Наверное, ни одно медицинское направление не вызывает столько споров, сколько гомеопатия. Более того, она даже не относится к классической медицине и не раз довольствовалась званием «лженауки». Но неизменно находятся люди, которые верят в неё и говорят: «Никакие лекарства не помогали, только гомеопатия». И так уже больше 200 лет.
Доктор Ганеман
У гомеопатии есть один признанный отец-основатель — Фридрих Христиан Самуэль Ганеман. Он родился в 1755 г. в Саксонии, получил медицинское образование в Лейпциге и Вене. Практиковал, снискал уважение пациентов, но в какой-то момент заявил, что больше медициной заниматься не будет. Сменил практику на преподавание, потом переключился на химию, переводил, но все эти занятия не давали достаточно средств большой семье. В какой-то момент, переводя книгу известного шотландского врача Уильяма Каллена, он решил проверить методы, описанные в ней, на себе. В частности, принял хинную корку, которую в те времена использовали для лечения малярии. И был крайне удивлён, обнаружив, что приём корки в большом количестве вызвал у него симптомы, сходные с самой малярией.
Почему же так происходит? Ганеман пришёл к выводу, что в природе есть вещества, приём которых вызывает картину, сходную с конкретным заболеванием. А значит, предположил учёный, в очень малых дозах вещество должно быть лекарством от недуга. «Подобное лечат подобным».
В 1796 г. вышла в свет работа Ганемана «Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ». Так что эту дату считают годом рождения гомеопатии. Новое направление получило своё название от двух слов: homeo — аналогичное и pathy — страдание.
Теория Ганемана не нашла понимания среди коллег, но он продолжил эксперименты, испытывая многие препараты на себе. А вот пациенты отнеслись более благосклонно. Почему? Официальная медицина в 18 — начале 19-го вв. не слишком преуспевала в лекарственной терапии. Основным принципом лечения было «изгнание» болезни из организма, отсюда постоянные кровопускания, рвотные и прочие аналогичного действия средства. Лечили беленой, спорыньёй, ртутью, свинцом и мышьяком: все эти вещества вызывали симптомы отравления. Болезнь покидала тело (правда, иногда вместе с жизнью пациента). «Румян ли больной или бледен, толст или худ, чахоточен или одержим водянкой, страдает ли он отсутствием аппетита или волчьим голодом, поносом или запором, это всё равно: он должен потеть, и его должно слабить, он должен сморкаться и рвать, терять кровь и слюноточить». На этом фоне гомеопатические лекарства, не вызывавшие таких страданий, многим нравились.
В Европе тем временем расползался тиф, и препараты Ганемана вдруг оказались эффективными против него. На учёного ополчились аптекари, поскольку свои лекарства он готовил сам. В 1821 г. Ганеман уехал в город Кётен в земле Саксония-Анхальт, и там местный герцог взял его под свою защиту. С этого времени начался период популярности и врача, и его методов лечения. Скончался Ганеман в Париже в 1843 г., оставив немало последователей и противников. Они спорят до сих пор.
Суеверие и легковерие
В России гомеопатия начала распространяться в 1820-е гг., и этот процесс связан с именем Карла Антоновича Триниуса, племянника жены Ганемана. Уроженец Германии, в 1809 г. он приехал в Россию, где основал Ботанический музей академии наук. Одно время был наставником цесаревича, будущего императора Александра II, читал ему курс естественной истории.
Близость Триниуса к семье императора сделало своё дело: Николай I благосклонно относился к гомеопатии, более того — его последним лейб-медиком был гомеопат Матвей Мандт. Впрочем, под присмотром Мандта Николай скончался, как полагали современники, преждевременно. Так что гомеопатии записали жирный «минус».
Несмотря на расположение императора, на государственном уровне метод не принимали. Например, военный министр Александр Чернышёв предлагал рассмотреть целесообразность использования гомеопатического лечения, на что главный медицинский инспектор армии Яков Виллие ответил, что подобное предложение — это влияние «корыстолюбивых обманщиков и шарлатанов, которые, опираясь большей частью на чьё-либо покровительство, основывают успех нелепых своих прожектов на людском суеверии и легковерии».
