Представьте, что вы оказались в небольшом портовом городе Римской империи, причем в самом ее сердце — на Аппенинах. Это могут быть как пресловутые Помпеи, так и любой другой городок — все они были примерно одинаковы. Предположим, что вы — моряк, например грек, который оказался в увольнительной на берегу и хочет максимально насыщенно провести свое время.
То есть — пожрать, выпить, потрахаться. Все это очень просто и одновременно ужасно сложно — особенно, если не знать языка и полагаться лишь на язык жестов.Рассказываем, как на самом деле обстояли дела с развлечениями — и особенно жрицами любви — в те славные времена.
Идем искать фастфуд и быстрый секс
Итак, вы оказались на берегу в сопровождении таких же ошалевших от свободы моряков. Времени ужасно мало, надо торопиться! К счастью, у вас в компании есть более опытный товарищ, рыжий и плешивый Серапион, который знает, что делать. «Термополия!», — говорит он с протяжным ионийским акцентом, многозначительно подняв палец. Хорошее слово, родное, греческое. Так римляне называют свой излюбленный фастфуд — место, где можно съесть нечто похожее на пиццу и бургер, запить это вином и тут же снять официантку для быстрого секса. Значит, идем в термополию!
Главная сложность с термополиями в том, чтобы найти приличную по всем критериям: где вкусно кормят, и есть доступные проститутки, и не нарвешься на нож. Обратившись к своей интуиции, Серапион ведет вас на улицу, названную «Этрусской». Звучит многообещающе, ведь этруски славились своим обжорством и сладострастием, и римляне вот так издевательски сохранили память об этом некогда великом народе. Потирающий руки от предвкушения Серапион выбирает там одну термопилию поприличнее — куда уже стоит очередь. Это важно — значит, тут питаются местные, и вы хотя бы поедите по-человечески.
Внутри довольно темно и царит невероятный запах. Хозяева термополий старались выращивать ароматные травы для блюд сами, так что все благоухает приправами. На стенах висят подвешенные на гвоздики колбасы, в чанах подогревается каша. Римляне слывут кашеедами, но мы же проплыли столько дней не для того, чтобы есть пшенку, верно? Серапион показывает на одно блюдо и заказывает его всем, используя язык жестов. Здесь к этому привычны.
Вам приносят panis focacius: лепешки, обмазанные соусом и с накиданным сверху мясом и овощами — своеобразная протопицца. К ней полагается горячее вино со специями. Все вместе — невероятно вкусно и сытно, но долго находиться в термополии не полагается. Пожрал, да еще и стоя — вали наружу. «А где же тут выгулять моего коня, уважаемый?», — спрашиваете вы Серапиона. «А вот!», — показывает он на официанток. Тут так заведено: поел — и можешь за дополнительную монету получить развлечение.
Официантки, мягко говоря, не пышут радостью: усталые и не очень молодые женщины, от которых пахнет кашей и вяленой колбасой. Вы отсчитываете дюжину медных ассов (а не многовато ли?) и направляетесь к официантке, у которой поменьше угрей и оспин на лице, чем у остальных. На языке жестов вы показываете, какое именно «блюдо» вы от нее хотите. Она берет вас за руку и уводит наружу под одобрительные крики других моряков — они тоже кидаются к барышням посимпатичнее, чтобы не остаться с самой уродливой.
Устроившись в темном переулке, вы замечаете, что тут еще как минимум две пары: местные работяги, пришедшие в термополию на обеденный перерыв, деловито и торопливо сношают проституток. Вот так, стоя, в пропахшем чесноком и дохлой кошкой тупике? Внезапно в переулок забегает одна из официанток вашей харчевни: «Aedilis! Aedilis!», — орет она во всю глотку. Проститутки, включая вашу угреватую деву, бросаются наутек с тем же криком. Тьфу, что за пропасть?
