В конце концов Толль решил возглавить следующую санно-байдарочную экспедицию, в которую он взял с собой астронома Фридриха Зееберга и двоих местных жителей — эвена Николая Протодьяконова и якута Василия Горохова.
Толль намеревался сначала добраться до острова Беннетта, а оттуда уже следовать в квадрат, где, по его мнению, находилась земля, к которой он так стремился. Барон был настроен во что бы то ни стало вырвать у природы тайну Земли Санникова. Некоторые его спутники считали, что Тролль ввязывается в почти самоубийственное предприятие.
«Действительно, предприятие его было чрезвычайно рискованное, шансов было очень мало, но барон Толль был человек, который верил в свою звезду и в то, что ему все сойдет, и пошел на это предприятие», — вспоминал впоследствии Колчак.
С другой стороны, Толль, судя по всему, чувствовал, что ему нужно добиться какого-то внятного результата своей экспедиции, деньги на которую он выбивал с таким усердием под обещания громких открытий. Поэтому он и пошел на риск…
Эдуард Васильевич вел подробный путевой дневник, который впоследствии был передан вдове исследователя. Предпоследняя запись в дневнике Толля, в которой он обращается к супруге, гласит:
«Понедельник 2 июня. Все еще здесь. Бесконечно много дела перед отъездом. Вчера Матисен снова застрелил трех оленей, в субботу Клух (Иван Клуг, кочегар „Зари“. — Авт.) одного и боцман одного. Охота начинает становиться для меня нетерпимой, так как убивают почти одних только самок с телятами. Сегодня день рождения Матисена. Передам ему инструкцию, копия которой остается на хранении вместе с документами. Заносить ее сюда, в дневник, нет времени. Завтра он получит в запечатанном конверте назначение стать моим преемником, в случае если „Заря“ не сможет снять меня с острова Беннета. Только что закончил последние письма к тебе. Спокойной ночи!»
А вот и последняя запись:
«3 июня. Передаю Матисену запечатанное письмо с надписью: „Вскрыть, если экспедиция лишится своего корабля и без меня начнет обратный путь на материк, или в случае моей смерти“». Письмо, оставленное Толлем Матисену, гласило: «Поручаю Вам весь личный состав Русской Полярной экспедиции, ученый персонал и судовую команду доставить на яхте „Заря“ или другим, указанным мною в инструкции от 19 мая путем до сибирского берега и дальше на родину и передаю Вам на тот случай, если Вам не удастся снять меня с острова Беннета, или в случае моей смерти, все права начальника экспедиции».
Вечером 23 марта Толль и его спутники покинули место зимовки «Зари» и растворились в ледяном безмолвии. В июле-августе «Заря» под началом Матисена несколько раз пыталась пробиться к острову Беннетта, но путь раз за разом преграждали льды. Запас угля на борту иссякал, и Матисен велел плыть к материку — 25 августа искалеченное льдами судно еле-еле доползло до устья Лены… В начале декабря 1902 года Колчак добрался до Санкт-Петербурга, где занялся подготовкой новой миссии — по спасению группы Толля. Перед отъездом из Иркутска Александр Васильевич успел побывать в местном филиале Русского географического общества, где выступил с лекцией о путешествии «Зари», в завершение которой сказал, что Толль «вскоре сам посетит этот зал и сделает здесь более обстоятельное и более интересное сообщение».
3 мая Колчак во главе партии из семнадцати человек выступил с материка, посетил острова Котельный, Новая Сибирь, а потом добрался до острова Беннетта, которого достиг на шлюпке, идя то на веслах, то под парусами. Поиски оказались не совсем безуспешными: удалось обнаружить несколько писем, которые Толль и его спутник Зееберг оставляли в консервных банках, прикрепленных к верхушкам установленных ими деревянных столбов. Первое из таких писем помощник Колчака Михаил Бруснев (из политических ссыльных) нашел на мысе Высоком острова Новая Сибирь. Оно гласило:
«Склад (депо) находится в 30 верстах к юго-западу отсюда, около 4 верст дальше — амбар. В последнем уложены коллекции (четыре ящика), ящик с фотографическими пластинками, один ящик с барографом и тренога. Кроме того, две медвежьи шкуры. Коллекции мокры, если они здесь останутся, они потеряны. Мы пришли сюда 4 июля вечером. Отправляемся дальше 12 июля днем. Все благополучно. Толль. 11 июля 1902 г.».