Военные запретили использовать гомеопатические препараты, а вот со светскими госпиталями получилось иначе: при содействии Николая I было разрешено открывать гомеопатические аптеки в Москве и Петербурге. Дипломированные врачи также имели право лечить «подобное подобным».
Лечение «шариками»
У многих гомеопатия ассоциируется с сахарными крупинками или «шариками». Их предложил использовать наш соотечественник Семён Корсаков (1787−1853), который врачом не был. Он работал в статистическом отделении Министерства внутренних дел, а гомеопатией живо интересовался. Принятый когда-то препарат избавил его самого от приступа подагры, и он поверил в силу ганемановских методов.
Корсаков предложил препарат в высоком разведении наносить на сахарные крупинки и сохранять таким образом в сухом виде. Кроме того, он лично собрал статистику из почти 12 тысяч случаев, а живя в деревне Тарусово под Москвой, очень охотно лечил всех, кто к нему обращался.
Он же применил к гомеопатическому лечению статистический метод, составлял специальные таблицы, так называемые гомеоскопы. В строках таблиц содержалось описание симптомов, в столбцах получалось описание болезни, и в последней строке столбца — рекомендации по использованию лекарства.
«Игра в медицину»
На протяжении 19-го в. государство гомеопатию не запрещало, но и не содействовало ей. Так что развивалась она в основном как частная медицина. Если гомеопатам везло и во властных структурах оказывались сторонники метода, они получали поддержку. Так, министр внутренних дел (1855−1861) Сергей Ланской не разрешил создавать гомеопатическое общество, так как «гомеопатический метод лечения только терпим, но научно не исследован». А вот его преемник Александр Тимашев был сторонником гомеопатии и, соответственно, разрешил создать Общество врачей-гомеопатов в Санкт-Петербурге, а потом никак не препятствовал его работе. Первая московская гомеопатическая больница тоже была частной, её открыл в 1845 г. князь Леонид Голицын. На 20 пациентов в ней приходилось два врача: таким соотношением государственные клиники похвастаться не могли. В 1898 г. в Петербурге на Лицейской улице (сейчас — Рентгена) открылась гомеопатическая больница «В память императора Александра II».
Большую роль в популяризации метода сыграл врач Лев Бразоль. Понимая, что его единомышленникам не хватает трибуны, он предложил руководителю Педагогического музея военно-учебных заведений Всеволоду Коховскому организовать публичные лекции. Ему удалось показать, что гомеопатией занимаются не шарлатаны, а люди с высшим образованием, дипломированные врачи. Профессиональные общества открылись в Москве, Одессе, Чернигове, Харькове, Полтаве, Вильно.
Казалось бы, всё складывалось неплохо, если бы не одно «но» — врачи классической школы не признавали гомеопатов, считая их кем-то вроде народных знахарей. Они просили представить им научные доказательства эффективности «сахарных крупинок», их не было. Они подчёркивали, что во многом гомеопатия — вопрос веры и личного опыта: мне лекарство помогло, значит, метод хороший. Одесский врач Антон Ценовский, выступая на IX Пироговском съезде в 1904 г., говорил: «Пока гомеопатией занимались отставные генералы и сердобольные дамы, это было невинной детской забавой. Люди, которым всё равно делать нечего, играли в медицину как дети играют в лошадки. Но когда за это дело взялись врачи, это стало злом, с которым нужно бороться и которому нужно противодействовать. Ведь вы посмотрите, как стоит вопрос: гомеопаты — такие же врачи, как и мы, они тоже окончили университеты, тоже учились медицине. Но только это представители другой медицинской школы. Они — гомеопаты, а мы — аллопаты. Толпа не может ориентироваться в этом вопросе. Ей невозможно понять, что медицина может быть только одна, и что человек, окончивший медицинский факультет, с равным успехом может быть инженером, сапожником или гомеопатом. Университет не учит его ни тому, ни другому, ни третьему, университет тут ровно ни при чём».