Когда вы выходите на основную улицу, она выглядит так, словно переживает нападение пиратов: мужчины с дубинками врываются в термополии, устраивая бучу и вытаскивая оттуда официанток. «Эдилы, Аид их раздери!», — объясняет Серапион, — «Местные надзиралы, следят, чтобы тут работали только зарегистрированные проститутки. А тут таких и половины не наберется. Ну, хоть поели!».
Вас уже начинает бесить его наигранный оптимизм.
Храмы, кладбища и театры: где еще водятся проститутки
Половина команды уже плюнула на сомнительное вождество Серапиона и разбрелась по городу, но вы решаете последовать за ним. Все же человек хотя бы примерно представляет, как устроены развлечения у римлян.
«Первым делом пойдем в храмы!», — говорит он, и вскоре вы уже видите его плешивую макушку с рыжими вихрами, радостно несущуюся впереди вас. «Всего-то и делов — отыскать храм Исиды, а там и веселье!», — кричит он на бегу. Но храма Исиды в городе почему-то нет. Зато нашлось место для величественного святилища Юпитера, полного подозрительных людей убежища Меркурия и даже заброшенного дома Аполлона — но никаких восточных богов. «Тьфу, пропасть! Значит, идем на кладбище!», — голос Серапиона все больше походит на блеянье старого сатира.
Кладбища тоже оказываются плохим вариантом. Зачем, ради всех богов, римские проститутки стекаются к местам погребений и почему неизменно находят там клиентов, — вам неведомо. Но и здесь вас ждет неудача — сегодня проходят похороны какого-то патриция, а значит, не место блуду. «Lupus? (Волчицы?)», — в надежде вопрошает Серапион. «Cras! (Завтра!)», — отвечает гнилозубый привратник, а по совместительству — сутенер.
Раздосадованно вздохнув, вы идете искать театр, которого в этом захолустье тоже не оказывается. Последний вариант — крытые галереи для прогулок — оказывается неплох, но только если ты знатный римлянин с большим кошелем. Единственная продажная любовь, которую там можно найти, — меретриксы, «ракушечки». Эти куртизанки высшего класса (по местным меркам, конечно же) ищут здесь не приблудных моряков, а богатых патрициев, у которых смогут стать содержанками. С горстью жалких медяков тут делать нечего.
«Не доверяй дураку, рыжему и ионийцу» — говорил один древний рапсод. Серапион же сочетает в себе все три этих великих добродетели — но вы слишком поздно это поняли. Плюнув на мостовую у его ног, вы уходите искать свою удачу сами. И находите ее за ближайшим поворотом.
Внутри лупанария — древнеримского борделя
Лупанарий в Помпеях.Лупанарий в Помпеях.
Стороннему человеку не так просто найти бордель в италийском городе. В этом плане из всех средиземноморских народов римляне, пожалуй, самые стыдливые (если не брать в расчет иудеев, конечно же). Родовитый римлянин идет в бордель, надев «ночную кукушку» (cuculus nocturnus) — капюшон, который на взгляд обычного горожанина выглядит смехотворно-заговорщическим, особенно днем. Царство разврата скрыто за неприметной дверью в неприметном здании, именуемом «лупанарий» — «логово волчиц».
Впрочем, нужно быть полным олухом, вроде Серапиона, чтобы не суметь отыскать дом терпимости в римском порту. Зачастую достаточно посматривать себе под ноги. Именно там, на мостовой, вы обнаруживаете стрелки в виде фаллосов (куда уж красноречивее!), которые вскоре приводят вас к двухэтажному зданию недалеко от центра города. Постучавшись, вы попадаете в мир вони, гари и наслаждения.
Не нужно владеть даже зачатками латинского, чтобы объяснить, что тебе нужно. В небольшом холле на первом этаже, который скрывается за входной дверью, стены разрисованы сценами любви. Рисунки схематичны, но доходчивы: тыкаешь пальцем в картинку, на которой указана нужная тебе поза — и платишь указанные тут же деньги. Посреди помещения на эдаком троне восседает хозяйка заведения — престарелая «волчица», опыту которой позавидовал бы устроитель пиров для Калигулы. В конце этого приветливого помещения расположен общий туалет — довольно сомнительное архитектурное решение.
