В начале 20-го века в столице Российской империи Санкт-Петербурге жила в очень обеспеченной семье генерала русской армии юная Лидочка.
Родные видели Лидию дамой аристократических салонов. Её, дочь известного русского генерала, героя войны на Балканах 1877 — 78 годов Виссариона Ивановича Лебедева, отдают в Институт Благородных девиц (см. ниже). Но Лида мечтает о другой карьере — авиатриссы. Первый свой полет она совершила в детстве — съехала с крыши сарая на обычном зонтике. Полёт завершился падением в крапиву и родительским наказанием. Уже гимназисткой в Петербурге она, как завороженная, наблюдала за полетами аэростатов, а через пару лет сама поднялась в воздух на воздушном шаре.
В июне 1911-го, вскоре после окончания аристократического института Лидия поступает в только что открывшуюся в Гатчине авиационную школу "Гамаюн". А уже через несколько недель рисковая ученица впервые поднимается в воздух — правда, еще с инструктором.
В августе того же года прошел и первый самостоятельный полет девушки. Сведения о нем мне удалось разыскать в одной из петербургских газет. "На Гатчинском военном аэродроме экзаменовалась на звание пилота Л. В. Зверева.(в замужестве Зверева. см ниже) В четыре часа утра на аэродроме собралось несколько авиаторов, военных летчиков и много посторонней публики. Смелая авиатрисса спокойно села в аэроплан "Фарман" и, взлетев на высоту пятьдесят-шестьдесят метров, описала в воздухе пять восьмерок. Госпожа Зверева сумела сделать и весьма точный спуск".
Диплом авиатора.
23 августа 1911 года Лидии был вручен диплом пилота-авиатора за номером 31. А шел тогда авиатору в юбке всего 21-й год. С радостью она приняла авиаторский диплом под N 31. Это означало, что Лидия Зверева стала 31-м пилотом, получившим диплом в России, и первой россиянкой, обучившейся управлять аэропланом.
В том же, 1911, году авиатриссами стали еще три русские женщины: Евгения Анатра, артистка Любовь Голанчикова и княгиня Евгения Шаховская.
Самой первой женщиной-авиатором, или, как тогда говорили, авиатриссой, стала в 1910 году француженка, баронесса Раймонда де-Ларош. Драматическая актриса, она без сожаления оставила сцену и посвятила себя авиации. В то время, пожалуй, не было занятия более рискованного, чем полеты на аэропланах — еще очень ненадежных, непрочных, неустойчивых. Недаром их тогда называли "летающими этажерками". Чуть ли не ежедневно из разных стран приходили сообщения об авиационных катастрофах. Вскоре ужасная авария подстерегла и бесстрашную де-Ларош. Аэроплан баронессы рухнул с высоты десятиэтажного дома. Летчицу нашли под обломками машины — окровавленную, страшно изувеченную. Обе ноги ее и рука были переломаны, ступня раздроблена, лицо изранено. Врачи опасались за ее жизнь. Но де-Ларош не только выжила, но и вернулась в авиацию. О несчастье с французской авиатриссой писали все газеты. Петербуржцы прежде всего искали сообщения об этой катастрофе. Читала их и Лидочка Лебедева. Она тоже мечтала стать авиатриссой, и ужасное падение аэроплана де-Ларош не испугало ее.
На грани гибели.
Тогда авиаторы нередко демонстрировали полеты на аэропланах перед публикой. Авиация была новинкой, и люди охотно платили деньги, чтобы своими глазами увидеть чудо XX века. Вместе с пилотами Петром Евсюковым, Александром Агафоновым и Владимиром Слюсаренко в начале 1912 года Лидия Виссарионовна отправилась в Баку. Затем летали в Тифлисе. В марте она со своим аэропланом была уже в Риге.
Лидия Зверева с курсантами и инструкторами авиашколы «Гамаюн» на аэродроме в Гатчине. 1910 год.