Следующее послание поджидало поисковиков уже на острове Беннетта.
«21 июля благополучно доплыли на байдарках. Отправимся сегодня по восточному берегу к северу. Одна партия из нас постарается к 7 августа быть на этом месте. 25 июля 1902 г., остров Беннета, мыс Эммы. Толль», — сообщала одна записка.
К ней прилагалось еще два листка. Один из них, озаглавленный «Для ищущих нас», содержал план острова с указанием места, где Толль и его спутники намеревались оборудовать себе временное жилище. Наконец, третья записка сообщала:
«23 октября 1902 г., четверг. Нам показалось более удобным выстроить дом на месте, указанном здесь на этом листке. Там находятся документы. Зееберг».
Избушку из плавника, выстроенную Толлем и его людьми, Колчак со спутниками обнаружили на восточном берегу острова Беннетта, у устья небольшой речки. Колчак заглянул в окошко и разглядев внутри лежащие ничком фигуры, отпрянул с возгласом: «Они умерли!» В избушку зашел боцман Никифор Бегичев и обнаружил, что эти фигуры — не трупы людей, а кучи заледеневшего снега. Колчак облегченно выдохнул…
Они тщательно обыскали избушку. Там нашлись коробка с нетронутыми фотопластинами и обшитый парусиной ящик, в котором лежала четвертая и последняя записка Толля. В ней содержался краткий рассказ о проделанном от Котельного путешествии и приводились краткие научные сведения, собранные об острове Беннетта. Заканчивалось письмо следующим образом:
«Пролетными птицами явились: орел, летевший с S на N, сокол — с N на S и гуси, пролетевшие стаей с N на S. Вследствие туманов, земли, откуда пролетали эти птицы, также не было видно, как и во время прошлой навигации Земли Санникова. Мы оставили здесь следующие инструменты: круг Пистора с горизонтом, инклинатор Краузе, анемометр и фотогр. аппарат „Нора“ и др. Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14–20 дней. Все здоровы. 76°38′ 149°42′, Губа Павла Кеппена о-ва Беннета 26.X/8.XI 1902 г. Э. Толль».
Больше никаких следов Толля обнаружить не удалось — и вскоре Колчак двинулся в обратный путь. В своем отчете он написал, что никакой надежды найти коллегу живым у него не осталось.
«М.И. Брусневу удалось в сентябре месяце обойти кругом весь берег Новой Сибири — работа, повторенная впервые через 80 лет после экспедиции лейтенанта Анжу. Таким образом, все берега Котельного, земли Бунге, Фаддеевского острова и Новой Сибири были обследованы, и был посещен остров Беннетта. Остался необойденным только узкий полуостров, вытягивающийся на северо-запад от Фаддеевского острова и носящий название полуострова, или стрелки, Анжу. Нигде не было найдено никаких следов, указывающих на возвращение кого-либо из партии барона Толля с острова Беннетта на Новосибирские острова. Три года уже прошло с того времени, как барон Толль оставил остров Беннетта, и факт его гибели со всей партией уже не подлежит сомнению, внеся еще одно прибавление к длинной записи смелых людей, положивших свою жизнь в борьбе во имя научных исследований с природой арктической области», — заключает Колчак.
Наиболее правдоподобная версия гибели Толля и его людей заключается в том, что они, отказавшись от поисков Земли Санникова, отправились на юг.
