Михаил Демьянович Войцехович был одним из тех руководителей, кто понял, что в политике государства грядут кардинальные перемены. Получив, благодаря хрущевской оттепели, возможность выезжать за рубеж, он своими глазами увидел, насколько табачное производство в СССР отстало в технологическом плане от мирового уровня. Америка и Европа полностью перешли на производство современной продукции – сигарет с фильтром. На этом фоне продукция отечественной табачной промышленности выглядела глубоко устаревшей и примитивной.
В 1965 году был подписан контракт на закупку оборудования. Английская фирма «Молинс» обязывалась поставить 50 современных машин для производства сигарет с фильтром «Марк 8», которые были укомплектованы упаковочными машинами «Хиндж–Лид» для упаковки в твердую пачку и «Шмермунд» – в мягкую пачку. Даже по международным меркам это был очень крупный контракт. Его стоимость составляла значительную для того времени сумму – более пяти миллионов британских фунтов. Курирование осуществлялось на самом высоком уровне: союзным правительством. В связи с закупкой оборудования планировалось производить большой объем сигарет с фильтром. Это, безусловно, должно было отразиться на балансе потребляемых в стране табачных изделий. Встал вопрос: как такое оборудование распределять? Это оказалось отнюдь не простой задачей. Конечно, основной объем новых сигарет должен был производиться и реализовываться в столице. Но, по политическим соображениям, нельзя было обойти ни одну союзную республику, имеющую табачное производство. Фабрика «Ява», как столичное предприятие, была на хорошем счету. В нашу пользу сыграло также и то, что на фабрике уже стоял складской корпус, который можно было использовать для размещения нового оборудования. Не последнюю роль сыграл авторитет и влияние директора Войцеховича. Поэтому из 50 сигаретных машин 17 решили поставить на «Яву». А это шесть линий. Компоновалась линия таким образом: три сигаретные машины «Марк 8» по мощности соответствовали двум упаковочным машинам «Хиндж–Лид» или одной упаковочной машине «Шмермунд». Остальные машины распределили по предприятиям Советского Союза, но не больше, чем одна линия на фабрику. Таким образом, фабрика «Ява» была определена как головное предприятие по производству новой продукции и освоению импортного оборудования. Именно на «Яве» проходили переговоры по контракту, и фирма «Молинс» в качестве рекламы установила на фабрике, еще до подписания основного договора, сигаретную машину «Марк 8», укомплектованную упаковочной машиной «Хиндж–Лид». В дальнейшем за этими машинами так и закрепилось название «рекламные». Вокруг новой линии разгорелся настоящий ажиотаж, все стремились «хоть одним глазком» посмотреть на чудесное оборудование и необыкновенные сигареты. Практически это стало первым производством в стране потребительской продукции, соответствующей международным стандартам.
Чтобы обеспечить сохранность новой продукции, на «Яве» построили специальное помещение из стеклоблоков, которое стало предметом особого внимания руководства и высоких визитеров, зачастивших на фабрику. Видимо, по этой причине остроумный народ прозвал это помещение «хрустальной комнатой». Там производились сигареты, о которых я далее расскажу. Когда было решено установить на «Яве» основное количество импортного оборудования, перед руководством фабрики поставили задачу производить продукцию, которую примет потребитель. Речь шла о значительных объемах производства и крупных затратах государства. Задача непростая, поскольку ранее сигареты с фильтром такого класса отсутствовали на отечественном рынке. Новые изделия относились к категории «сигареты с фильтром высшего качества». Стоимость пачки сигарет была установлена значительно выше, чем у традиционных табачных изделий. Чтобы привлечь курильщиков перейти на новую продукцию, надо было обеспечить высокий уровень вкусовых качеств и внешнего оформления – дизайна пачки. Очень важным было угадать с крепостью – это самый важный фактор, формирующий привычку. Наши курильщики привыкли к крепким изделиям, а ацетатный фильтр снижал содержание никотина. К этим вопросам подключили главных специалистов фабрики. Мы прогнозировали, что курильщики папирос будут переходить на сигареты с фильтром. Надо только повысить привлекательность новых изделий, обеспечив при этом преемственность вкусовых качеств и крепости. Сигареты в твердой упаковке были более дорогими и позиционировались как элитные изделия. Сигареты в мягкой пачке – как более демократичные, для любителей крепких сигарет. Поэтому приняли решение использовать для производства сигарет в твердой упаковке улучшенную мешку папирос «Казбек», а для мягкой – «Беломора». То есть сохранить привычную крепость изделий, но значительно повысить вкусовые качества: вкус и аромат. Как показала жизнь, расчеты специалистов оказались правильными. Практически без проблем курильщики переходили на новые, более прогрессивные сигареты с фильтром.
