«Рано утром поднялись советские аэропланы и, перелетев через Аму-Дарью, начали кружиться над афганским пограничным пунктом Патта-Гиссаром. Афганский пограничный пост выбежал, чтобы поглазеть на аэропланы, но пулемётным огнём с аэропланов все солдаты поста были перестреляны», — описывал положение 15 апреля 1929 года на советско-афганской границе сотрудник ОГПУ Георгий Агабеков, впоследствии бежавший на Запад.
Так началась первая советская интервенция в Афганистан, целью которой было стремление Москвы поддержать лояльного себе правителя.Непопулярный король и его непопулярные реформы
В 1919 году отгремела третья по счёту война пуштунов с Великобританией, по итогам которой Афганистан наконец стал по-настоящему независимым, а Аманулла, эмир, в 1926 году провозгласивший свою страну королевством, начал проводить энергичную внутреннюю и внешнюю политику.
Король Аманулла с женой в Париже, 1928 год. Источник: commons. wikimedia.orgВ 1921 году будущий король заключил с СССР договор о дружбе — Москва поддерживала антибританские устремления афганского государя и поощряла (хоть и на словах) антиколониальные устремления народов Азии. При этом Аманулла мечтал превратить Афганистан в современное, модернизированное государство: самодержец провёл ряд административных реформ, призванных централизовать страну (в частности, была принята конституция), поддержал переход от натуральных к денежным отношениям. Эти прогрессивные меры не встретили поддержки простого населения: продвижение западной моды и порядков противоречило традиционным установкам горных племён, а увеличение бюрократического аппарата привело к росту налогов.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения горцев, стали результаты поездки Амануллы по СССР и Европе в 1928 году. Познакомившись подробнее с достижениями развитых стран, король принял решение, достойное Петра I — все афганцы должны были носить европейские одежды. И без того недовольное население взбунтовалось. На севере и юго-востоке страны вспыхивали восстания, которые довольно быстро перешли в гражданскую войну.
Москва внимательно следила за тем, что происходило по ту сторону границы. Афганская проблема была для СССР болезненной — борьба против басмачей в Средней Азии ещё продолжалась, а многие из них базировались именно на севере Афганистана. Поэтому, несмотря на «народное» движение против короля, Сталин согласился помочь легитимному правителю страны, иначе существовал риск учащения нападения басмачей. В марте 1929 года посол королевства в СССР Наби-хан попросил разрешения у советского руководства начать формировать на территории Туркестана лояльных Аманулле отрядов. Более того, для повышения вероятности успеха было решено пополнить афганский отряд красноармейцами.
Белое солнце афганских гор
Среднеазиатское бюро ЦК ВКП (б) так оценивало ситуацию в соседней стране: «Растущая в республиках Средней Азии в результате успешного социалистического наступления активность байства, духовенства и буржуазно-националистической интеллигенции также пытается использовать события в Афганистане в интересах борьбы против Советской власти». Для СССР задача поддержки Амануллы становилась жизненно необходимой. «Афганским» отрядом назначили руководить советского военачальника, бывшего военного атташе в Афганистане Виталия Примакова (для конспирации он был назван «кавказским турком Рагиб-беем»). В процессе подготовки обнаружилось, что афганцы, которые должны были войти в отряд, совершенно не умеют пользоваться современными видами вооружения — винтовки Мосина стали для них настоящим откровением. Тогда для укрепления сил было принято решение сформировать ядро из красноармейцев, переодетых в афганцев.
15 апреля 1929 года отряд Примакова, насчитывавший 2 тыс. человек, при поддержке артиллерии, пулемётов и средств связи, пересёк афганскую границу и начал продвижение вглубь страны. Они сталкивались с сопротивлением повстанцев, которыми руководил этнический таджик Бачаи Сакао, занявший Кандагар ещё в январе. Одновременно на юге страны отряды формировал и бежавший король Аманулла, так что союзники должны были ударить по узурпатору с двух сторон.
