К. Маковский. Смерть Ивана Грозного.
На исходе зимы 1584 года состояние здоровья Ивана резко ухудшилось. Чем заболел царь, в точности неизвестно. По словам очевидцев, он как бы гнил изнутри, и от него исходил отвратительный запах. Грозный сознавал, что уже не встанет на ноги. Готовясь к кончине, Иван написал завещание, согласно которому власть после его смерти переходила к царевичу Фёдору.
Усилия медиков не помогали, царю становилось всё хуже. Он уже не мог ходить самостоятельно и его носили в кресле. Но красота этого суетного мира все ещё неудержимо привлекала Ивана. Каждый день его носили в царскую сокровищницу, где он любовался драгоценными камнями и, демонстрируя свою учёность, описывал стоявшим вокруг боярам их достоинства.
18 марта 1585 года царь неожиданно для всех почувствовал себя лучше. Он отправился в баню, мылся и тешился песнями скоморохов. Около семи часов вечера он вышел из мыльни, сел на свою кровать и велел принести шахматы. Рассадив вокруг себя приближённых, он начал расставлять фигуры, как вдруг повалился навзничь. Среди бояр и окольничих возникло замешательство: одни звали врачей и духовника, другие слуг, третьи митрополита Дионисия. Когда последний появился в царских покоях, ему оставалось только наскоро совершить над умирающим царём традиционный обряд пострижения.
Английский коммерсант Джером Горсей в своих записках настаивает на том, что Грозный умер не своей смертью. Он пишет, что к тому времени, когда пришёл митрополит Дионисий, «царь был удушен и окоченел». Но сведения об убийстве Грозного, встречающиеся также в ряде других источниках, неверны. Над покойником, конечно, не стали бы совершать обряд пострижения. Кроме того, при удушении обычно ломаются хрящи гортани, а исследование останков Грозного выявило их хорошую сохранность.
На третий день после смерти тело грозного царя обрело покой в усыпальнице Архангельского собора, рядом с гробницей его старшего сына, царевича Ивана.
Смерть Ивана Грозного подарила России полтора десятилетия мира и покоя. Это были годы правления сына грозного царя Фёдора Иоанновича.
Царь Фёдор Иоаннович
15 мая 1585 года над Фёдором Иоанновичем совершился обряд коронации, и царский дворец погрузился в благостную, ничем не нарушаемую тишину. «Умилосердился Господь на людей своих, — читаем в одном сочинении того времени, — и даровал им благополучное время, позволил царю державствовать тихо и безмятежно, и все православное христианство начало утешаться и жить тихо и безмятежно».
Портрет царя Фёдора и реконструкция его внешности
Природа словно погасила в Фёдоре все страсти, бушевавшие в неистовой натуре его отца. Даже внешне он выглядел малорослым и хилым человеком, едва передвигавшемся самостоятельно на своих больных ногах. Несмотря на унаследованный ястребиный нос Рюриковичей, лицо его казалось простодушным, а на губах все время играла какая-то растерянная и немного жалкая улыбка. Голос его был тихий и даже как будто подобострастный. Да и весь образ жизни нового царя был бесконечно далёк от каких бы то ни было крайностей и неудержимых порывов. По выражению одного современника, царь всю жизнь избывал мирской суеты и докуки, помышляя только о небесном. Обыкновенный его день начинался с молитвы, молитвой продолжался и молитвой же заканчивался. Если царь и садился на трон, чтобы принять иностранную делегацию или председательствовать в боярской думе, то по прошествии некоторого времени начинал беспокойно ёрзать, с нетерпением ожидая, когда можно будет пойти звонить к обедне. Это было любимейшее занятие Фёдора, и Иван Грозный под конец жизни бывало с горечью упрекал его, что он больше похож на сына церковного пономаря, нежели на царевича.
Иностранцы, видевшие нового московского государя, не стесняясь говорили, что он весьма скуден умом или даже вовсе лишён рассудка. Однако это было не совсем так. Фёдор страдал скорее отсутствием воли и практической смётки, но зато он умел приближать к себе способных и талантливых людей. Ведение важнейшими государственными делами он передал в руки брата своей жены, боярина Бориса Годунова, который руководил страной с отменной осторожностью и распорядительностью. Те же иностранцы, противореча сами себе, дивились, что после кровавого правления Грозного Московия как будто стала другим государством. Каждый человек, писали они, живёт мирно, уверенный в своём месте и в том, что ему принадлежит, везде торжествует справедливость. Но, позвольте спросить, разве это сказано о стране, которой правит недоумок?
Русский народ гораздо лучше разобрался в характере Фёдора Иоанновича, дав ему прозвание блаженного и освятованного царя, то есть свыше предназначенного к святости, к небесному венцу. Наши предки увидели в тихом и богобоязненном отпрыске грозного царя нравственный образец государя, в котором, по словам современника, монашество с царствием соплетено без раздвоения и одно служит украшением другому.
Нити управления страной при Фёдоре Иоанновиче сосредоточились в руках Бориса Годунова.
