К.А. Плансон
Вниманию читателей представляется письмо командира минного крейсера «Стерегущий», капитана 2 ранга К.А. Плансона, в котором он делится своими впечатлениями о нелицеприятных сторонах флотской действительности в период нахождения в 1904–1905 годах на должности офицера оперативного отдела штаба Кронштадтского порта.Точно установить адресата его письма не представилось возможным, но, по некоторым данным, оно могло быть написано Е.Н. Квашнину-Самарину.
Константин Антонович Плансон родился 30 ноября 1861 года, в службе с 1879 года. В 1882 году окончил штурманский отдел Технического училища морского ведомства и произведен в прапорщики Корпуса флотских штурманов. В 1882–1885 года служил на корвете «Скобелев», плававшем в Тихом океане. В 1885 году произведен в подпоручики.
По окончании гидрографического отделения Николаевской морской академии (1888 г.) переведен в офицеры флота с чином мичмана.
В 1889–1891 годах плавал в Балтийском море и Онежском озере, занимаясь гидрографическими работами. В 1900 году окончил Артиллерийский офицерский класс. С 6 декабря 1907 года капитан — 1 ранга, с 1912 года контр-адмирал, с 1915 — вице-адмирал.
В 1901–1902 годах — старший офицер крейсера «Россия», участвовал в подавлении «боксерского» восстания в Китае. В 1904 году — флаг-капитан штаба командующего Практическим отрядом побережья Балтийского моря, в 1904–1905 годах — офицером оперативного отдела штаба Кронштадтского порта. В 1905–1907 годах командовал минным крейсером (эсминцем) «Стерегущий», в 1907–1908 был начальником 2-го дивизиона в дивизии эскадренных миноносцев, в 1908–1911 годах командовал крейсером «Олег».
В 1912 году — командующий под брейд-вымпелом Черноморской минной дивизией, затем ее начальник, в 1912–1914 годах — начальник штаба командующего морскими силами Черного моря, в 1914–1916 — начальник штаба командующего флотом Черного моря. С 1916 года — член Адмиралтейств-Совета. Дальнейшая судьба в точности неизвестна: умер от болезни или погиб в Севастополе или Петрограде в 1920 или 1921 году.
Письмо командира минного крейсера «Стерегущий», капитана 2 ранга К.А. Плансона — Евдокиму Николаевичу от 27 июня 1907 года
В ответ на письмо Ваше от 2 июня [1907 г.] за № 1533 могу поделиться с Вами очень немногими и довольно туманными уже воспоминаниями
о моей службе в Оперативном отделении Штаба Кроншт[адтского] порта. Воды с тех пор утекло много, цифры, поэтому, не сохранились, но nomina sunt odiosa…
Получив в феврале 1904 г. это новое и неожиданное назначение, я был, вначале, в затруднении: что предстоит мне делать?
Никаких указаний я ни от кого не получал, но остальные отделения штаба поспешили свалить мне весь свой завалявшийся хлам.
Перерыв же эти материалы, я увидел, что по Кронштадтскому порту, по части войны, «все обстоит благополучно».
Я решил заняться выяснением этого многолетнего бумажного «благополучия». Прибывший в Кронштадт в марте начальник Оперативного отделения, капитан 1 ранга А.Н. Скаловский оказался светлой личностью, человеком интеллигентным, образованным и энергичным. Он сразу согласился с моею точкою зрения, и мы дружно принялись за «раскопки».
Война разгорелась уже вовсю. Снаряжалась будущая эскадра адмирала [З.П.] Рожественского. Но можно было ожидать политических осложнений и здесь, в Европе. Могла явиться необходимость в мобилизации всех сил и средств, остающихся в Балтийском море, для защиты наших побережий.
Мы принялись за оценку и подсчет наших «сил и средств». Командирам всех судов были разосланы опросные листы Главного морского штаба, но к этим листам мы приложили совершенно частные письма и записки, с просьбою: дать свое настоящее и верное заключение и разъяснение.
Полученные таким образом данные были нами систематизированы и для наглядности выражены графическою таблицею. Результаты получились печальные. Многие суда, числившиеся в боевом составе флота, оказались совершенно непригодными для какого бы то ни было боевого назначения (кроме, разве, затопления на каком-либо фарватере). Характеристики получались, напр[имер], такие: «Артиллерия обр[азца] 1867 г., снарядов нет ни на судне, ни в порту, пороху нет и не заказан. Машина требует капитального ремонта. Ход был maximum 5 1/2 узлов» и т. д.