Полет здесь 1 апреля чуть не стоил ей жизни. Она поднялась на "Фармане" с рижского ипподрома. Сильный ветер начал сносить машину к трибунам, заполненным зрителями. Зверева сделала резкий маневр. Аэроплан опрокинулся. При ударе о землю авиатриссу выбросило вперед и придавило обломками.
"У всех невольно вырвался крик ужаса", — писала местная газета. Никто не сомневался, что авиатрисса погибла. К счастью, этого не случилось, но последствия аварии были серьезные. "Еле жива, — писала она в одном из писем. — При падении чуть не сломала ногу. До сих пор чувствую боль. Совершенно плохо обстоит дело с легкими. Врачи во что бы то ни стало требуют поездки на юг, а я хочу летать. При непослушании сулят скоротечную чахотку. Вот она, судьба авиаторская".
От Тифлиса до Риги.
В школе воздухоплавания Зверева познакомилась и с будущим своим супругом-пилотом-инструктором Владимиром Слюсаренко. В 1911-12 годах они участвуют в демонстрационных полетах в разных городах России. Полеты становятся их единственным источником существования.
Мало сказать, что полеты в те годы были опасными. "Фарманы", на которых поднимались в воздух, не имели закрытой кабины, были очень неустойчивы и при сильном порыве ветра могли перевернуться. Не случайно их называли летающими этажерками. Мировая статистика за 1912 год свидетельствует о гибели 112 авиаторов. Причина падения большинства самолетов — сильный ветер.
Вот на подобной "этажерке" Зверева и Слюсаренко выступали с демонстрационными полетами в центральных регионах России, на Кавказе.
Риск был огромный, а денег авиаторы получали немного. Порой после выступления нечем было расплатиться за гостиницу. В Тифлисе во время урагана "фарман" авиаторов был разрушен и чтобы оплатить издержки им пришлось отдать организаторам выступления свою последнюю ценность — уцелевший мотор.
После Тифлиса судьба привела летчиков в Ригу. Лидию — во второй раз.
Как в сказке!
Супруги не случайно приехали в Ригу. Город в то время считался центром российской авиации. В 1911—м строительство летательных машин начинается на знаменитом Руссо-Балте (Русско-Балтийском вагоностроительном заводе), чуть позже — на заводе "Мотор". ( Там выпускали и самые первые в России авиационные двигатели).
Лидия Виссарионовна перед полётом на самолете «Фарман-4». 1911 год.
"Мотор" находился в то время за чертой города, в Зассенгофе. Там, в нынешнем Засулауксе, на улице Шампетера,41, и получили Зверева и Слюсаренко разрешение не только испытывать самолеты, но и их строить. Добро на возведение "фарманов" дало военное ведомство.
Уже в октябре 1913-го с конвейера их предприятия сходят первые две машины — самолеты-разведчики "Фарман — XVI". Испытания проходят успешно, и авиаторы получают новый заказ — на изготовление восьми машин. И с этим заданием они справились "на отлично". Супруги мечтали о новых конструкциях, о строительстве еще одного — современного аэродрома, но помешала война. Авиамастерские были эвакуированы в Петроград.
И все же годы, проведенные в Риге, были самыми счастливыми в жизни Зверевой. Здесь она не только испытывала и конструировала самолеты, но и основала собственную школу пилотов. По свидетельству современников, среди ее подопечных были и дамы, а плата за обучение в школе была самой низкой в России. В Золитуде Зверева и совершила полет, который навсегда вошел в историю авиации — мертвую петлю.
В мае 1914 года в Ригу приехал русский авиатор Евгений Шпицберг — "король мертвых петель". Первый его полет состоялся 4 мая. На ипподроме собралась "вся Рига". Подобного рижане еще не видели. Перевороты через крыло, падения на хвост, крутые виражи, и, конечно, "мертвые петли".
Лидия Зверева у первого русского самолета «Кудашев-1».
Нечего и говорить, что Лидия Виссарионовна была в тот вечер на ипподроме. А на следующий день полетела вместе со Шпицбергом, чтобы на себе испытать "мертвую петлю", высший пилотаж. Что тут было! После полета авиатора и его отважную пассажирку зрители встретили громкими аплодисментами и осыпали цветами.