«Куда же девались смелые путешественники? Нет никакого сомнения, что они погибли в пути. В конце октября в этих широтах дня уже нет, только два-три часа около полудня тянутся сумерки. Морозы доходят до сорока градусов; часты свирепые пурги. Но море еще не замерзло и богато полыньями. Путешественники, очевидно, попали во время пурги на полынью, едва затянувшуюся льдом, и провалились. Или погибли, выбившись из сил, от голода и холода в борьбе с торосами, потому что собак у них не было и они сами тащили нарты, нагруженные байдарками и всем имуществом. Или, наконец, пытаясь переплыть на утлых байдарках в полярную ночь через незамерзшее море, они потонули во время бури», — пишет Владимир Обручев.
Но была и еще одна версия, хотя ее придерживались исключительно завзятые романтики: Толль таки добрался до своей Земли Санникова — и по каким-то причинам там и остался. Наверное, жизнь там столь хороша, что, оказавшись на этом острове, возвращаться в большой мир решительно не хочется…
Гипотеза Обручева
Следующий шанс обнаружить Землю Санникова, если бы она существовала, появился десять с лишним лет после гибели Эдуарда Толля. В 1913 году к Новосибирским островам прибыла российская гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» под руководством Бориса Вилькицкого. План этой экспедиции разрабатывался при активном участии Матисена и Колчака.
«Таймыр» и «Вайгач» побывали в районе, где должна была находиться Земля Санникова, но ничего не обнаружили. Вряд ли, впрочем, Вилькицкий сильно огорчился этой неудачей, ибо к северу от Таймыра он открыл совершенно другую огромную и доселе совершенно неизвестную землю!
Найденный архипелаг площадью около 37 тысяч квадратных километров получил имя Земли Николая II, ныне он значится на картах как Северная Земля.
«Я уже сделал несколько географических открытий и, если повезет, сделаю еще. Но вот закрыть одну землю, чтобы тут же открыть другую — такое удалось только Борису Вилькицкому. Как же не снять перед ним шляпу?» — восхищался сам Руаль Амундсен.
Кстати, несколькими годами позже руку к «закрытию» Земли Санникова косвенно приложил и сам Амундсен. В 1918–1921 годах он совершил на судне «Мод» путешествие вдоль северного побережья Евразии. Добравшись до Тихого океана, Амундсен покинул судно — он отправился в Европу разрабатывать планы достижения Северного полюса на самолете. «Мод» же вернулась в Чукотское море, где начала ледовый дрейф. 22 июня 1924 года судно чуть не опрокинулось под напором торосов. Когда угроза миновала, геофизик Харальд Свердруп отметил в дневнике, что где-то в этих местах 22 года назад погиб Эдуард Толль. Дальнейший дрейф пролегал по тому самому району, где Толль в 1886-м видел Землю Санникова. Но норвежцы никакой суши там не увидели…
Казалось бы, вопрос решен — никакой земли в этом районе нет и никогда не было, а Санников и Толль обознались. Однако в 1926 году был опубликован научно-фантастический роман «Земля Санникова», имевший большой успех.
Доверия его автору придавал тот факт, что Владимир Обручев был не просто беллетристом, а авторитетным ученым-геологом. Он нарисовал в романе столь захватывающую картинку, что многие головы закружились от волнения! Действие происходит в 1904 году, сразу после возвращения поисковой экспедиции Колчака, удостоверившей гибель Толля. Главный герой романа Матвей Горюнов, политический ссыльный, проживший пять лет на севере Якутии, уверен, что Толль прав — и Земля Санникова существует в самом деле. Ему удается убедить в этом одного из влиятельных ученых в Санкт-Петербурге, и тот дает Горюнову деньги на организацию новой экспедиции. В нее Горюнов берет двух товарищей-ссыльных и двух опытных полярников из числа якутских жителей.
Его расчеты с блеском оправдываются. Покинув материк, путешественники добираются до Котельного, а затем, невзирая на сорокаградусный мороз, устремляются по океанскому льду на север. На пути они встречают обширную полынью, за которой виднеется в тумане что-то темное — это и есть вожделенная Земля Санникова!
«Темные массы то исчезали за туманом полыньи, то появлялись. Тем не менее удалось рассмотреть, что это целая цепь довольно острых темных вершин, на которых белели полосы и целые поля снега, рассекавшие цепь на отдельные части. Эта цепь тянулась на некоторое расстояние, а затем быстро исчезала, понижаясь в обе стороны. До нее по прямой линии было не меньше ста двадцати — ста тридцати километров», — так описывает Обручев волнующий момент открытия.
