6 декабря 1741 года в результате дворцового переворота российский престол заняла дочь Петра I Елизавета. В историю она вошла не только относительно мягким, по сравнению с предшественниками, царствованием, но и тем, что была последней наследницей династии Романовых по прямой мужской линии.
Как известно, смерть императора Петра I (в январе 1725 года), справедливо названного еще при жизни «Великим», привела к беспорядку с престолонаследованием в Российской империи. Сам царь-реформатор, казнивший за участие в заговоре против своих начинаний собственного сына Алексея, прежний порядок наследования высшей власти в стране изменил. Как иронически замечали потом некоторые историки: «После этого корону, в принципе, могли завещать кому угодно».
Правда, благополучно это могло завершиться лишь в случае, если умирающий самодержец успевал официально назначить наследника – тот обычно корону и надевал. Увы, сам Петр, умирая в мучениях, успел, по преданию, произнести лишь слова «отдайте все…»
А потому его супруга Екатерина I взошла на престол вопреки мнению большинства аристократии. Прежде всего, благодаря весомой поддержке гвардейских полков, которые успел привести в Петербург любимец Петра Меньшиков, заинтересованный в преемственности власти.
Как показали дальнейшие события, с тех пор «фактор гвардейских штыков» стал наиболее решающим аргументом при смене власти, значительно превосходя любые завещания.
Так, Екатерина I назначила своими наследниками, в порядке очередности, внука Петра I – Петра II, затем – свою старшую дочь Анну Петровну, после нее – младшую дочь Елизавету. Но Анна Петровна умерла родами в 1728 году. Значит, Петру II должна была наследовать именно младшая дочь Петра Великого.
Однако Верховный Тайный Совет, осуществлявший регентство при малолетнем Петре II, после смерти последнего от оспы в 1730 году решил переиграть это завещание, пригласив на царствование не дочь, а племянницу Петра I – дочку его родного брата-соправителя Ивана Алексеевича. Тот, в связи с неспособностью, в делах государственного управления не участвовал, но семьей, включая наследников, обзавестись успел.
«Верховники», правда, жестоко просчитались – Анна Иоанновна, власть которой они намеревались ограничить по образцу английской королевы, что царствует, но не правит, прилюдно разорвала «Кондиции» (предложенный ей список условий правления). И стала править сама, причем, с достаточно серьезной жесткостью. В чем ей помогали фавориты-иноземцы – в первую очередь, всесильный министр Бирон.
***
Именно засилье «бироновщины» привело к новому витку государственных переворотов. Российское дворянство, приобщившись по воле Петра I к привнесенным из Европы обычаям и культуре, уже не желало возврата к «домостроевской старине». Но и подчиняться было готово не завезенным из карликовых немецких княжеств фаворитам-временщикам (и даже отдельным наследникам Петра по женской линии), а русскому по духу и воспитанию самодержцу. Или даже самодержице, если подходящего наследника-мужчины не найдется.
Так что дворянские элиты еще терпели «бироновщину», несмотря на установленный при ней откровенный террор и издевательства по отношению даже к дворянам, пока на троне сидела дочь царя из династии Романовых. Но уже после смерти Анны Иоанновны в 1740 году назначенный официальным регентом Бирон был свергнут солдатами фельдмаршала Миниха.
А спустя год та же участь постигла и Анну Леопольдовну, племянницу Анны Иоанновны и мать официально провозглашенного императором Ивана VI. В котором русской крови Романовых было всего четверть, И то по «женской линии», так как его отцом и дедом были все те же мелкие немецкие князья «Брауншвейгской династии». Это обстоятельство, опять же, не вызывало симпатий россиян к личности ни самого малолетнего самодержца, ни его матери-регентши.
Тем не менее, устроившую переворот по свержению режима Анны Леопольдовны Елизавету Петровну сложно обвинить в какой-то «узурпации власти». Она всего лишь возвратила себе то, что принадлежало ей по праву, согласно завещанию матери – императрицы Екатерины I, – написанному еще в 1727 году. Пусть этот документ и был изначально проигнорирован.
Зато в глазах дворянства, в том числе гвардии, Елизавета была прямой наследницей Петра Великого, чье величие с каждым годом все более оттенялось на фоне довольно безликих и часто провальных периодов правления очередных цариц и их фаворитов-временщиков. Плюс к тому она отличалась еще и редким умом и красотой. А потому явившуюся в казармы Преображенского полка цесаревну рядовые бойцы и офицеры с воодушевлением поддержали в ее требованиях, после чего она и взошла на российский трон.
***
Конечно, сказать, что «елизаветинская» эпоха была какой-то прорывной для России, нельзя. Хотя ряд определенных достижений того времени действительно можно вспомнить.
В первую очередь, это было введение моратория (как сказали бы сейчас) на смертную казнь. Новая императрица перед началом переворота дала соответствующий обет Богу, прося Его о помощи, и свое слово сдержала.