"Первая из дочерей Евы".
Вот что писала об этом полете, который Лидия совершила 19 мая 1914 года на моноплане "Моран", газета "Рижский вестник":
"Моран быстро набирал высоту. 500, 600, 700 метров. На отметке 800 аэроплан неожиданно завис в воздухе и нырнул вниз. "Ах!!!" — почти одновременно вырвалось у собравшихся внизу зрителей. Но через несколько секунд вновь раздался рокот мотора — аэроплан устремился вверх и описал "петлю". Затаившая дыхание толпа взорвалась аплодисментами. А спустя еще несколько мгновений красивой спиралью самолет спланировал к самым трибунам.
Браво! Браво! — летело со всех сторон..."
Другая рижская газета в статье под заголовком "Первой русской авиатриссе — слава!" писала:
"Госпожа Зверева останется у рижан в благодарной памяти как первая из дочерей Евы, познакомившая нас с высшей школой авиации...".
Когда началась Первая мировая война, Слюсаренко возвратились в Петербург и перевели туда завод. Они получили военный заказ на постройку самолетов. Испытывали и свой самолет, скоростной истребитель.
П.В.Евсюков на «Фармане», в центре, слева Л.В.Зверева, первая авиатрисса России.
Легкое дыхание.
В Петербурге, куда из Риги переехало авиапредприятие Зверевой-Слюсаренко, все на первых порах тоже складывалось удачно — супруги выпустили около 80 "фарманов" и "моранов" нескольких военных типов. Там уже были не просто авиамастерские, а завод, на котором работали 300 человек.
Но идиллия продолжалась недолго — 15 мая 1916 года Лидия скончалась. Тиф. А было ей всего 25.
Лидия Виссарионовна с участниками перелёта СПб — Москва 1911 года.
Послесловие
У нее была недюжинная конструкторская жилка.
Именно эта жилка и не давала Лидии покоя. Однако по мере продвижения ее работ над конструкцией нового аэроплана начались и весьма странные неприятности: они чуть было не привели к печальному, трагическому исходу - кто-то подсыпал в мотор ее самолета железные опилки, и в воздухе произошла катастрофа. Только чудом отважная летчица осталась жива.
В то время агенту иностранной спецслужбы проникнуть на аэродром и получить свободный доступ к самолету не составило бы никакого труда.
Кому же нужно иметь конкурентноспособный, суперновый самолет, изобретенный в России? Лучше все это уничтожить еще на корню, даже в зародыше!
Первая авиатрисса прожила всего двадцать пять лет - она умерла в 1916 году, как говорили, от тифа. Однако по большому счету ее болезнь кажется весьма неожиданной и странной, а все сделанные ею чертежи нового самолета загадочным и образом бесследно пропали. Вполне можно предположить, что те, кто уже покушался на жизнь первой русской военной летчицы и способного конструктора, все же достигли своей цели и убрали крайне опасного для них конкурента. Где могла Зверева подцепить тиф? Она не сидела в окопах и была дочерью генерала, то есть жила в прекрасных условиях. Возможно, это был совсем не тиф, а неизвестный яд?
Владимир Викторович Слюсаренко был убежден, что Лидия была убита агентами германской разведки, хотевшими, во что бы то ни стало уничтожить талантливого молодого авиаконструктора, не желавшего работать ни на какую другую страну, кроме России. Когда после смерти Зверевой муж начал разбирать ее бумаги, он обнаружил, что половина чертежей ее самолета бесследно исчезла... Слюсаренко счел это весомым доказательством своей версии, но власти не придали значения странным обстоятельствам смерти Лидии Виссарионовны Зверевой
Две-три петербургские газеты поместили извещение о ее смерти и дне погребения. Некрологов не было.
Хоронили первую русскую авиатриссу в Александро-Невской лавре, на Никольском кладбище. Во время похорон над кладбищем кружили аэропланы с Комендантского аэродрома.
К сожалению, надгробие на могиле Лидии Виссарионовны на Никольском кладбище не сохранилось. Известно только что могила находится в южном углу кладбища.