Очень большое значение придавалось внешнему оформлению пачки. В этом вопросе серьезную помощь оказали финские партнеры. Финляндия имела обширные торговые связи с Советским Союзом. Особенно в сфере бумажной промышленности. Советский Союз поставлял лес, Финляндия, как более технологически развитая страна, – бумагу и печатную продукцию. Сделки осуществлялись через внешнеторговое объединение «Экспортлес», которое занималось экспортом леса и поставками бумажных изделий, в том числе для табачной промышленности. Переговоры по поставкам обычно проходили на «Яве». Постепенно между нашим директором и представителем финской стороны, господином Толлом, установились тесные личные контакты. Господин Толл длительное время занимался поставками в СССР и хорошо говорил по–русски. Михаил Демьянович же был человеком ярким, контактным. Привык брать инициативу на себя. Он сумел договориться о том, что финская сторона бесплатно разработает упаковку для новой продукции. Наши художники еще не имели достаточного опыта. Для финнов это было вопросом престижа.
Во–первых, было принято принципиальное решение назвать новые сигареты «Ява». Помню, как мы получили десятки различных вариантов дизайна пачки. Многие нам понравились, но надо было еще согласовать с союзным министерством. Думаю, мы тогда не ошиблись, выбрав дизайн для сигарет «Ява», который стал определенным символом времени. Твердая пачка: с сеточкой на белом фоне, в середине полоса насыщенного синего цвета и на нее золотыми буквами нанесено название «Ява». Для мягкой упаковки – белая пачка, в центре красный круг и очень красиво золотом написано «Ява». Этот дизайн сохранялся длительное время и стал символом продукции фабрики. При создании новых брендов нужен профессионализм, но еще и удача, благоприятное стечение обстоятельств. Мы сумели поймать нужную волну. Сигареты с фильтром «Ява» стали на долгие годы лидерами табачной продукции, любимыми сигаретами для курильщиков. Они выгодно отличались от общесоюзных марок «Столичные» и «Орбита», которые производились остальными фабриками, получившими новое оборудование. Когда меня назначили главным инженером, «рекламные» машины уже стояли в «хрустальной комнате». Монтаж и наладку проводили шеф–монтажники фирмы. Они же обучали персонал фабрики. Сигареты действительно получились высокого качества. Современное новейшее оборудование, импортные материалы, красочная упаковка, напечатанная в Финляндии. По сравнению с нашей традиционной продукцией, как говорится, небо и земля. Ожидалось поступление большого количества импортного оборудования и появление ощутимого объема новых сигарет в торговле.
На самом верху была достигнута договоренность, что фабрику посетит первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Кирилл Трофимович Мазуров. Очень хорошо помню этот день. Мазурова сопровождал министр пищевой промышленности СССР Зотов, первый заместитель Председателя Совета Министров РСФСР Школьников и министр пищевой промышленности РСФСР Клеменчук. Мазурову показали фабрику, новое оборудование, нашу «хрустальную комнату». Он сам убедился, что установить импортное оборудование в старых корпусах практически невозможно. А на территории построен складской корпус, в котором можно организовать современное производство сигарет с фильтром. Необходимо только получить разрешение на переоборудование корпуса в производственный. Буквально в течение месяца мы получили разрешение Совета Министров. До поступления оборудования по контракту оставалось очень мало времени.
Это была настоящая революция. Когда установили рекламное оборудование, фабричные инженеры немедленно пришли смотреть на это чудо техники. Мне запомнилась картинка – рядом с оборудованием стоят два наших ведущих технорука папиросонабивного цеха, они смотрят на эти машины как на космические аппараты. Мы только тогда смогли в полной мере осознать, насколько отстали по части инженерной мысли. Европейские страны перешли на совершенно иной технологический уровень, а мы оставались на том уровне, который был, когда производили продукцию на оборудовании начала века.
На меня легла работа по переоборудованию складского корпуса в производственный. Опираясь на разрешение Совмина, нам предстояло провести все необходимые мероприятия по регистрации этого здания в качестве производственного, получить необходимые разрешительные документы. А параллельно началась работа по проектированию нового корпуса. Проектирование было поручено институту «Гипроспиртвино» – головной организации по проектированию предприятий винодельческой и табачной промышленности. Основные конструкции уже на этапе строительства были заложены под производственный корпус. Так что речь шла в первую очередь о технологическом проекте, привязке нового импортного оборудования.
Разработкой проекта занимался главный инженер, директор в это особо не вникал. Была принята такая схема размещения оборудования: на первом этаже электроподстанция, очистные сооружения и другие необходимые технические помещения. Второй и третий этаж – цех подготовки табака. Четвертый этаж – сигаретный цех. Пятый этаж – папиросонабивной цех.
