В начале XIX века в Петербурге вместо трактиров стали появляться заведения высшего класса — «ресторасьоны», или шутливо — «растеряции».
Невский проспект, Большая и Малая Морские улицы даже получили названия «ресторанных» или «кафейных». В каких заведениях дореволюционного Петербурга можно было отведать изысканных блюд, провести деловую встречу, поиграть в азартные игры и послушать живую музыку — узнайте в материале портала «Культура.РФ».
«Палкинъ»
Известный ресторанный бренд принадлежал роду Палкиных. В 1785 году ярославский купец Анисим Палкин открыл в Петербурге трактир, а в 1830-е в здании на углу Невского и Большой Садовой Павел Палкин уже построил ресторан.
Когда в 1850 году его сын Константин открыл заведение на углу Невского и Литейного проспектов, отцовскую ресторацию стали называть «Старопалкин», а другую — «Новопалкин». Окна нового «Палкина» украшали сцены из «Собора Парижской Богоматери» Гюго, а пообедать наведывались видный юрист Анатолий Кони, актер Александр Мартынов, поэт Лев Мей.
Разумеется, я принимал все меры, чтобы избежать одиночества. С утра уходил к Палкину, слушал машину, любовался на стерлядей, плавающих в бассейне, и расспрашивал, сколько вон та стоит и сколько вот эта. Потом отправлялся в Зоологический сад и вместе с кадетами смотрел на кормление зверей; потом устремлялся к «Медведю», где с истинно диким наслаждением глотал протухлый воздух…
В мае 1841 года на Невском проспекте, 24, открыли первый в России кафе-ресторан. Его организовал в Петербурге «для удовольствия публики высшего класса» швейцарский кондитер Доминик Риц-а-Порт. Там можно было сытно поесть, как в трактире, и выпить бокал вина с десертом, как в кондитерских.
Цены в «Доминике» были умеренными, а кухня отборной — чего только стоили знаменитые «кулебяки». Ежедневно ресторан посещали до полутора тысяч гостей. В кафе-ресторане можно было поиграть в бильярд, домино, шашки и шахматы. Правда, не без ущерба для посетителей. Так, в 1844 году Федор Достоевский промотал там тысячу рублей, на которую можно было прожить год.
На беду, отправившись ужинать к «Доминику», он с любопытством стал наблюдать за биллиардной игрой. Тут подобрался к нему какой-то господин, обративший его внимание на одного из участвующих в игре — ловкого шулера, которым была подкуплена вся прислуга в ресторане. «Вот, — продолжал незнакомец, — домино так совершенно невинная, честная игра». Кончилось тем, что Федор Михайлович тут же захотел выучиться новой игре, но за урок пришлось заплатить дорого: на это понадобилось целых двадцать пять партий, и последняя сторублевая Федора Михайловича перешла в карман партнера-учителя.
У Доминика начинали свою карьеру сильнейшие шахматисты Российской империи Михаил Чигорин, Эммануил Шифферс и Семен Алапин. Завсегдатаи ресторана — Дмитрий Менделеев, Михаил Салтыков-Щедрин, Антон Чехов — называли себя «доминиканцами».
Выпив у И. Грэка стакан крепкого, как деготь, чаю, я пошел с ним гулять на Неву, т. е. не с чаем, не с дегтем, а с Билибиным. На Неве мы катались на лодке, что произвело во мне впечатление. Из лодки мы отправились к Доминику, где за 60 коп. скушали по расстегаю, выпили по рюмке и по чашке кофе…
Художник Владимир Маковский запечатлел атмосферу «Доминика» в красках. Справа от входа располагался буфет со стойкой — там стояла медная водяная баня для разогрева пирогов и горячих блюд, ледник для холодных закусок и ванная для охлаждения напитков. Между столиками с разношерстной публикой носились официанты в белых сюртуках.
В 1917 году ресторан закрыли. Былая слава вернулась к «Доминику» в 1960-е. Размещенное там кафе-мороженое полюбили ленинградцы. Только называли его «лягушатником» — из-за специфического цвета обивки диванов. Кафе просуществовало до 1990 года, а в 2018 году там открыли ресторан-кафе Raclette Dominique 1841.