Борис Годунов
Его путь к трону был долог и необычен. Годуновы были младшей ветвью старинного боярского рода, который вёл своё происхождение от татарского мурзы Чета, выехавшего из Орды в Москву при Иване Калите. Но в отличие от старшей ветви того же рода — бояр Сабуровых, Годуновы никогда раньше не стояли близко к московскому престолу. Борис первый сумел протолкаться в ряды окольничих бояр годы опричнины. Сначала он стал посажённым отцом на одной из многочисленных свадеб Ивана Грозного, потом взял в жёны дочь всемогущего Малюты Скуратова, а женитьба царевича Фёдора на Борисовой сестре Ирине ещё больше укрепила его положение при дворе.
После смерти Грозного, при его преемнике Фёдоре Иоанновиче, влияние Годунова сделалось поистине беспредельным. Пользуясь безволием царя и поддержкой сестры-царицы, он всё ближе подходил к московскому трону. Он был поочерёдно царским «конюшим», «ближним великим боярином», «наместником царств Казанского и Астраханского», пока, наконец, не добился титула «князь-правитель», сделавшись фактическим соправителем Фёдора. Годунов окружался царственным почётом и принимал у себя во дворце иноземных послов. А однажды, как гласит предание, стоя за спиной у сидящего на троне царя, он как бы невзначай овладел «государевым яблоком» (то есть «державой» — вторым атрибутом царской власти наряду со скипетром).
Царь Фёдор Иоаннович умер бездетным в январе 1598 года. С его смертью пресеклась династия Рюриковичей на московском престоле. Бояре присягнули царице Ирине, но та спустя девять дней постриглась в монахини. Вот тогда-то на первый план и выступил князь-правитель Борис Годунов. Он отлично выдержал паузу. Борис удалился к сестре в Новодевичий монастырь, будто бы сторонясь всего мирского. Но толпы народа стекались под окна царицы-монахини бить ей челом, прося брата на царство. Народные вопли и рыдания не стихали несколько дней. Когда царица подходила к окну, народ с диким воем падал ниц, устилая живым ковром монастырский двор. От натужного вопля, говорит летописец, багровели лица и расседались утробы кричавших, невозможно было находиться рядом, не зажав ушей. Наконец царица Ирина, тронутая зрелищем народной преданности, благословила брата на царство.
В феврале 1598 года собравшийся в Москве земский собор во главе с патриархом Иовом избрал Бориса Годунова государем всея Руси. Впервые за много столетий взошёл не потомственный Рюрикович, а всенародно избранный царь. За недолгих семь лет своего правления он зарекомендовал себя в качестве одного из лучших российских государей.
Венчание Бориса на царство состоялось 1 сентября 1598 года. В церкви Борис громко сказал патриарху поразившие всех слова: «Бог свидетель, отче, в моем царстве не будет нищих и бедных». Затем, дёрнув ворот парчовой рубахи, он добавил: «И эту последнюю разделю со всеми!» Думаю, что неплохо было бы и нам ввести эти слова в состав государственной присяги чиновников всех уровней — от мэра до президента.
И действительно, царствование Бориса открылось невиданными щедротами и милостями. Главное внимание государя обращено было на устройство внутреннего порядка в государстве, на «исправление всех нужных царству вещей», по словам современника Авраамия Палицына. Крестьяне были освобождены на один год от уплаты податей, а инородцы — от ясачного платежа. Купцы получили право беспошлинной торговли сроком на два года. Служилым людям выдали разом годовое жалованье. Закрылись кабаки, где народ пропивался до исподнего, сидевшие в тюрьмах вышли на свободу, опальные получили прощение, казни прекратились совсем, вдовы, сироты и нищие получили вспоможение. Царь укреплял старые города и строил новые — Цивильск, Уржум, Царёво-Кокшайск, Саратов, Царицын. Столицу же, Москву, он, по выражению патриарха Иова, украшал, «как невесту». Даже недоброжелатели Бориса отмечали, что он «всем любезен бысть» и что в первую половину его царствования Россия цвела всеми благами.
В личности Бориса современники находили много превосходных качеств, хотя и отмечали с удивлением, что это был первый в России «бескнижный» государь, то есть не владеющий грамотой. Однако неграмотный Борис испытывал истинную тягу к просвещению и науке. Своему сыну Фёдору он дал блестящее образование, которое позволило ему, между прочим, составить первую карту Российского государства. Именно Борис, а не Пётр I, направил заграницу первую дюжину русских студентов. Правда, этот первый опыт приобщения русских людей к западному образованию закончился неудачно. Спустя много лет на родину возвратился лишь один школяр. Остальные, вкусив пресловутых плодов свободы и просвещения, предпочли остаться там, куда их так неосмотрительно отпустили. Причём у одного из них оказалась весьма уважительная причина — он стал англиканским священником!
Ну и в заключение стоит вспомнить ещё об одном замысле Бориса, тоже неудавшемся, но который, однако, очень важен для характеристики этого государя. Борис серьёзно подумывал о том, чтобы упрочить свободу и благосостояние крестьянского сословия. Незадолго до смерти он готовил указ, который бы точно определил оброки и повинности крестьян в пользу землевладельцев. Чтобы вполне оценить революционное значение этой меры, надо помнить, что русское правительство так и не решилось воплотить в жизнь Борисов замысел до самого освобождения крестьян от крепостной неволи в 1861 году.