Литейная мастерская Кронштадтского пароходного завода
В общем оказалось, что на всех судах, кроме новых, посылаемых на Восток, артиллерия устарелых образцов, боевых запасов недостаточно, мин — огромный недочет. Машины и котлы требуют огромного ремонта, но средств на это в порту нет. Миноносцы запущены в высокой степени, и многие из них приведены почти в совершенную негодность.
При рассмотрении и оценке портовых мастерских оказалось, что денег на их оборудование было затрачено много, но толку вышло мало.
Все устарелых образцов; мастеровых мало, они невежественны, дурно оплачиваются. Постановка заводского дела — заскорузлая.
Выяснение наличия боевых запасов в порту натолкнуло нас на следующие курьезы: Артиллерийская часть ежемесячно представляет гл[авному] к[оманд]иру подробные ведомости наличия своих боевых запасов.
Цифр — без конца, и к ним выписок — множество, с указание каких-то «входящих и исходящих» [нумеров] и т. п.
Чтобы разобраться в этих делах, приглашали мы несколько раз главного артиллериста, заведующих мастерскими, складами и т. п. Оказалось, например, что много боевых запасов состоит «в металле», а металл этот даже не находится в Кронштадте, а обрабатывается еще на разных более или менее отдаленных заводах, а может быть, даже, мирно покоится еще в складах этих заводов и только по «бумагам» числится за Кронштадтским портом. Артиллерийские мастерские оказались в очень печальном состоянии. Многочисленные ходатайства и представления главного арт[иллерис]та по этому поводу погибают в главной портовой бюрократической машине — «Портовой Конторе», распространяющей свое мертвящее дыхание на все окружающее.
Минная часть также представляет гл[авному] к[оманд]иру свои ведомости. В этих ведомостях значилось, например, 500, сколько мне помнится, новых мин заграждения. О таком богатстве было сообщено, между прочим, и военному ведомству на одном из совместных заседаний. Предпринятое нами расследование состояния этих мин, способа их хранения, перевозки, погрузки и т. п., не замедлило обнаружить, что мин этих нет, и они совершенно не существуют еще в природе!
В ведомость они попали только потому, что несколько лет тому назад, на докладе инспектора минного дела управляющему Морским министерством была положена резолюция, что мины эти, действительно, следует заказать, ассигновав на это такие-то и такие-то остатки, о чем уведомить и Кроншт[адтский] порт.
В действительности эти мины никогда не были заказаны, а предполагавшиеся «на этот предмет» суммы получили какое-то другое назначение. Для этих раскопок нам пришлось перерыть много дел в Отделе заготовлений, и в Техническом комитете, и Кр[онштадтской] Портовой конторе.
Любопытно, что главный минер порта не знал об отсутствии этих мин и тщетно запрашивал целых две недели подведомственные ему склады о месте их хранения.
Мины Уайтхеда оказались в количестве, недостаточном даже для первоначального снабжения всех боевых судов, вооруженных минными аппаратами.
Таким образом, в случае войны здесь, миноносец, напр[имер], выпустивший свои мины, тем самым уже выводился из строя, так как пополнить свой запас мин он не мог. Количество каменного угля в порту показывалось также ежемесячно бюллетенями, которые пестрели огромными цифрами, выражавшими эти имеемые и заказанные сорта угля в пудах (почему бы и не в золотниках?). Цифры были значительные, но при переводе их в тонны и расчете по числу судов, как готовящихся к уходу на Восток, так и предназначаемых для обороны Балтийского моря, оказалось, что кардифа не хватает даже и на одну погрузку, а ньюкастля, хотя и хватит, но в запас почти ничего не останется.
Обратившись к портовой конторе с запросом, чем она руководствовалась при заказе угля, мы никакого ответа не получали. Более детальное расследование показало нам, что цифры эти вышли из-под пера маленького чиновника, который руководствовался при этом «примером прежних лет», несмотря на достаточный разгар войны. Таким образом, судьба флота оказалась в руках коллежского регистратора Кронштадтской портовой конторы.