Путешественники пересекают полынью на дрейфующей льдине и вступают на Землю Санникова. И вскоре оказывается, что настоящие чудеса только начинаются! Выясняется, что этот остров опоясан по побережью горным хребтом, а во внутренней котловине царит теплый, поистине райский климат, резко отличающийся от окружающей адской мерзлоты. А всё потому, что у Земли Санникова есть мощная естественная «грелка» — ведь внутренняя долина не что иное, как кальдера огромного вулкана, подающего признаки жизни! Поэтому здесь всё время поддерживается высокая температура, и Горюнов с товарищами видят перед собой «картину пробудившейся весенней природы». Вскоре путешественники встречают онкилонов — как и предполагалось, они несколько сотен лет назад нашли убежище на Земле Санникова. Но даже не это становится главным чудом. Оказывается, на Земле Санникова сохранилась плейстоценовая фауна — и пораженные европейцы своими глазами созерцают живых мамонтов, шерстистых носорогов и даже обезьянолюдей-питекантропов.
У романа грустная концовка. Происходит землетрясение, повреждающее кальдеру вулкана и «выключающее» естественную «грелку». Чудесная страна начинает стремительно замерзать — и «белым колдунам», которых обвинили в этом бедствии, приходится бежать, спасая свои жизни. Происходит новое землетрясение, потом наводнение — и путешественникам с трудом удается покинуть Землю Санникова. Не всем: один из них, Костяков, во время очередного подземного толчка падает в образовавшуюся пропасть — а вместе с ним нарты со всеми собранными этнографическими, биологическими и геологическими коллекциями. Со скорбью в душе путешественники возвращаются на Котельный, а потом и на материк. Поскольку неопровержимых доказательств сделанных ими открытий у них нет, новая экспедиция на Землю Санникова откладывается на неопределенный срок…
Книга стала бестселлером той эпохи и пережила свое время, она регулярно переиздается и в наши дни.
«Роман назван научно-фантастическим потому, что в нем рассказывается об этой земле так, как автор представлял себе ее природу и население при известных теоретических предположениях», — отмечал автор.
Проблемой Земли Санникова Обручев впервые заинтересовался еще в 1895–1898 годах, когда работал начальником горной партии в Восточной Сибири, обеспечивая строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. Неудачи Толля и его последователей Обручева не убедили — Владимир Афанасьевич считал, что те просто не могли осмотреть все возможные места нахождения Земли Санникова.
Главным доводом «за» Обручев полагал факт поведения перелетных птиц — полярных гусей и прочих, весной улетающих с материка на север, а осенью возвращающимися с потомством. Это сейчас данные, накопленные в ходе комплексного изучения Арктики, позволяют заключить, что массовые миграции птиц в глубь арктических территорий не связаны с наличием высокоширотных островов — а в 1930-х этот аргумент казался весьма убедительным. Также Обручев ссылался на наблюдения Петра Анжу, утверждавшего, что на север мигрируют и олени. В свою очередь, Нансен сообщал о большом числе песцов, которых он в первый год дрейфа «Фрама» наблюдал на плавучих льдах. Куда же летят эти птицы и стремится зверье? Обручев полагал, что на Землю Санникова, которая, как он считал, окружена поясом неподвижного и сильно изломанного льда. Более того, Обручев отнюдь не исключал, что Земля Санникова может оказаться уникальным биосферным заповедником арктической фауны. Ну и, конечно, обнаружение Земли Санникова, вполне возможно, позволит найти ответ на вопрос об исчезновении онкилонов. Доказательством же того, что в Северном Ледовитом океане и в XX веке можно было найти неизведанные земли, стал свежий на тот момент факт: в 1935 году ледокольный пароход «Садко» в ходе Первой высокоширотной экспедиции Главсевморпути наткнулся на остров Ушакова, находящийся в северной части Карского моря.