В итоге Медицинский совет при Министерстве внутренних дел признал, что даже если гомеопатические препараты сами по себе не наносят никакого вреда здоровью конкретного человека, распространение их в обществе в целом опасно тем, что многие пациенты не получают своевременно профессиональную медицинскую помощь. Аптеки предлагали закрыть, но до революции 1917 г. претворить в жизнь эти планы не успели.
Борьба продолжается
После революции новой власти было не до гомеопатии: на первый план вышли другие задачи. И хотя Луначарский говорил о гомеопатии как о реакционном учении, руки до неё не доходили. В Ленинграде и Москве работали общества врачей-гомеопатов, гомеопатические аптеки не только не закрывали, но и национализировали достаточно поздно, в 1930 г.
Многие врачи-гомеопаты, понимая своё шаткое положение, вели «подпольную» частную практику. Видимо, такое положение никак не могло устроить власти, и в 1938 г. НКВД Московской области объявило о ликвидации контрреволюционной фашистской организации во Всесоюзной организации врачей-гомеопатов. Трое — Борис Богуславский, Владимир Соколов и Александр Гесин — были расстреляны. Достаточно быстро выяснилось, что показания свидетелей сфальсифицировали, никакой контрреволюции не было. Но в 1938 г. все гомеопатические общества и лечебные учреждения были закрыты. Сама по себе гомеопатия не запрещалась, но применять её методы разрешалось только дипломированным врачам в рамках больниц и поликлиник системы Наркомздрава.
В 1950-е гомеопаты продолжили бороться за своё существование. Минздрав распорядился в очередной раз проверить, работают эти методы, или нет. Исследование проводилось, скажем так, поверхностно: пациентов просто направляли на лечение к врачам-гомеопатам и фиксировали результаты. В итоге нельзя было со стопроцентной уверенностью сказать, что вылечило пациента: препарат, диета, режим или просто собственный иммунитет.
Всё шло к тому, что гомеопатию опять готовились запретить, но в 1955 г. председатель Учёного медицинского совета Минздрава СССР Николай Геращенков предложил не торопиться и организовать гомеопатическую больницу на 200 коек. Больницу не открыли, но Московское гомеопатическое общество вновь начало работу.
«Качели» продолжались и в следующие десятилетия. Врачей-гомеопатов уличали в ведении частной практики, обвиняли в корыстности, в назначении неправильного лечения. И проверяли, проверяли, проверяли. В итоге многочисленные комиссии пришли к выводу, что никакого преимущества гомеопатические препараты не имеют, а инфекционные, онкологические заболевания и туберкулёз подобными методами лечить нельзя.
Это тихое забвение закончилось в 1990-е, когда гомеопатию разрешили применять в государственной системе здравоохранения, «шарики» продавались в любых аптеках. В широких массах активно распространялась идея «памяти воды» — якобы вода помнит свойства растворённых в ней веществ, даже если ни одной молекулы там уже не осталось. С этой идеей в конце 1980-х выступил французский иммунолог Жан Бенвенист. Подтверждений она не получила, но пользовалась большой популярностью.
Споры о том, что такое гомеопатия, идут до сих пор. В 2017 г. Комиссия РАН по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований выпустила меморандум, в котором заявила, что лечение сверхмалыми дозами различных веществ не имеет научных оснований. Стоит ли удивляться, что за выходом данного меморандума тут же последовали суды.
Впрочем, остаётся вопрос: почему же гомеопатические лекарства всё-таки работают? В отчёте комиссии РАН содержится ответ и на этот вопрос: «Многие заболевания со временем проходят без лечения… Обычно пациент обращается за помощью во время обострения заболевания, за которым нередко следует естественное возвращение к нормальному состоянию здоровья. Эти естественные процессы легко перепутать с действием какого-либо препарата или лечебной методики». И, как и 200 лет назад, многие просто произносят: «А я в гомеопатию верю».