Я довольно много говорю о моем первом директоре, который являлся по–настоящему незаурядной личностью. Вместе с тем он был достаточно наивным, не готовым к серьезным изменениям. Вспоминается интересный эпизод, который довольно ярко характеризует Михаила Демьяновича. Когда мы принесли ему для обсуждения предварительный проект, он первым делом спросил: «Где же парадная лестница?» У нас была предусмотрена пожарная лестница для эвакуации людей и два пассажирских лифта для цехового персонала. Делать парадную лестницу не было никакой возможности. Корпус большой – около 12 тысяч квадратных метров. Но когда стали размещать оборудование, оказалось, что места впритык. А наш директор был разочарован. Его представления о происходящих изменениях оказались далеки от реальности. Как же новый корпус, о котором он так мечтал, окажется без красивой парадной лестницы?
В тот период времени фабрика была на подъеме. У людей словно выросли крылья. Ожидалась поставка импортного оборудования, принято решение о переоборудовании нового производственного корпуса. Стало понятно, что фабрика будет развиваться. Все видели, как в «хрустальной комнате» уже стоит импортное оборудование, производилась новая продукция, которая впервые в СССР упаковывалась в красивые блоки по десять пачек. На этой линии начали выпускать сигареты «Ява» в твердой упаковке. Первые сигареты были выпущены к очередному съезду партии, и об этом написали в центральной газете «Правда». Сигареты «Ява» в твердой упаковке стали курить руководители высшего ранга, деятели культуры и другие известные личности, и это сразу подняло наш авторитет и привлекло дополнительное внимание к фабрике. «Хрустальная комната» охранялась. Сложно было что–то вынести. Да люди и боялись – можно было потерять работу.
Одновременно началась череда неприятностей. Во–первых, произошел пожар на складе табака. Фабрика имела собственные склады для хранения табака на Дмитровском шоссе, в районе Бескудниково. Склады были довольно ветхие – одноэтажные, деревянные. Как обычно, загорелось ночью. Часть табака обгорела. Но даже не это стало главной проблемой. Пожарные не пожалели воды и залили табак. А мокрый табак в кипах очень быстро начинает гнить. Речь идет буквально о часах. Табак начинает преть, температура внутри кип повышается и начинается гниение и образование плесени. Меры нужно принимать экстренные. Всех подняли на ноги. Надо срочно спасать табак, ведь он был очень дорогим. Большая доля сырья поставлялась по импорту. В себестоимости продукции стоимость табака доходила до 80 %. Потери табака приводили к крупным убыткам. А если убытки превышали черту – уже подсудное дело. Это настоящая беда. Надо было срочно что–то предпринимать. Подмоченные кипы необходимо срочно разбить, то есть разделить полистно. А дальше–то что? Где–то в помещении расстелить листья и оставить сушить? А воздух влажный. Было довольно холодно – стояла ранняя весна. Да и где можно найти такое место, чтобы разложить столь большой объем табака? Решили, что нужно каким–то образом раздобыть оборудование для сушки похожего по структуре на табак продукта: сена или зерна. А как достать такое оборудование? Задача оказалась настолько нестандартной, что я решил заняться ею лично. Это сегодня с помощью Интернета можно многое купить, а тогда надо было доставать. Еду на ВДНХ в павильон сельскохозяйственной техники. Вижу подходящую машину на стенде – обычную зерносушилку. Обращаюсь к директору павильона, объясняю ситуацию. Он разрешил забрать оборудование, предложил лишь подготовить гарантийные письма. Все–таки отношения между людьми были совершенно другие, более человеческие. Этот агрегат и поставили в наш недостроенный корпус. По площади зерносушилка была где–то 200 кв. м. Никакой особой сложности она не представляла. В замкнутое пространство, в которое засыпались листья табака, через трубопроводы нагнетался горячий воздух от дизельного двигателя. Вся фабрика участвовала в спасении сырья. Поврежденный табак грузили на машины и везли на фабрику. Кипы разбирали на листья и сушили в зерносушилке. Но имелась еще одна проблема: как поднять табак на второй этаж. А ведь лифтов еще не смонтировали и везде работали строители. Мы договорились с крановщиком, и он нам на поддонах подавал табак строительным краном. Это являлось серьезным риском, нарушением всех норм техники безопасности. В общем, мы сумели спасти табак, потери оказались не столь значительными.