Родные видели Лидию дамой аристократических салонов. Её, дочь известного русского генерала, героя войны на Балканах 1877 — 78 годов Виссариона Ивановича Лебедева, отдают в Институт Благородных девиц (см. ниже). Но Лида мечтает о другой карьере — авиатриссы. Первый свой полет она совершила в детстве — съехала с крыши сарая на обычном зонтике. Полёт завершился падением в крапиву и родительским наказанием. Уже гимназисткой в Петербурге она, как завороженная, наблюдала за полетами аэростатов, а через пару лет сама поднялась в воздух на воздушном шаре.
В июне 1911-го, вскоре после окончания аристократического института Лидия поступает в только что открывшуюся в Гатчине авиационную школу "Гамаюн". А уже через несколько недель рисковая ученица впервые поднимается в воздух — правда, еще с инструктором.
В августе того же года прошел и первый самостоятельный полет девушки. Сведения о нем мне удалось разыскать в одной из петербургских газет. "На Гатчинском военном аэродроме экзаменовалась на звание пилота Л. В. Зверева.(в замужестве Зверева. см ниже) В четыре часа утра на аэродроме собралось несколько авиаторов, военных летчиков и много посторонней публики. Смелая авиатрисса спокойно села в аэроплан "Фарман" и, взлетев на высоту пятьдесят-шестьдесят метров, описала в воздухе пять восьмерок. Госпожа Зверева сумела сделать и весьма точный спуск".
Диплом авиатора.
23 августа 1911 года Лидии был вручен диплом пилота-авиатора за номером 31. А шел тогда авиатору в юбке всего 21-й год. С радостью она приняла авиаторский диплом под N 31. Это означало, что Лидия Зверева стала 31-м пилотом, получившим диплом в России, и первой россиянкой, обучившейся управлять аэропланом.
В том же, 1911, году авиатриссами стали еще три русские женщины: Евгения Анатра, артистка Любовь Голанчикова и княгиня Евгения Шаховская.
Самой первой женщиной-авиатором, или, как тогда говорили, авиатриссой, стала в 1910 году француженка, баронесса Раймонда де-Ларош. Драматическая актриса, она без сожаления оставила сцену и посвятила себя авиации. В то время, пожалуй, не было занятия более рискованного, чем полеты на аэропланах — еще очень ненадежных, непрочных, неустойчивых. Недаром их тогда называли "летающими этажерками". Чуть ли не ежедневно из разных стран приходили сообщения об авиационных катастрофах. Вскоре ужасная авария подстерегла и бесстрашную де-Ларош. Аэроплан баронессы рухнул с высоты десятиэтажного дома. Летчицу нашли под обломками машины — окровавленную, страшно изувеченную. Обе ноги ее и рука были переломаны, ступня раздроблена, лицо изранено. Врачи опасались за ее жизнь. Но де-Ларош не только выжила, но и вернулась в авиацию. О несчастье с французской авиатриссой писали все газеты. Петербуржцы прежде всего искали сообщения об этой катастрофе. Читала их и Лидочка Лебедева. Она тоже мечтала стать авиатриссой, и ужасное падение аэроплана де-Ларош не испугало ее.
На грани гибели.
Тогда авиаторы нередко демонстрировали полеты на аэропланах перед публикой. Авиация была новинкой, и люди охотно платили деньги, чтобы своими глазами увидеть чудо XX века. Вместе с пилотами Петром Евсюковым, Александром Агафоновым и Владимиром Слюсаренко в начале 1912 года Лидия Виссарионовна отправилась в Баку. Затем летали в Тифлисе. В марте она со своим аэропланом была уже в Риге.
Лидия Зверева с курсантами и инструкторами авиашколы «Гамаюн» на аэродроме в Гатчине. 1910 год.
Полет здесь 1 апреля чуть не стоил ей жизни. Она поднялась на "Фармане" с рижского ипподрома. Сильный ветер начал сносить машину к трибунам, заполненным зрителями. Зверева сделала резкий маневр. Аэроплан опрокинулся. При ударе о землю авиатриссу выбросило вперед и придавило обломками.