«Донон»
В 1849 году на набережной Реки Мойки, 24, появилась новая ресторация. Ее основал французский предприниматель Жан-Батист Донон. Хотя «Донон» располагался в глубине двора и не имел парадного входа, он стал одним из известнейших фешенебельных ресторанов Петербурга.
Было около часу ночи, и дононовский сад был погружен в тьму. <…> Лакеи-татары, как тени, бесшумно сновали взад и вперед по дорожкам. <…> Я пошел побродить по дорожкам и потому не присутствовал при процессе заказывания ужина. До слуха моего долетали: «ecrevisses a la bordelaise» [раки по-бордоски], «да перчику, перчику чтобы в меру», «дупеля есть?», «земляники, братец, оглох, что ли?», «на первый раз три крюшона…
В 1860-е годы в «Дононе» устраивала декабрьские приемы петербургская Академия наук. Позднее на ежегодные обеды там собирались художники «Товарищества передвижных выставок».
Вечером, в день открытия выставки, бывал традиционный обед у старого «Донона». <…> Обед чинный, немного, быть может, чопорный вначале, после тостов (пили сначала за основателей, за почетных гостей, пили и за нас — молодых экспонентов) понемногу оживлялся. <…> Михаил Петрович Клодт танцевал, сняв свой сюртучок, традиционный на этих обедах «финский» танец. Беггров рассказывал в углу скабрезные анекдоты. Н.Д. Кузнецов изображал «муху в стакане» и еще что-то.
«Медведь»
В 1878 году в атриуме гостиницы «Демут» на Большой Конюшенной, 27 появился ресторан «Медведь». Его хозяин, бельгиец Эрнест Игель, удивлял гостей уже на входе — огромным чучелом медведя с серебряным подносом в лапах. Внутри ресторана щедро угощал борщом, ухой из стерляди, расстегаями, а также парфе с пралине, буше а-ля рэн, суфле д’Орлеан.
В ресторане кипела жизнь с начала осени до конца весны — богатые фабриканты и купцы обсуждали с партнерами сделки, театральная богема заезжала на ужин после громких премьер, офицеры лихо растрачивали свои жалованья. А в подвальном этаже собирались «редакционные обеды» газет, на которые приглашали в стихотворной форме.
Седьмого марта, то есть в среду, В «Медведь» опять придут к обеду Распространители «Молвы», Ответьте — будете ль и Вы?
Явлюсь, как все, часам к пяти, Хотя б ждала трагедия, В хорошем обществе идти Готов и на «Медведя» я.
В 1850-е годы на втором этаже дома по Большой Морской улице, 16, появился ресторан «Cafe de Paris», или «Парижское кафе». В 1887 году его владельцем стал Жан-Пьер Кюба, шеф-повар при дворе императоров Александра II и Александра III. Даже когда в 1894 году он передал свое дело рестораторам Альмиру Жуену и Луи Филиппару, переехал в Париж, ресторан так и сохранил вывеску «Кюба».
Великолепная кухня и первоклассное обслуживание привлекали в ресторан столичных денди и государственных деятелей. В 1903 году там проходил торжественный завтрак для императорской семьи в честь 200-летия со дня основания Петербурга — с перепелиными яйцами, запеченными в золе и тертыми рябчиками. На обедах с шести до девяти вечера бывали Сергей Витте и Петр Столыпин. А завсегдатаи «Кюба» позднее вспоминали:
Мне больше всего нравилось, что любой капитал давал тебе возможность войти в соответствующее место: есть у тебя 50 рублей — пойди к Кюба, выпей рюмочку Мартеля, поглоти десяток устриц, запей бутылочкой Шабли, заешь котлеткой даньон, запей бутылочкой Поммери, заешь гурьевской кашей, запей кофе с Джинжером…
Отдельная страница в истории «Кюба» связана с балетом. Неподалеку находились Императорские театры, поэтому в ресторане бывали и рядовые балетоманы, и именитые гости — Сергей Дягилев и Вацлав Нижинский. В 1904 году в «Кюба» давали ужин в честь Айседоры Дункан. В 1911 году в «Кюба» отметила 20 лет выступлений на театральной сцене Матильда Кшесинская.
В 1912 году на крыше здания установили одну из первых в Петербурге электрических реклам — мигающую вывеску «A. C-U-B-A-T». В октябре 1917 года «Кюба» закрылся навсегда.