Матрона машет куда-то вглубь здания, куда уходит узкий коридор. Оказывается, выбирать можно не только в «меню» в холле, но и дальше, прямо на месте. Все оставшееся пространство лупанария разбито на маленькие кельи без окон, в каждой из которых при свете чадящих масляных ламп работает одна из проституток. Все они — либо рабыни, либо вольноотпущенные. Многие, если не большинство — иностранки, среди которых оказываются и гречанки.
Пройдя по коридору, вы замечаете, что на всех дверях написаны греческие слова: «Прекрасная Ракушка», «Легкий Ветерок» и все в таком духе. Большинство дверей закрыты и, судя по звукам, там уже вовсю идет работа. Те двери, что распахнуты, скрывают за собой комнатки с фресками, напоминающими те, что вы уже видели в холле борделя. Это — своего рода реклама, сообщение о том, чем особенно славится сидящая в комнатке работница. Серапион тут наверняка тщетно пытался бы найти фреску, где показана дама с огромными ушами — чтобы слушала его вечные россказни. Хмыкнув над этой шуткой, вы доходите до открытой двери, на которой написано «Eupila», то есть «Честное путешествие».
Внутри вас ожидает барышня, мало отличимая от угреватой официантки из термополиса. Естественно, оказывается, что по-гречески она не говорит: все эти эллинские «имена» — сплошь липа и дань моде. Ну, что ж, зато «Честное Путешествие»! Вопреки расхожему мнению, проститутки в лупанарии берут плату не спинтриями, то есть жетонами с изображением соития, а самыми что ни на есть обыкновенными деньгами. Эупилия показывает пальцами цену: 5 ассов, и вам даже становится ее жаль. За эти деньги можно купить пару буханок хлеба и два стакана разбавленного вина.
На стене ее кельи изображена идеализированная картина: обнаженная красотка, которая оседлала прекрасного юношу. Что ж, раз уж это ее фирменная поза, хочется верить, что эта пышечка действительно знает свое дело и не заканчивает его тем, что клиент оказывается раздавлен насмерть. Едва вы отсчитали пять асов и передали их в пухлую ладонь «волчицы», как со стороны холла послышались крики: «Aedilis! Aedilis!».
Ваша прекрасная дама вскрикивает и бросается наутек, сверкая рыхлым белоснежным телом. Весь бордель наполняется истеричными воплями и превращается в гудящий улей, а клиенты и проститутки — в злых напуганных пчел. Кого-то уже явно охаживают палками, выданными служителям правопорядка в магистрате. Эдилы, снова эти эдилы!
Аид их всех побери!
Быстрая еда, быстрый секс — каким был фастфуд в Древнем Риме
Фастфуд в Древнем Риме был потрясающим в своей аутентичности. В маленьких забегаловках, которых в Вечном городе были тысячи, можно было заняться сексом, съесть протопиццу, подраться, вступить в заговор бунтовщиков и выпить горячего вина со специями — и все это на бегу, в обеденный перерыв. Быстрая еда, быстрый секс, быстрая жизнь — римская культура была пронизана фастфудом настолько, что даже императоры бросали все свои силы на борьбу с ним, но так и не преуспели.
Фастфуд с примесью стыда:
Как появились термополии
Древний Рим был первым во всех смыслах полноценным мегаполисом древнего мира. В нем жило больше миллиона людей, многие из них ютились в многоквартирных (и даже многоэтажных) домах и, как и положено мегаполису, он остро нуждался в фастфуде. Орды бедных, но вечно спешащих рабочих нужно было кормить, причем кормить быстро, питательно, дешево и буквально на бегу.
Так в Риме появились термополии — забегаловки, которые играли в жизни города примерно такую же роль, как уличная еда в жизни современных восточных мегаполисов, вроде Гонконга.
