Из всех лиричных превьюшек журнальной "Морской Коллекции" эпохи Смирновых одна из самых драматичных та, что повествует о гибели "Леона Гамбетты". Не уверен, все ли читали тот февральский номер 1979 года, так что приведу фрагмент целиком:
В ночь с 26 на 27 апреля 1915 года французский броненосный крейсер "Леон Гамбетта" нес дозор в 15 милях к югу от мыса Санта-Мария-ди-Леука, находящегося на самом кончике каблука Апеннинского "сапога". Присутствие его в, казалось бы, столь неподходящем районе не было случайным. Италия готовилась выступить на стороне Франции против Германии и Австро-Венгрии. Опасаясь, что австрийский флот может нанести внезапный удар по кораблям будущей союзницы, французское командование решило установить блокаду Адриатики, чтобы не выпустить австрийцев на просторы Средиземного моря.
Ночь выдалась ясная, тихая, штилевая. "Леон Гамбетта" бесшумно с небольшой скоростью скользил по черной водной глади. Вдруг два мощных взрыва вспороли левый борт крейсера, образовав две огромные пробоины: одну близ отделения динамо-машин, другую около задней кочегарки. Во внутренних помещениях корабля погас свет, страшно заревел пар, травящийся из лопнувших паропроводов, мачты и антенны рухнули на палубу. "Леон Гамбетта" быстро накренился на левый борт. На воду удалось спустить одну-единственную шлюпку. В этот момент с мостика прозвучал усиленный рупором спокойный голос контр-адмирала Санеса.
- Не спешите! - крикнул он матросам - Шлюпка ваша! Мы остаемся здесь!
Адмирал не кривил душой: среди спасшихся с корабля 137 человек не оказалось ни одного офицера.
Некоторой сопричастности к личности покойного адмирала добавлял тот момент, что Виктор-Баптистин Сенес являлся командиром стационера "Паскаль" в Чемульпо, когда там находились "Варяг" с "Корейцем" - "мы салютовали этим героям". Тогда как всадившей в борт крейсера торпеды австрийской субмариной U5 командовал Георг фон Трапп, будущий многодетный отец, "Звуки музыки" и т.д. Один достойный офицер убил другого, не менее порядочного моряка, будни любой войны...
В реальности всё происходило не так патетически, как описано выше. За те 10 отмеренных судьбой последних минут жизни крейсера удалось спустить на воду не только шлюпку, но также адмиральский катер, однако он вскоре перевернулся из-за слишком большого числа людей, пытавшихся взобраться на него с воды. Офицеров же среди спасённых не оказалось по двум причинам: большинство из них покинули борт "Леона Гамбетты" последними, руководя эвакуацией, кроме того они были в одежде, которая утянула на дно. Разделять участь крейсера сознательно никто не собирался.
По свидетельствам выживших матросов, в момент торпедирования Сенес был у себя в каюте и затем до самого конца находился на мостике с командиром корабля, Андрэ Жоржем. Живым после опрокидывания крейсера адмирала не видели. И к испуганным подчинённым обращался, пытаясь их ободрить, тоже Жорж – "Mes enfants, tâchez de vous sauver" ("энфа" – прямой аналог отеческого "сынки" в русском флоте).
Являлась ли гибель "Леона Гамбетты" случайной или же он всё-таки был обречён? Скорее второе, и подобную возможность рассматривали как весьма вероятную и сам Сенес (оглушительный успех Веддигена к тому времени был общеизвестен), и комфлота адмирал де Ляпейрер, вынужденно, в силу отсутствия замены, отправлявший крупные эскадренные корабли на патрулирование в Отрантский пролив – "в пасть волка", по его собственному выражению. Буквально за пару недель до роковой атаки Сенес обратился с рапортом к де Ляпейреру с просьбой выделить эсминцы, "хотя бы для того, чтобы те собирали экипажи кораблей, которые будут торпедированы". Увы.
Чтобы продлить автономность быстроходного и из-за этого прожорливого "Леона Гамбетты", дневная скорость обычно не превышала 10 узлов, а ночью понижалась и вовсе до 6, чтобы уложиться в отведённый командованием ежесуточный лимит расхода угля в 100-120 тонн (для пополнения запасов топлива приходилось возвращаться на далёкую Мальту). Черепаший ход зигзагом и полное отсутствие эскорта у цели позволили Траппу выполнить свою работу безо всяких на то затруднений.