Все эти доводы Обручев собрал уже не в романе, а в статье, опубликованной им в 1935 году в научно-популярном журнале «Природа». Эта статья произвела такой фурор, что цели новой экспедиции, отправлявшейся в северные моря на «Садко», были тут же скорректированы — ей поручили поиск Земли Санникова и открытие на ней полярной станции. Однако «Садко» оказался блокирован мощными льдами в районе Новосибирских островов… В 1937 году в интервью журналу «Пионер» Обручев повторил свои аргументы. Но в 1937–1940 годах состоялся знаменитый дрейф ледокольного парохода «Георгий Седов», зажатого льдами у Новосибирского архипелага. В начале дрейфа «Седов» долгое время провел в районе, который Обручев отводил для Земли Санникова, — и ничего там не нашел. Вообще, в те годы этот район посетили и другие советские ледоколы, а что важнее — самолеты, производившие аэрофотосъемку.
Под грузом полученных доказательств Обручев вынужден был согласиться, что Земли Санникова не существует. Но он не сумел полностью отказаться от излюбленной гипотезы и предложил объяснение — еще совсем недавно Земля Санникова существовала, но исчезла! Свой набор доводов Владимир Афанасьевич привел в новой статье, опубликованной в «Природе» в 1946 году. Академик предположил, что Земля Санникова была образованием, сложенным изо льда с небольшой примесью песчано-глинистых наносов. Другими словами, она растаяла! В интервью «Пионерской правде» в 1954 году Обручев высказал предположение, что горы, увиденные Санниковым и Толлем, — на самом деле огромные айсберги, возможно, застрявшие на мелководье континентального шельфа.
Так она всё-таки существовала
На самом деле, Земля Санникова — лишь наиболее известный пример арктического острова-призрака. Были у нее и многочисленные «сестры» — Земля Андреева, Земля Брэдли, Земля Джиллиса, Земля Крокера и т. д.
«Эти острова получали постоянную, казалось, прописку на всех географических картах мира — вместе со своими заливами, горными хребтами, высотными отметками. Они были такими, как в картографии принято изображать самые нормальные острова. И никого не смущало, что рядом с некоторыми названиями стояли буквы МС. Местоположение сомнительно… Ничего удивительного — Арктика! Пометка предупреждала летчиков и мореходов, что определять координаты по данным ориентирам не следует, а плавание в прилегающих районах чревато серьезными неприятностями. Но в существовании большинства островов никто не сомневался», — отмечает штурман полярной авиации Валентин Аккуратов.
Он вспоминает, как в октябре 1937 года находился с летчиком Ильей Мазуруком в воздухе к северу от Земли Франца-Иосифа. Из-за сложных погодных условий летчики решили лететь на запад архипелага и приземлиться на острове Эдуарда или острове Гармсуорта — судя по картам и лоции, это куполообразные острова-близнецы, сплошь покрытые ледниками. Однако, невзирая на напряженные поиски, ни одного, ни второго острова найти не удалось — но пилоты сумели дотянуть до острова Артура, который, на их счастье, миражом не оказался. «Это географическое открытие. Вернее, закрытие. Закрытие двух островов…» — произнес тогда Мазурук.
Опытнейший океанограф Николай Зубов свидетельствует, что ему также неоднократно приходилось видеть в Арктике подобные «земли-призраки».
Вот что он, например, записал 12 сентября 1930 года во время плавания на экспедиционном судне «Николай Книпович» в районе к западу от Земли Франца-Иосифа:
«…Ясный горизонт. Далеко на востоке полоски льда, за ней чистая вода, а за ней… несомненно земля. Ясные, темные обрывистые очертания земли. Как жаль, что уже темнеет. Но во всяком случае мы ее не упустим. Мы идем прямо к ней…» Позже, впрочем, Зубов добавил следующую запись: «…Очертания земли становятся все яснее. Все наши на палубе. Я в понятном волнении. 22.00. „Земля“ оказалась громадным айсбергом, формы каравая, вмерзшим в край полярного пака. Все мы еще раз попались в оценке видимости и расстояний в полярных условиях…»
В 2006 году Институт истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН опубликовал текст доклада своего сотрудника Валерия Глушкова, систематизировавшего всё известное нам о Земле Санникова и предложившего свою собственную гипотезу, призванную объяснить накопленные противоречия. Глушков ссылается на сведения современной науки о том, что Обручев был прав в своих предположениях, что зона, где искали Землю Санникова, является сейсмически активной.