Но, как говорится в известной русской пословице, «пришла беда – открывай ворота». Очень скоро крупные проблемы начались у Войцеховича. Он, как я сказал, был яркой личностью. А для таких людей советский режим был очень опасен. Его заносило. Он не всегда соблюдал правила, которые существовали в то время. Например, звонил финнам напрямую. Это не осталось незамеченным. Приехал как–то господин Толл. Михаил Демьянович пригласил его с женой домой. Жена Толла была владельцем бумажной фабрики в Финляндии. Это было нарушением всех гласных и негласных правил. Такие близкие контакты с иностранцами надо было согласовывать. Начальника особого отдела на «Яве» из–за этого случая вызывали в соответствующие органы. Так что наш директор состоял, как говорится, на подозрении. Став безраздельным хозяином на фабрике, он, видимо, отчасти забыл о строгих табу советского режима. Несдержанный и острый на язык, Михаил Демьянович позволял себе критически высказываться о существующих порядках в стране. Когда его предостерегали от прямых контактов с представителями иностранных фирм, возражал: «А почему я не могу это делать ради интересов дела?» Когда велись переговоры о поставке оборудования, на фабрике часто проходили встречи с участием руководителей внешнеторгового объединения «Тех нопромимпорт», которое отвечало за этот контракт с советской стороны. Бросалось в глаза, что генеральный директор объединения В. Н. Дашкевич и его заместитель Л. Я. Сельцовский, которые большую часть времени проводили за рубежом, особенно строго придерживались правил поведения советского чиновника. Иначе вести себя было нельзя, особенно при общении с иностранцами. К сожалению, Михаил Демьянович не усвоил этого необходимого правила. Познакомился с владельцем фирмы «Молинс» – Дезмондом Молинсом, который на собственной яхте приплыл в Сочи, а потом вместе с сопровождающими его бизнесменами провел переговоры в Москве. Думаю, что близкое общение с этими богатыми и свободными людьми посеяли в Войцеховиче критическое отношение к существующему советскому строю. А поскольку он был открытым и несдержанным на выражения человеком, – это стало опасным.
Переговоры по контракту со стороны фирмы «Молинс» вел австрийский бизнесмен господин Генрих Ледер. Он имел посредническую фирму в Вене. Ледер хорошо знал русский язык и по долгу службы стал часто бывать на фабрике «Ява». Подружился с нашим директором. Это был очень колоритный человек: крупный, громкий, большой шутник. Он быстро завоевал симпатию всех, с кем общался, всегда привозил какие–нибудь игрушки, подарки. А наши люди мало что видели в жизни, хотя уже стали проявлять повышенный интерес к современной бытовой технике и предметам, создающим комфорт. Однако советская техника – фотоаппараты, телевизоры, холодильники – была глубоко устаревшей, и даже при этом ее приобретение было многим не по карману. Директор ездил на личных «Жигулях», о чем другие сотрудники могли только мечтать. А Ледер в узком кругу показывал фотографии, на которых он с супругой на фоне своего шикарного загородного дома садится в великолепный белый «Мерседес». Не знаю, сознательно ли он провоцировал нашего директора, но сам слышал, как он ему говорил: «А хотите, я Вам пришлю “Мерседес”?». Слава богу, «Мерседес» он не прислал, но зародил в нашем директоре всякие «нехорошие» мысли.
Переговоры были завершены, Ледер уехал в Вену. Контакты между ним и директором были очень тесными до последнего момента. И вдруг приходит информация, что Михаила Демьяновича снимают с должности. Я понял, что дело неладно, немного раньше, по тому, как снизилась активность директора в работе. На фабрике сразу пошли разговоры, что у него большие неприятности и ему грозит увольнение. Причины называли разные. Говорили, что он незаконно по оптовой цене приобрел себе и своим близким друзьям какие–то дефицитные телевизоры. Потом говорили, что он «морально разложился», имел романы на фабрике. Весь коллектив за него вступился. Создали инициативную группу, составили коллективное письмо. Это письмо подписали более 1000 человек. Народ волновался, для работников это была настоящая трагедия. На фабрику приехал второй секретарь Ленинградского райкома партии товарищ Парамонов. Ранее он работал на Втором часовом заводе, с поста секретаря партийной организации был переведен в райком. Он собрал руководящий состав фабрики в кабинете директора, Михаил Демьянович сидел с ним рядом за директорским столом. Все присутствующие пришли с целью защитить директора. Но встреча приняла совершенно неожиданный оборот. Секретарь райкома очень грамотно построил разговор. Был предельно строг и откровенен. Он начал с того, что Михаил Демьянович – очень сильный руководитель. Пользовался большим авторитетом. И когда в райкоме получили распоряжение сверху снять его с работы, они были против и просили объяснить причины. Оказалось, что Михаил Демьянович «допускал неосмотрительные высказывания по поводу нашего строя». Товарищи из органов дали прослушать запись, которая была сделана в ресторане, где директор встречался с представителями иностранной фирмы. Это было очень серьезное обвинение. Мы вышли после совещания совершенно подавленные. Раз сами органы вмешались, фабрика уже не могла дальше защищать своего директора. Войцеховича уволили приказом министра.