Термополия происходит от греческого θερμός «теплый» и πωλέω «продаю», так что у этого явления, очевидно, есть греческие корни. В любом случае, явление было чисто римским и национальным. Оно распространилось из Рима, где в нем была острая нужда, в другие города империи, где нужды в быстром питании, вроде как, не было, но сам принцип оценили и переняли. В одних только Помпеях при населении 20 тысяч человек было не меньше 150 термополий — римляне, как мы видим, обожали фастфуд.
Тем страннее выглядел неформальный запрет на быстрое питание для привилегированных классов. Питаться в термополиях позволяли себе только плебеи, а приличному человеку надлежало есть дома или в гостях — и никак иначе.
Какой-нибудь сенатор мог распрощаться с политической карьерой, если бы его застукали с фастфудом в руках.
Есть в забегаловке означало бросать тень на свое доброе имя и всю семью. Но даже высокородные господа позволяли себе этот грех — переодетые, с капюшонами, скрывающими лицо, они шли в термополию поесть сытной и порицаемой пищи. То есть в бордель можно было идти открыто и смело, а в фастфуд — только стыдливо озираясь и инкогнито.
Как выглядел фастфуд в Древнем Риме
Типичный термополий выглядел как небольшое помещение, в центре которого располагался п-образный прилавок. В прилавок были встроены большие котлы с горячей водой для подогревания еды. В самих котлах ничего не варилось — в них помешали горшки и котлы поменьше, и уже там еда оставалась теплой. Благодаря такой системе посетителю не нужно было ждать, когда ему приготовят заказ — он уже дожидался его, готовый и горячий.
Сидеть в термополиях было не принято, ели буквально на бегу и стоя. Хотя пара лавок у стен, как правило, стояла — для тех редких посетителей, которые не торопились, или переборщили с вином. В стены были вбиты крюки, на которых висели колбасы и копчености, а на заднем дворике заведения часто росли душистые травы и специи для блюд. Так что ели римляне далеко не пресную еду.
В общем, пахло в термополии своебразно: запах пота толпящихся у прилавка рабочих, которые заскочили поесть, оттенял запах копченостей на стенах, свежих трав и пряного теплого вина, которое здесь подавалось. А аромат вечно подогретой еды наверняка заставлял сенаторов рисковать карьерой и забегать сюда за фастфудом.
Но термополии были не единственной формой быстрого питания в Риме. Кроме них существовали еще попины — это уже забегаловки с уклоном в употребление алкоголя. Грубо говоря, бары, но с предоставляемой горячей едой.
Типичный непривилегированный римлянин ходил в попины не только для того, чтобы напиться после рабочего дня, но и подцепить проститутку и, чего греха таить, подраться или поставить на уже дерущихся. В попинах можно было встретить всевозможный сброд: от рабов и вольноотпущенных до иностранцев и все того же неуемного сенатора. Так что с драками проблем никогда не было.
Еще одна форма общественного питания — римские каупоны. Этим словом назывались таверны, где кроме еды и выпивки можно было найти ночлег. Понятное дело, что в городе каупоны мало отличались от тех же попин — все те же драки, пьянство и проституция. Но в сельской местности таверны были гораздо более чистым и приятным местом. Остановиться здесь было не зазорно никому и многие римляне слагали стихи о тихой таверне, спасающей путников от холода и голода. Что, впрочем, не отменяло того факта, что здесь можно было снять проститутку. Разве что в ее роли выступала какая-нибудь селянка или официантка.
Рассадник греха и бунта:
Как ели в термополиях
Для обычного римлянина посещение фастфуда было отдельным видом социального взаимодействия. Даже с учетом того, что он просто забегал в термополию, перехватывал там дешевый обед и бежал дальше. Римляне, как и положено жителям мегаполисов, делали все на бегу, но все успевали. Так что здесь же, давясь едой и вином в спешке, можно было узнать основные новости — от районных, до общемировых, заключить негласные контракты и поделиться слухами и новыми анекдотами про императора (где-то в углу в этот момент подавился лепешкой сенатор).
