву от нашествия Девлет-Гирея, а на следующий год побьёт его в битве при Молодях… Согласно канонической версии, после славной победы не успеет минуть и года, как воеводу обвинят в попытке отравления царя – и Грозный будет лично рвать Воротынскому бороду и жечь боярина углями… после чего тот каким-то образом ненадолго останется жив – и помрёт уже по пути в монастырь… (Заметим – эту версию историографы прилежно переписывают из единственного источника – «Истории о Великом князе Московском» оппозиционера и перебежчика Курбского – а вот в пресловутом «Синодике опальных» Воротынского нет, что позволяет нам предположить – всё было иначе). Но мы забежали вперёд…
…Пока же воевода начинает, что называется, «работу с документами» – причём, не только изучает соответствующие бумаги Разрядного приказа, но и вызывает для консультаций ветеранов, которые «преж того езживали лет за десять и за пятнадцать»… и даже тех, кто «в полону были, а ныне из полону вышли». Но и этого мало – одновременно Воротынский отправляет доверенных людей – что называется, «ознакомиться с обстановкой на месте»… Документ представят царю всего через полтора месяца!..
…В соответствии с «Приговором…» на всём протяжении южных границ будут организованы сторо́жи (по сути – погранзаставы, контролировавшие до полусотни вёрст и состоявшие из десятка сторожей) – и станицы (передовые разъезды). Учитывая протяжённость «зоны ответственности», задачей пограничников было не ввязываться в бой – но обнаружить продвижение противника и срочно оповестить сосредоточенные в городах главные силы – «Приговор…» предполагал создание отдельной двадцатипятитысячной армии.
…Предусмотрено было всё – включая строгую ответственность: «А которые сторожи, не дождався собе отмены, с сторожи съедут, а в те поры государевым украинам от воинских людей учинитца война, и тем сторожем от государя, царя и великаго князя бытии казненым смертью». Даже за то, что «стоят небережно и неусторожливо» полагался кнут… но имелся и пряник – станичным головам платили баснословные по тем временам «четыре рубли» – да и вообще служба считалась почётной!..
P.S. …Как водится, претворение замысла в жизнь займёт время – и сокрушительный поход Девлет Гирея уже в мае закончится осадой Москвы… Раздухарившийся хан вернётся через год – и вот тут будет основательно (и при деятельном участии пограничной стражи) бит – вследствие чего уже после 1572-го масштабные набеги прекратятся… А ещё спустя полтора века устройством границы займётся и Пётр Алексеевич… Впрочем, это – совсем другая история.