Хотя жертвы политических интриг время от времени и появлялись (взять хотя бы так называемый «заговор Лопухиных», освещенный в том числе и в знаменитом фильме «Гардемарины, вперед!»), но максимальной карой для них все равно оставались лишь телесные наказания и ссылка в Сибирь.
Прекратился и начавшийся при том же Бироне форменный террор, в том числе, и против дворян. Память об этом терроре хранилась долгое время – например, в названии «Плясовой площади» в Петербурге недалеко от Петропавловской крепости. Место получило такое название отнюдь не из-за народных гуляний с веселыми плясками – там находились вбитые в землю острые деревянные колышки, на которых босиком ставили провинившихся, заставляя их вскоре «плясать» от боли. Обычно жертвами становились «проштрафившиеся» солдаты.
Но во времена Анны Иоанновны испытывать «мучительные пляски» частенько приходилось и множеству небогатых помещиков, не могущих собрать в казну со своих крепостных налоги. Нередко для усиления воздействия на провинившихся рядом ставили босиком их жен и детей...
Вообще, сама Елизавета Петровна больше предпочитала красоваться на балах нежели слишком уж вникать в государственные дела. После смерти императрицы в 1762 году в ее гардеробе обнаружили свыше 15 роскошных тысяч платьев. Увы, подобной же рачительности в пополнении казны Елизавета Петровна не проявляла. В последние месяцы её царствования жалованье надолго задерживалось порой даже верным гвардейцам.
***
Но чего у дочери Петра нельзя было отнять, так это умения разбираться в людях, поручая им важные задачи. Тем более что многие из этих людей в разные годы находились в статусе фаворитов императрицы.
Особенно известна в этой связи почти сказочная история превращения певчего придворного хора – простого казака с Украины Алексея Розума – в сиятельного графа Разумовского и генерал-фельдмаршала. Елизавета полюбила певчего за красоту и голос.
Существуют исторические гипотезы о том, что Разумовский и императрица состояли в тайном «морганатическом» браке и даже имели общих детей. Правда, точно об этом не знает никто. После смерти своей возлюбленной старый вельможа сжег все важные документы, могущие доказать такие факты. А в качестве его «дочери» больше известна лишь авантюристка-самозванка «княжна Тараканова», ставшая игрушкой отдельных европейских монархов в целях расшатывания трона уже новой императрицы – Екатерины II.
Еще одним фаворитом Елизаветы Петровны был граф Шувалов – известный своим участием в основании в 1756 году первого в России Московского университета. А также курированием проекта «Шуваловских единорогов» – высокоэффективных и в то же время легких полевых гаубиц для русской армии.
Интерес к науке и образованию в елизаветинское царствование действительно стал напоминать таковой во времена Петра I. При его дочери в стране начали открываться первые гимназии, покровительствовала Елизавета Петровна великому ученому М.В. Ломоносову.
Заодно в стране начали строиться множество дворцов (в том числе, знаменитый Зимний), ставших признанными памятниками архитектуры.
В это время в целом было завершено и другое начинание царя-реформатора – масштабные исследования огромных просторов Сибири и Дальнего Востока. И хотя отдельные «белые пятна» на карте этих регионов еще и оставались, но были относительно точно очерчены морские границы и контуры отдельных внутренних районов.
***
В конце елизаветинской эпохи Россия приняла участие в «Семилетней войне» 1756-63 гг., которую многие историки называют «самой первой мировой» – в конфликте участвовали почти все европейские государства.
Причем, нашей армией в ходе военных действий были достигнуты значительные успехи, выразившиеся в первую очередь в победных сражениях с самой сильной тогда прусской армией (таких, как при Гросс-Егерсдорфе) и даже триумфальным взятием Берлина.
Кстати, Восточная Пруссия с ее столицей Кенигсбергом тоже стала на короткое время российской (ее жители даже успели принести присягу Елизавете), и лишь весьма сомнительный «жест доброй воли» со стороны сменившего свою тетушку императора Петра III опять возвратил эту стратегически важную территорию почти полностью разбитому прусскому монарху.
Что поделать! После последней на российском престоле прямой наследницы Петра Великого, высшая власть в стране опять оказалась в руках людей, имевших самое отдаленное отношение к династии Романовых. Тем более что и воспитывались многие из них (Петр III, Екатерина II) до весьма зрелого возраста среди тех же немцев, не имея никаких связей с Россией, с ее историей и культурой.
Недаром даже самые «политкорректные» историки называют правившую после смерти Елизаветы Петровны до 1917 года в Российской империи династию не просто «романовской», а «гольштейн-готторпской ветвью династии Романовых». Что, конечно, не одно и то же.
Так или иначе, но историки обычно оценивают эпоху правления императрицы Елизаветы в целом положительно. Как, с одной стороны, прекратившую эксцессы почти безраздельного засилья иностранцев-авантюристов в российской политике, а с другой, подготовившей новый этап развития нашей страны в царствование Екатерины II, прозванной, как и Петр I, «Великой». Достойная эпитафия для одной из ярких представительниц «женского», 18-го века в истории России, на протяжении которого 70 лет в общей сложности ее трон занимали женщины.