"У всех невольно вырвался крик ужаса", — писала местная газета. Никто не сомневался, что авиатрисса погибла. К счастью, этого не случилось, но последствия аварии были серьезные. "Еле жива, — писала она в одном из писем. — При падении чуть не сломала ногу. До сих пор чувствую боль. Совершенно плохо обстоит дело с легкими. Врачи во что бы то ни стало требуют поездки на юг, а я хочу летать. При непослушании сулят скоротечную чахотку. Вот она, судьба авиаторская".
От Тифлиса до Риги.
В школе воздухоплавания Зверева познакомилась и с будущим своим супругом-пилотом-инструктором Владимиром Слюсаренко. В 1911-12 годах они участвуют в демонстрационных полетах в разных городах России. Полеты становятся их единственным источником существования.
Мало сказать, что полеты в те годы были опасными. "Фарманы", на которых поднимались в воздух, не имели закрытой кабины, были очень неустойчивы и при сильном порыве ветра могли перевернуться. Не случайно их называли летающими этажерками. Мировая статистика за 1912 год свидетельствует о гибели 112 авиаторов. Причина падения большинства самолетов — сильный ветер.
Вот на подобной "этажерке" Зверева и Слюсаренко выступали с демонстрационными полетами в центральных регионах России, на Кавказе.
Риск был огромный, а денег авиаторы получали немного. Порой после выступления нечем было расплатиться за гостиницу. В Тифлисе во время урагана "фарман" авиаторов был разрушен и чтобы оплатить издержки им пришлось отдать организаторам выступления свою последнюю ценность — уцелевший мотор.
После Тифлиса судьба привела летчиков в Ригу. Лидию — во второй раз.
Как в сказке!
Супруги не случайно приехали в Ригу. Город в то время считался центром российской авиации. В 1911—м строительство летательных машин начинается на знаменитом Руссо-Балте (Русско-Балтийском вагоностроительном заводе), чуть позже — на заводе "Мотор". ( Там выпускали и самые первые в России авиационные двигатели).
Лидия Виссарионовна перед полётом на самолете «Фарман-4». 1911 год.
"Мотор" находился в то время за чертой города, в Зассенгофе. Там, в нынешнем Засулауксе, на улице Шампетера,41, и получили Зверева и Слюсаренко разрешение не только испытывать самолеты, но и их строить. Добро на возведение "фарманов" дало военное ведомство.
Уже в октябре 1913-го с конвейера их предприятия сходят первые две машины — самолеты-разведчики "Фарман — XVI". Испытания проходят успешно, и авиаторы получают новый заказ — на изготовление восьми машин. И с этим заданием они справились "на отлично". Супруги мечтали о новых конструкциях, о строительстве еще одного — современного аэродрома, но помешала война. Авиамастерские были эвакуированы в Петроград.
И все же годы, проведенные в Риге, были самыми счастливыми в жизни Зверевой. Здесь она не только испытывала и конструировала самолеты, но и основала собственную школу пилотов. По свидетельству современников, среди ее подопечных были и дамы, а плата за обучение в школе была самой низкой в России. В Золитуде Зверева и совершила полет, который навсегда вошел в историю авиации — мертвую петлю.
В мае 1914 года в Ригу приехал русский авиатор Евгений Шпицберг — "король мертвых петель". Первый его полет состоялся 4 мая. На ипподроме собралась "вся Рига". Подобного рижане еще не видели. Перевороты через крыло, падения на хвост, крутые виражи, и, конечно, "мертвые петли".
Лидия Зверева у первого русского самолета «Кудашев-1».
Нечего и говорить, что Лидия Виссарионовна была в тот вечер на ипподроме. А на следующий день полетела вместе со Шпицбергом, чтобы на себе испытать "мертвую петлю", высший пилотаж. Что тут было! После полета авиатора и его отважную пассажирку зрители встретили громкими аплодисментами и осыпали цветами.