«Поскольку к западу и к северо-западу от острова Котельного имеется сейсмоактивная зона, то вполне вероятно, что виденная в 1810 г. Я. Санниковым гористая земля была не миражом, а реальностью. На ней действительно мог быть более мягкий, чем на других островах Северного Ледовитого океана климат, вполне подходящий для жизни человека и животных. Поэтому онкилоны, если бы добрались до нее, вполне могли там и остановиться. К сожалению, подтверждения этого нам теперь уже не найти, поскольку вследствие землетрясения или извержения вулкана она скорее всего ушла под воду и стала дном моря Лаптевых. Произошло это предположительно в период 1811–1821 гг., поскольку именно в 1821 г. лейтенант П.Ф. Анжу, прибыв со своей экспедицией в район предполагаемого нахождения этой земли, так ее и не нашел», — пишет Глушков.
По его предположению, то, что наблюдал в 1886 году Толль, — это остров из ископаемого льда, который издали можно было принять за «настоящую» землю. Впоследствии этот остров растаял — подобные происшествия в Арктике отнюдь не редки… В доказательство этого предположения Глушков ссылается на результаты наблюдений, проведенных в 1980 году советским гидрографическим судном «Створ», которое нашло в указанном Толлем квадрате следы такого «острова».
Это заблуждение преследовало Эдуарда Толля в течение многих лет и в конечном итоге стоило ему жизни, однако глаза его тогда всё же не обманули — то, что он увидел на горизонте, являлось отнюдь не миражом…
Что касается онкилонов, то их Глушков полагает народом, родственным эскимосам.
«Так куда же ушли онкилоны? Вполне возможно, что на исчезнувшую Землю Санникова, как предполагал академик В.А. Обручев, наличие останков которой под толщей Северного Ледовитого океана вполне вероятно. Однако не исключено, что они вернулись на Евразийский материк, ибо до сих пор на Чукотском полуострове живут эскимосы с фамилией Анкалины (от искаженного чукотского „ангкалын“ — „помор, прибрежный“)», — отмечает ученый.
Таким образом, хотя Земли Санникова не существует — по крайне мере, сейчас не существует! — многие вопросы, связанные с нею, остаются. Не исключено, что ее существование в недалеком прошлом найдет твердое подтверждение. А пока можно констатировать, что Земля Санникова превратилась не только в географический, но и в культурологический феномен. Само ее название стало синонимом далекой, эфемерной, туманной цели, которая тем не менее тянет к себе как магнит, вынуждая идти на край света и подвергать себя нешуточным опасностям.
Такой популярности Земли Санникова способствовала не только книга Обручева, но и незабвенный кинофильм, снятый в 1973 году по ее весьма отдаленным мотивам. С тех пор в России Земля Санникова ассоциируется с обезоруживающей улыбкой Олега Даля, с шаманским танцем в исполнении Махмуда Эсамбаева, с песней «Призрачно всё в этом мире бушующем, есть только миг, за него и держись…».
Не прошли мимо столь «нажористой» темы и доморощенные эзотерики — по их мнению, там располагался портал в подземный мир, который власти, естественно, скрывали и поэтому так и не позволили произвести официальное открытие Земли Санникова. Культурологи и сейчас оживленно обсуждают роман Обручева — с высоты сегодняшнего дня критикуя его за наличие признаков «колониальной прозы». А вот кинематографистам хочется посоветовать сделать современную экранизацию «Земли Санникова» — и населить ее мамонтами, шерстистыми носорогами и питекантропами, коих советские фильмоделы в силу ограниченности технических средств не могли себе позволить…