Как философ Шан Ян создал. прообраз тоталитарного государства (часть 1)

Время с 403 по 221 год до н. э. в китайской истории принято именовать периодом Сражающихся царств. Это была эпоха бесконечных сражений за доминирование в Поднебесной, но не только: тогда же в Восточной Азии впервые появились государства, которые отличались беспредельной жестокостью к собственному населению и стремились полностью регламентировать жизнь каждого человека.


Небольшое вступление

Когда мы говорим и думаем о тоталитаризме, то в первую очередь представляем себе ХХ век с его концлагерями и ГУЛАГами, шагающими толпами людей с горящими глазами, рвущимися убивать для достижения «всеобщего счастья», уничтоженные жизни и поломанные судьбы сотен миллионов. Но сама идея о том, что жизнь населения значения не имеет и тела подданных являются всего лишь ресурсом для достижения каких-то целей правителей, конечно, более древняя, обросшая опытом, который, как водится, учит разве что тому, что ничему не учит.

Возможно, самый первый из подобных экспериментов над людьми, из числа дошедших до нас, был проведен в одном из древнекитайских государств — Цинь. Устроителем террора стал Шан Ян, первый советник главы Цинь Сяо-гуна. Китай в те годы переживал эпоху Чжаньго, или период Сражающихся царств.

Чтобы как-то синхронизировать это в наших головах, ориентированных на европоцентричную историю, поясним, что это были времена, когда жил Аристотель, когда Филипп Македонский фактически властвовал в Греции, римляне подчиняли своей власти Апеннины и мечтали о торговых контактах с могучим Карфагеном, в Персии сатрап Армении был посажен на престол под именем Дария III и сильно укрепил мощь своей державы, присоединив к ней Египет.

Впрочем, эта информация для нас носит чисто справочный характер, просто для понимания того временного отрезка, который переживала планета.
Китайская цивилизация ничего не знала о Западе, так же как и Запад ничего не знал о Востоке (Шелковый путь будет открыт два столетия спустя).

Период китайской истории, о котором мы будем говорить — Чжаньго, — пришел на смену периоду Весен и Осеней, Чуньцю. Если Чуньцю был относительно мирным временем в китайской истории, что Чжаньго — это эпоха бескомпромиссных и постоянных войн каждого с каждым, время непрерывных сражений, когда государств на карте становилось всё меньше и меньше (на пике, еще во времена Чуньцю, их было почти полторы сотни), народ нищал и дичал, жестокость была доведена до крайности, а искусства, ремесла и торговля становились бесполезными и невостребованными занятиями.
«Железная революция»

Во времена Весен и Осеней бронзовый век сменялся железным — оказалось, что железной руды в Китае много, и к этому времени повсеместно уже научились делать ковкое железо. Это привело к быстрым переменам в экономике — появились железные орудия труда, археологи находят в центральном и северном Китае железные лемехи. При этом с тягловой силой еще хватало проблем, и львиная доля земельных участков обрабатывалась вручную (благо земля в Китае в основном «легкая» и поддается мотыге), но даже появление железных мотыг, сменивших деревянные и костяные, радикально изменило производительность труда.Плуг в Древнем Китае. Здесь используют в качестве тягловой силы вола, но в эпоху Чжу почти повсеместно плуг тащили на себе сами крестьяне

А появление железного топора привело к расширению посевных площадей за счет истребления лесов. Причем подсечное земледелие за счет использования золы, лучшего из удобрений того времени, давало огромные урожаи. Кроме того, в этот период необыкновенно широко распространяются бобовые. Да, основными культурами в Китае остаются просо и чумиза (на юге позиции риса незыблемы), их урожаи сильно увеличиваются, но и бобовых становится необыкновенно много. Связано это с тем, что в этот момент происходит переход к двупольной системе землепользования. Если раньше, чтобы дать земле отдохнуть, ее оставляли под паром, то теперь вместо пустующих, отдыхающих, земель появились поля, засеянные бобовыми, которые обогащали почву азотом и возвращали ей плодородность, а значит, приносили дополнительный урожай.