Способ погрузки угля на военные суда оказался ниже всякой критики. Надо было иметь каторжную команду или чернокожих рабов на военных судах, чтобы грузиться в Кронштадте углем. Приспособлений — никаких, сараи — далеко от берега, дороги к берегу — никакой. Уголь возится по изрытой, болотистой местности в тачках, по шатающимся обломкам досок, в баржи. Баржи отводятся на рейд и там, зачастую на волне или зыби, происходит вторичная работа погрузки угля на судно. При этом: барж — недостаточно, буксиров тоже. Кой-что устроено для Императорских яхт, но только для этих яхт, а не для флота. Запасы провизии в порту оказались приблизительно в таком же положении, как и уголь.
Казармы 1-го Балтийского флотского экипажа
Когда начали носиться слухи о предполагаемой мобилизации, мы решили заняться приведением в известность наличия команд в Балтийском флоте.
Это была одна из труднейших наших задач! Экипажные команды и их адъютанты были величинами в высокой степени переменными. Постоянными же величинами и настоящими заправилами в экипажах оказались: в некоторых случаях письмоводители-казначеи, в других — даже расходчики — писаря и фельдфебеля.
Этой публике очень не по сердцу были наши раскопки, и мы повсюду натыкались на глухое их противодействие. Нам пришлось сделаться до некоторой степени сыщиками, чтобы выискать, например, комендоров, запрятанных на экипажные огороды, минеров и даже минных квартирмейстеров, служащих вестовыми, поварами, садовниками и т. п. у разных начальствующих лиц.
Из добытых нами сведений, между прочим, оказалось, что некоторые суда, совершенно не пригодные для каких бы то ни было боевых целей, лучше укомплектованы ценными специалистами, чем многие боевые суда. Если снять с этих негодных судов всю команду и расписать ее по годными судам, то останется в Балтийском флоте избыток около 2-х тысяч чел[овек]. Некоторых специалистов все-таки не хватит. Если же на время войны прекратить деятельность учебных отрядов, то все боевые суда будут вполне укомплектованы.
Эти результаты наших раскопок привели к тому, что в мобилизации, собственно, не представлялось надобности. К сожалению, мы опоздали! Когда мы представили свои выводы, мобилизация была уже объявлена.
В Балтийский флот должны были по мобилизационному расписанию прибыть 5600 мужиков-пахарей (это не были уже матросы в большинстве случаев), кормильцев, оторванных от своих семей.
Их прибыло в действительности около 6 1/2 тысяч.
Девать их было некуда, одеть — не во что. Никаких «неприкосновенных мобилизационных» запасов в Кронштадтском порту не оказалось.
Кой-как их кормили и одевали и, чтобы отделаться от этого недовольного и беспокойного элемента, стали их распределять по первым попавшимся судам, не только Home fleet’а, но и эскадры Рожественского.
При этом, между прочим, замечалась такая тенденция: тех, которые сами просились на войну — не пускали, а кто не желал идти и «Христом-Богом» просил оставить его хоть в Кронштадте, так как у него куча маленьких детей, жена больная и т. п., таких назначали на боевые суда, как бы в наказание за недостаток патриотизма.
Большое затруднение вышло с призванными из запаса нижними чинами, работающими на казенных заводах. По мобилизационному расписанию все казалось гладким и стройным, а на деле выплыла масса вопросов и недоразумений, для разрешения которых собирались бесчисленные комиссии, морские и смешанные.
Возможность осложнений здесь, в Европе, с одною из держав, побудила главного к[оманди]ра «флота и портов и начальника обороны Балтийского моря» обратиться к рассмотрению стратегических соображений и планов, составляемых Главным морск[им] штабом, ведавшим до сего времени этим делом.
По ближайшем рассмотрении оказалось, что «железный шкаф» Главного морского штаба полон «благих намерений» штаба, ценных материалов (изъеденных уже тлею) и т. п. Стратегических планов никаких не составлялось и не существовало…
На этом месте моего повествования предпочитаю поставить точку.
Оно и без того затянулось. Если хотите, то покажите это письмо тем из ваших сотрудников, которые действительно жаждут возрождения нашего флота. Быть может, это укажет им: куда они должны обратить свою деятельность. В общем же я просил бы Вас не распространять его и даже, по миновании надобности, вернуть мне.
© Подготовка к публикации Р.В. Кондратенко