21 августа 1963 года пилот «Аэрофлота» Виктор Мостовой сумел посадить аварийный пассажирский авиалайнер Ту-124 на поверхность Невы в центре Ленинграда. Ни один пассажир и член экипажа при этом не пострадал!
В сентябре 1963 года по Ленинграду поползли слухи об уникальном ЧП. Серебристый пассажирский лайнер, сделав с десяток кругов над городом, неожиданно снизился и сел прямо на воды Невы. Через некоторое время ленинградцы видели, что самолет буксируют по воде куда-то к устью Невы. Думали, что это киносъемка озорной комедии вроде «Полосатого рейса» или испытание спецтехники. Но впоследствии стали говорить, что самолет этот – рейсовый, в нем были пассажиры, а за их спасение герой-командир корабля награжден орденом Красной Звезды.
Пассажирский Ту-124 под командой Виктора Яковлевича Мостового, приписанный к таллинскому авиаотряду и шедший из Таллина в Москву 21 августа 1963 года, приближался к Ленинграду. Внезапно экипаж сообщил по радио, что заела одна из «ног» шасси и нормальная промежуточная посадка невозможна...
Заслуженный пилот СССР, профессор Академии гражданской авиации Анатолий Иванович Оркин считает, что командира экипажа Мостового и его подчиненных нужно было сурово наказать за разгильдяйство, а не награждать. Скандал вокруг посадки на Неву он ясно помнит.
Первоначально заместитель начальника Ленинградского управления гражданской авиации Владимир Васильевич Сиротин хотел отправить самолет назад в Таллин – сажайте, мол, там. Но потом, учитывая особенности таллинского аэродрома, решили приземлить его на аварийной грунтовой полосе за городом по отработанной технологии – «на брюхо». Подогнали пожарные машины, «скорую помощь». А чтобы посадка не грозила взрывом, капитану корабля дали команду «выработать топливо». Самолет должен был кружить над городом, пока баки не станут почти пустыми. Затем Мостовому нужно было приземляться.
Тогда еще разрешали самолетам летать над Ленинградом на высоте около 400 метров (но после этого случая определили границы облета за городской чертой), и серебристая птица, не вызывая особого ажиотажа, долго кружила в небе. Затем вышло следующее. «Борт» панически сообщил, что горючее выработано... полностью, и минимум топлива для захода на посадку отсутствует. Это значило, что экипаж увлекся, прохлопал расход топлива и машина сейчас может рухнуть на дома... К счастью, внизу оказалась Нева. И «Ту-124» сел между Большеохтинским и Финляндским мостами.
Капитан катера, который плыл по Неве, вовремя сориентировался, подпер одно крыло Ту-124 и начал толкать машину к берегу. Пассажиры и экипаж сошли. Что интересно, Главное управление Гражданского воздушного флота СССР сразу расценило «подвиг» Мостового как разгильдяйство. И таллинский авиаотряд затем отчислил этого пилота. Но, по странной логике (были спасены иностранцы, поднялся шум о подвиге), командира корабля наградили. Вскоре Мостовой приехал в Ленинград учиться в Академии гражданской авиации. Вел он себя заносчиво, нахватал «двоек» и был отчислен. Никто о нем не жалел...
Ситуацию с награждением помог нам прояснить бывший работник Ленинградского обкома КПСС, просивший не называть его фамилию. «Во-первых, по свежим следам мы сразу сообщили в ЦК КПСС о подвиге летчика Мостового. Во-вторых, КБ Туполева восторженно отозвалось о высокой плавучести советской реактивной машины, благодаря чему спаслись люди. В-третьих, газеты успели раззвонить о подвиге экипажа. Так что же, судить или наградить? Дали летчику орден».
...А самолет вывезли на понтонах в устье Финского залива, затем следы его потерялись. Тогда Ту-124 был «сырой» машиной, свежеиспеченным детищем туполевского КБ. При попытке сесть в Таллине он потерял шаровой болт (его потом подняли на взлетной полосе), и машину с неисправным шасси отправили в Ленинград – садиться «на брюхо» на грунтовке в «Пулкове». В полете летчики пытались «выбить» заклинившее шасси и даже прорубили днище фюзеляжа. Но ничего не помогало! Руководитель полетов аэропорта «Пулково» Георгий Нарбут в тот день дал экипажу команду действовать по инструкции – выжечь топливо до запаса в одну тонну.