Кроме этого, здесь же, не отходя от быстрой пищи, можно было получить быстрый секс. У фастфуда не только постоянно вились проститутки, но и сами официантки, барменши и даже хозяйки заведения предоставляли клиентам сексуальные услуги. Надписи и фрески в Помпеях недвусмысленно дают понять, что практиковалось это повсеместно.
И это было совершенно нормально: быстро перехватил бобов, выпил горячего разбавленного вина со специями, занялся сексом в переулке с проституткой, а потом обратно на работу — пока не кончился обеденный перерыв и не влетело от прораба за опоздание.
Но оттенок порока по мнению аристократии придавал термополиям вовсе не секс. Забегаловки были еще и дискуссионными клубами и настоящими рассадниками бунта и оппозиции. Похабные анекдоты про патрициев и их жен — самое мягкое, что здесь можно было услышать. Чуть ли не каждый переворот и восстание начинались именно в термополиях и попинах. Подогретый вином плебс обсуждал в этих анклавах анархии планы мятежей и выкрикивал крамольные речи.
Неудивительно, что императоры занялись фастфудом с рвением, достойным лучшего применения. Если верить Светонию, Тиберий запретил продавать здесь хлеб и выпечку, при Нероне была запрещена «вареная пища, кроме овощей и зелени», при Веспасиане разрешалось продавать только бобы. Так правители пытались задушить фастфуд, сделать его убыточным и, как следствие, лишить бунтовщиков их главной политической трибуны.
Но уничтожить уличную еду не удалось никому. Императоры, а с ними и их драконовские эдикты, умирали, а любовь к термополиям только крепла.
Что ели в термополиях
Тех, кто мечтает о римском аутентичном фастфуде, ждет разочарование. Ничего особенного или даже особо вкусного в нем не было, не говоря уж о привычной пицце или пасте. Комедиограф Плавт не просто так называл римлян «кашеедами».
Простые горожане приходили в термополии для того, чтобы поесть тушеных бобов, свежих лепешек, каши и, если хватало денег, мяса на гриле.
Фирменным атрибутом была разве что калида, то есть вино со специями, разбавленное горячей водой — это был и алкоголь, и своеобразный чай и, если уж на то пошло, единственное для простых римлян средство, которое позволяло не подхватить дизентерию. В галльских провинциях выбора было больше: посетителям предлагали еще и пиво (впрочем, это был довольно гнусный эль).
Однако сохранились рецепты пары блюд, которые можно назвать прообразами пиццы и даже бургеров. Находки в Помпеях и сохранившиеся кулинарные книги говорят о том, что многие додумались до того, чтобы класть на лепешки мясо и густые соусы, а также зажимать жареные на гриле котлеты между двумя небольшими, как раз под руку, булками. Но пицца и бургеры в древности так и не стали общеупотребимой едой — слишком уж много возни для плебса.
Иными словами, римское общественное питание скорее тяготело к стилю советской столовой, чем к пиццерии и бургерам.
Единственное действительно уникальное блюдо, которое можно назвать фишкой термополий — моретум, приблизительный римский аналог песто. Он состоял из перетертого сухого и соленого сыра, чеснока, небольшого количества оливкового масла и уксуса, а также соли, зелени сельдерея и кориандра. Все это растиралось в мягкую массу, которую намазывали на свежий хлеб, так что получалось что-то вроде сэндвичей.
Меню типичной забегаловки ограничивалось чечевицей, кашей, хлебом, мясом, сыром и калидой. В заведениях попристойнее можно было встретить рыбный соус, известный как гарум и орехи, а также аналог современных энергетических батончиков — запеченный сыр, покрытый медом.
Термополии, попины и каупоны были типично римской чертой и модой. И, стоило рухнуть Римской империи, канули в лету и они. Остается только недоумевать из-за того, что Византия, во всем остальном считавшая себя преемницей Рима, не переняла идею общественного питания. То есть оно определенно существовало в крупных портовых городах, но это, судя по всему, были уже скорее средневековые таверны, чем типичные римские термополии с горячим вином, протобургерами и проститутками.