"Первая из дочерей Евы".
Вот что писала об этом полете, который Лидия совершила 19 мая 1914 года на моноплане "Моран", газета "Рижский вестник":
"Моран быстро набирал высоту. 500, 600, 700 метров. На отметке 800 аэроплан неожиданно завис в воздухе и нырнул вниз. "Ах!!!" — почти одновременно вырвалось у собравшихся внизу зрителей. Но через несколько секунд вновь раздался рокот мотора — аэроплан устремился вверх и описал "петлю". Затаившая дыхание толпа взорвалась аплодисментами. А спустя еще несколько мгновений красивой спиралью самолет спланировал к самым трибунам.
Браво! Браво! — летело со всех сторон..."
Другая рижская газета в статье под заголовком "Первой русской авиатриссе — слава!" писала:
"Госпожа Зверева останется у рижан в благодарной памяти как первая из дочерей Евы, познакомившая нас с высшей школой авиации...".
Когда началась Первая мировая война, Слюсаренко возвратились в Петербург и перевели туда завод. Они получили военный заказ на постройку самолетов. Испытывали и свой самолет, скоростной истребитель.
П.В.Евсюков на «Фармане», в центре, слева Л.В.Зверева, первая авиатрисса России.
Легкое дыхание.
В Петербурге, куда из Риги переехало авиапредприятие Зверевой-Слюсаренко, все на первых порах тоже складывалось удачно — супруги выпустили около 80 "фарманов" и "моранов" нескольких военных типов. Там уже были не просто авиамастерские, а завод, на котором работали 300 человек.
Но идиллия продолжалась недолго — 15 мая 1916 года Лидия скончалась. Тиф. А было ей всего 25.
Лидия Виссарионовна с участниками перелёта СПб — Москва 1911 года.
Послесловие
У нее была недюжинная конструкторская жилка.
Именно эта жилка и не давала Лидии покоя. Однако по мере продвижения ее работ над конструкцией нового аэроплана начались и весьма странные неприятности: они чуть было не привели к печальному, трагическому исходу - кто-то подсыпал в мотор ее самолета железные опилки, и в воздухе произошла катастрофа. Только чудом отважная летчица осталась жива.
В то время агенту иностранной спецслужбы проникнуть на аэродром и получить свободный доступ к самолету не составило бы никакого труда.
Кому же нужно иметь конкурентноспособный, суперновый самолет, изобретенный в России? Лучше все это уничтожить еще на корню, даже в зародыше!
Первая авиатрисса прожила всего двадцать пять лет - она умерла в 1916 году, как говорили, от тифа. Однако по большому счету ее болезнь кажется весьма неожиданной и странной, а все сделанные ею чертежи нового самолета загадочным и образом бесследно пропали. Вполне можно предположить, что те, кто уже покушался на жизнь первой русской военной летчицы и способного конструктора, все же достигли своей цели и убрали крайне опасного для них конкурента. Где могла Зверева подцепить тиф? Она не сидела в окопах и была дочерью генерала, то есть жила в прекрасных условиях. Возможно, это был совсем не тиф, а неизвестный яд?
Владимир Викторович Слюсаренко был убежден, что Лидия была убита агентами германской разведки, хотевшими, во что бы то ни стало уничтожить талантливого молодого авиаконструктора, не желавшего работать ни на какую другую страну, кроме России. Когда после смерти Зверевой муж начал разбирать ее бумаги, он обнаружил, что половина чертежей ее самолета бесследно исчезла... Слюсаренко счел это весомым доказательством своей версии, но власти не придали значения странным обстоятельствам смерти Лидии Виссарионовны Зверевой
Две-три петербургские газеты поместили извещение о ее смерти и дне погребения. Некрологов не было.
Хоронили первую русскую авиатриссу в Александро-Невской лавре, на Никольском кладбище. Во время похорон над кладбищем кружили аэропланы с Комендантского аэродрома.
К сожалению, надгробие на могиле Лидии Виссарионовны на Никольском кладбище не сохранилось. Известно только что могила находится в южном углу кладбища.