Но беда в том, что топливомеры на борту не могли объективно указать, сколько горючего осталось! А посадка в нарушение инструкции с запасом хотя бы в 1200, 1300 килограммов «горючки» грозила летчикам разжалованием.
«Приземляйтесь на аэродром», – дал команду Нарбут. Но бортмеханик сказал командиру корабля Виктору Мостовому: «Витя, в баках есть резервный запас, моя лишняя тонна». «Иду еще на один круг», – сообщил на землю командир. Но полет «на авось» чуть не обернулся катастрофой. Один за другим заглохли два двигателя – горючего не стало как раз над «штабом революции» – Смольным.
«Садись на воду!» – крикнул Мостовому второй пилот, бывший летчик гидроавиации. Командир приказал экипажу идти в салон и «отвлекать разговорами» пассажиров, а сам начал планировать в воздухе, насколько это было возможно на тяжелой машине. Ошибаться было нельзя! Экипаж пронесся в четырех метрах над строящимся мостом Александра Невского (с лесов в ужасе посыпались рабочие), увидел контуры Финляндского железнодорожного моста и сжался в страхе: врежемся! Но машина хвостом коснулась Невы, затем шлепнулась брюхом, слегка поднырнула и застыла... в сотне метров от опор моста. Говорят, 27-летний Виктор Мостовой поседел за эти секунды.
Но опасность не ушла. Пропоротый фюзеляж начал набирать воду, а глубина Невы здесь – 13 метров. К счастью, по Неве шел буксирчик постройки 1898 года с командой из четырех человек и смирно тащил сплавной плот. Увидели самолет. Кто-то задорно крикнул: «Во, второй Чкалов объявился!» Но капитан Юрий Поршин оценил нешуточную ситуацию: он велел сбросить буксирный трос и оставить плот.
Капитан подвел буксир к машине и крикнул летчикам: «Как вас зацепить?» Посовещавшись, разбили колпак кабины и зацепили трос за штурвалы пилотов. Самолет подтянули к причалу у завода «Северный пресс», где вдоль берега стояли плоты. Крыло самолета, согнувшееся при ударе о воду, аккуратно легло на плоты, образовав нечто вроде трапа. Пассажиры – 44 человека, среди которых двое детей, – начали выходить через верхний люк, держа в руках вещи. Они были спокойны.
Сотни прохожих на берегу, рабочие соседних заводов, выбежавшие за проходные, кричали «Ура!» Вышел экипаж. Ему аплодировали. Примчался вертолет из Пулкова, какой-то строгий начальник велел пилотам садиться вместе с полетными документами. Мостовой, красивый и стройный мужчина, вел себя подчеркнуто спокойно. Вертолет улетел. Из экипажа остался юноша-стюард, охранявший багаж. Затем подъехал автобус «ПАЗ» и увез пассажиров в аэропорт, откуда их отправили в Таллин.
Пришел пароход с водосливом, начал откачивать воду из самолета. Но это было бесполезно, вода из пробоин прибывала. И «Ту-124» к утру затонул. На другой день под самолет подвели понтоны и буксиром отправили его на территорию нынешней «Ленэкспо», к Шкиперскому протоку, где базировалась войсковая часть. После комиссии приняли решение: машину списать из-за поломок. От нее отсоединили кабину и отправили в качестве тренажера в Тамбовскую область, в Кирсановскую авиашколу. Красивые мягкие кресла продавали всем желающим по цене бутылки водки. Фюзеляж долго валялся на берегу, потом его разрезали на металлолом...
Виктора Мостового наградили орденом Красной Звезды, его экипаж – медалями. По некоторым сведениям, Мостовой после неудачной учебы в Академии гражданской авиации уехал в Краснодарский авиаотряд. Капитана буксира Поршина наградили Почетной грамотой и часами.