Уже 22 апреля советско-афганские силы смогли взять крупный город на севере Афганистана, Мазари-Шариф, потеряв всего несколько солдат, в то время как афганские потери исчислялись 2 тыс. человек. При этом в бою за опорный пункт многие советские солдаты, забыв о том, что на самом деле они афганцы, шли в атаку с криками «ура!», а самолёты, бомбившие позиции защитников, не свели с крыльев красные звёзды. На этот факт, в частности, указывал Георгий Агабеков. Защитники города отступили к крепости Дейдади, стоявшей неподалёку.
Первые сложности
С этого момента ситуация для советского отряда усугубилась. Красноармейцы, несмотря на то, что их отряд за последнюю неделю пополнился пятью сотнями человек из местного населения, столкнулись с партизанской войной — учитывая опыт англо-афганский войск, это не было удивительным. Мазари-Шариф оказался в осаде, афганцы перекрыли доступы к пресной воде, из-за чего афганская часть отряда Примакова начала высказывать недовольство положением. Сам «Рагиб-бей» сообщал в штаб: «С первых дней пришлось столкнуться с враждебностью населения». Отряду остро не хватало технических средств для сдерживания превосходящих сил противника. Об этом Примаков также сообщал: «Если можно ожидать, что ситуация изменится и мы получим помощь, я буду оборонять город. Если на помощь нельзя рассчитывать, то я буду играть ва-банк и пойду брать Дейдади. Возьму — значит мы хозяева положения, нет, значит обратимся в банду и ищем путей домой».
Пока Примаков отражал атаки, ему на помощь был сформирован новый отряд в 400 человек, также переодетых в афганцев и руководимый «Зелим-ханом» (псевдоним ветерана Гражданской войны Ивана Петрова). Он пересёк границу 5 мая и уже через два дня соединился с силами Примакова. На следующий день красноармейцам удалось выбить афганцев из Дейдади — открывалась возможность для дальнейших манёвров.
К 12 мая отряд захватил города Балх и Таш-Курган — против Примакова и Петрова действовали внушительные силы афганцев, посланных из Кабула (в частности, отряд Ибрагим-бека численностью в 3 тыс. сабель), к которым примыкали местные жители. Красноармейцам, несмотря на успехи на поле боя, было всё тяжелее продвигаться дальше. 18 мая, по неизвестным причинам, Примаков отправился в Москву — отряд был оставлен на попечение «Али Авзаль-хана» (Александра Черепанова), который продолжил движение на юг.
Операция без цели
Однако вскоре ситуация кардинально изменилась. Легитимный король Аманулла, действовавший на юге страны, 22 мая потерпел поражение и бежал в Индию. Советские войска на севере Афганистана оказались в ситуации, которая могла привести к большим осложнениям: власть, которая пригласила Красную армию помочь в борьбе с мятежниками, пала, поэтому необходимости в присутствии уже не было.
Одновременно с этим само существование советско-афганского отряда, продвинувшегося вглубь страны, оказалось под угрозой: противник 23 мая захватил Таш-Курган — важный узел снабжения. Черепанов развернул свои поредевшие силы (многие местные уроженцы начали покидать красноармейцев) и спустя два дня начал штурм города. Бои стали самыми ожесточёнными за всю афганскую кампанию — «Аль Авзаль-хан» потерял чуть менее сотни человек убитыми и 150 ранеными. Боеприпасы были практически полностью израсходованы, а состояние винтовок и пулемётов оставляло желать лучшего.
Неизвестно, насколько трагической оказалась бы судьба отряда Черепанова, но 28 мая из Ташкента пришёл приказ — немедленно возвращаться на родину. К началу апреля все красноармейцы покинули Афганистан. Интервенция окончилась безрезультатно.
Около 300 человек были награждены орденами Красного Знамени за участие в «ликвидации бандитизма». Тем временем в Москве планировали новую интервенцию, более масштабную, с целью восстановить на троне Амануллу и разгромить Бачаи Сакао. Однако последний был свергнут без советского участия уже в октябре 1929 года.
[Сборник: Афганская война]Уже в следующем году Красная армия вернулась в Афганистан, чтобы разгромить базы басмачей на границе. На выполнение этой цели у советских солдат ушло несколько дней. А через 50 лет начнётся война в Афганистан, которая растянется на десятилетие.