Развитое земледелие в Китае идет рука об руку с ирригацией, такова природа тамошних мест, а большим ирригационным системам сильно мешали границы. Более того, каналы и запруды становились источником постоянных споров и вооруженных конфликтов. Рост земледелия требовал единой ирригационной системы.
Но количество производимой еды кратно выросло, что привело к росту городов — поскольку не требовалось уже столько рабочих рук, чтобы прокормить всю человеческую популяцию на этих территориях, то высвобожденное время и замененные в производстве продуктов питания люди нашли себя как ремесленники и торговцы.

Современник писал, что «в древние времена число жителей в городах не превышало 3 тысяч, теперь же городов с населением в 10 тысяч стало так много, что они смотрят друг на друга».

С другой стороны, поскольку войны в то время не затихали никогда, это позволило сильно увеличить армии количественно — за счет ставших «лишними» землепашцев, и укрепить армии качественно — за счет оружия из железа.
Государства и власть

Иногда период Весен и Осеней называют эпохой Восточного Чжоу — связано это было с тем, что правитель именно этого государства считался верховным правителем страны. Он один носил титул ван, который в то время звучал как «царь», но власть вана была чисто номинальной. Фактически в стране существовало более 140 самостоятельных государств, которые проводили полностью независимую политику.

Надо сказать, что правители Чжоу никогда не владели всем Китаем: не хватало ресурсов, чтобы поработить все земли, и не было опыта управления огромными территориями — тем не менее именно царство Чжоу (эта династия «правила» Китаем 800 лет — больше, чем любая другая в китайской истории) было доминирующим, и другие страны долго признавали это как факт и даже соглашались с «судом» вана Чжоу (хотя его решения в спорах местных правителей носили, как сказали бы сейчас, рекомендательный характер) — с мощным соперником приходилось считаться.Один из императоров Чжоу (возможно, Ди Синь)

Конечно, войны между 140 правителями не прекращались никогда, сильные захватывали и поглощали слабых, и когда говорят об эпохе Сражающихся царств, то, собственно, речь идет всего о семи государствах: Ци, Чу, Чжао, Цинь, Вэй, Янь и Хань.Правители начинают присваивать себе царский титул ван, в результате он обесценивается (позже слово «ван» будет восприниматься как аналог европейского «князь»).

Отношения государств между собой были, мягко говоря, недружественными — постоянные нападения друг на друга без объявления войны привели к войне вечной, в которой ни у кого не было союзников, но у каждого были одни лишь враги. Постоянная и изнуряющая война, сопровождавшаяся грабежами, разорением и уничтожением имущества, можно сказать, нивелировала экономическое развитие всех «выживших» стран.
Соревнование идей и борьба за умы

Конечно, в Китае всегда находились люди, которые пытались объяснить, как устроен мир, и понять роль человека в этом мире и смысл существования каждого. В то время господствующим культом был культ Неба, пришедший из самого раннего мифотворчества (впрочем, почему «был» — это и сейчас удобная точка отсчета для китайской философии). Так вот, в представлении китайцев правитель прислан непосредственно Небом, у него «мандат Неба» на управление народом. При этом правитель должен заботиться о подданных, и если он делает это плохо, то Небо лишает его своего мандата (посылая стихийные бедствия, скорую смерть, крестьянские восстания или врагов). На этом понимании строятся, по сути, все главные китайские философские школы — конфуцианство, моизм, легизм и даосизм.

Все мыслители при всем различии философских подходов сходились в одном, а именно в том, что смысл жизни — достижение добродетели. Этому должна быть подчинена жизнь любого человека, а правитель должен всячески способствовать тому, чтобы подданные были добродетельны. И все действия и правителя, и любого из людей должны быть подчинены именно этому.Конфуций

Господствовало в умах правителей конфуцианство — философия, рассматривающая общество как государство. Это вовсе не воспринималось тогда господствующими классами как подмена понятий («в народ» все вышеперечисленные учения уходили довольно неспешно и приживались там медленно и не особо устойчиво). Конфуцианство выделяло четыре важнейших нормы — жэнь (гуманность), и (справедливость), ли (ритуал) и чжи (мудрость), считая, что важнейшими для жизни являются две первых, и именно они определяют успешность или неуспешность человеческого существования.
Иными словами, государь и подданные должны были стремиться к благородным, гуманным и справедливым поступкам, общество (синоним государства) должно было процветать за счет того, что населено лучшими из людей, на которых оно, общество, опирается в достижении самых прекрасных и высоких целей.

Конфуцианцы, как люди, склонные к наблюдению, отмечали, что люди добры и гуманны, когда их жизнь протекает в мире и сытости, и те же самые люди становятся злыми и жестокими, когда их настигает голод и война.

Стало быть, довольно сделать жизнь людей сытой и мирной, и люди станут благороднее и справедливее, что само по себе делает их более ценными подданными — они охотнее будут платить налоги и нести повинности, от чего в итоге выиграет и государь, и само государство (в значении «общество»).

Таким образом, конфуцианство рисовало довольно заманчивый путь для государства и высокие цели жизни для подданных, понимая, что путь совершенствования и самосовершенствования долгий.

Пожалуй, именно то, что это учение было долгосрочным проектом, привело к возникновению легизма, или, как называли это течение в Китае, «школы законников», фацзя. Если конфуцианцы обращались к, так сказать, светлому и лучшему в человеческой душе, то легисты, ставя в качестве инструмента достижения добродетели процветающее государство, апеллировали к совершенно иным сторонам человеческой натуры. Они полагали, что всё на свете стоит регламентировать, оформить как закон, а за нарушение закона необходимо безжалостно карать, невзирая на лица, ибо человек по природе своей всё время норовит нанести ущерб общему в пользу личного, то есть всегда склонен к самым дурным поступкам.

Если дурное в человеке «гасить», то тогда и государство будет представлять собой монолит, цельную конструкцию, крепче которой ничего уже не может быть, а значит, такое государство обязательно добьется успеха, то есть и правитель, и подданные станут в итоге добродетельны. Ну или будут принуждены к добродетели. Да, и конфуцианцы, и моисты, и даосы, и легисты сходились в главном — они апеллировали к понятию «добродетель» как к главной цели и смыслу существования.
Легисты отличались тем, что избрали в качестве пути достижения добродетели или скорее принуждения к добродетели путь насилия, жестокости и террора, полагая, что именно он будет самым простым, понятным, быстрым и эффективным.Власть легистов: горят села, хватают и казнят подданных. Торжество закона, запечатленное художником. Конечно, казнят и жгут не просто так — это просто форма беспощадного насаждения добродетели

Легисты полагали, что один только фа (закон) легко заменит жэнь, и, ли и чжу вместе взятые. Более того, все остальные нормы, кроме фа, вредны, так как они только отвлекают внимание и размывают сознание подданных. Этика, которой так много внимания уделяли все остальные философские школы, была для легистов совершенно лишней, чуждой и рассматривалась как помеха в осуществлении движения к добродетели.
Иероглиф, объединивший Китай

Конечно, на территории стран, которую мы сегодня называем Китаем, проживало множество племен, каждое со своим собственным языком, и понять друг друга в прямом, вербальном, общении эти люди не могли.

Зато все они пользовались иероглифами. А иероглиф, в отличие от удобного (нам с вами) буквенного письма, передает не звуки местного языка, а смыслы. То есть написанное иероглифами жители разных территорий, говорящие на разных языках, поймут одинаково.

Именно иероглифы способствовали распространению знаний на всех землях, где иероглифы понимали, и именно эта письменность сыграла великую роль в дальнейшем объединении Китая.Иероглифы, обозначающие самоназвание Китая — центральное, или срединное, государство. Это самоназвание появилось во времена Чжаньго

Если можно так сказать, иероглиф стал инструментом управления огромными землями, потому что все подданные, на каком бы языке они ни говорили, понимали указания «центра», а кроме того, иероглиф стал своего рода культурным кодом, принес людям осознание принадлежности к некоему довольно большому сообществу.
Легист во власти: первый опыт

Что касается легизма, то Гуань Чжун описал его основные идеи еще в VII веке до н. э. В свое время правитель государства Ци назначил его премьер-министром, и Гуань Чжун правил целых 40 лет, положив массу сил на уничтожение аристократии и добиваясь торжества закона (а законов за 40 лет он издал более 300, пытаясь регламентировать всё, на что только падал его взор и до чего доходили его руки).


«Правитель и чиновники, высшие и низшие, знатные и подлые — все должны следовать закону. Это и называется искусством управления».

Уравнивались все наказаниями — они были очень жестокими, за малейшие провинности и неповиновение людям грозило разорение, увечье, а чаще всего — смерть.