Академик и светило советской биологии происхождение имел самое что ни на есть простое — он родился в крестьянской семье в селе Карловка Полтавской губернии в 1898 году. Лихолетье Мировой и Гражданской войн не затронуло Трофима Лысенко: когда за власть над Украиной боролись красные, белые, зелёные и прочие силы, он прилежно учился в училище садоводства в Умани. В 1921 году он поступил в Киевский сельскохозяйственный институт. В 1926-м молодого дипломированного агронома распределили на селекционную станцию в азербайджанской Гяндже.
В 1927 году имя Трофима Лысенко впервые прозвучало на всю страну. О «босоногом профессоре» написала газета «Правда». Корреспонденту Виталию Федоровичу невзрачный и немногословный молодой селекционер сперва не понравился, но Трофим сумел так расписать скромные пока результаты своей работы, что, судя по статье, будущее процветание всего Закавказья зависело исключительно от тов. Лысенко. Этот газетный материал стал первым известным опытом саморекламы будущего академика. В этой сфере Лысенко оказался мастером. Показать результаты своей деятельности так, чтобы они нравились начальству, — дело нехитрое, но чтобы выдать явные провалы за огромное достижение, нужен истинный талант.
В 1929 году обласканного центральной прессой учёного перевели в новообразованный селекционно-генетический институт в Одессе. Вскоре Лысенко стал там научным руководителем, а в 1936-м возглавил учреждение. В Одессе он продолжил начатые ещё в Гяндже опыты. Трофим Денисович утверждал, что если семена пшеницы, овса или ячменя за несколько дней до весеннего сева высыпать толстым слоем под любым навесом, тщательно полить холодной водой и несколько раз перемешать, то урожай будет просто грандиозным. Лысенко всячески пропагандировал этот метод, названный яровизацией. Одноимённый журнал, который редактировал он сам, восхвалял и яровизацию, и мудрость тов. Лысенко. При этом постоянно подчёркивалась «коммунистичность» этого метода, его прогрессивность, по сравнению с буржуазными способами ведения сельского хозяйства.
Сперва на «открытие» Лысенко обратили внимание серьёзные учёные, в том числе признанный в мире генетик, директор всесоюзного института растениеводства, академик Николай Вавилов. Он оказал Лысенко некоторую поддержку, но когда обнаружилось, что урожай яровизированных зерновых меньше, чем не прошедших водяную обработку, потерял к крикливому селекционеру всякий интерес. Это Лысенко не смутило. Своими «передовыми идеями» он так запудрил мозги руководителям партии и правительства, что его метод был рекомендован колхозам чуть ли не в обязательном порядке. После принудительной яровизации урожайность во многих регионах заметно снизилась, но об этом мало кто в Москве узнал.
Чтобы высокое начальство не обратило внимания на неудачу с яровизацией, Лысенко в 1932-м пообещал всего за два с половиной года вывести новые, высокоурожайные и неприхотливые к погоде сорта зерновых. Обычно на тщательную селекцию новых сортов уходило не меньше пяти лет. Повышенные обязательства, взятые Трофимом Денисовичем, обернулись пшиком. Его новые сорта давали чахлые всходы, которые гибли от малейшего заморозка. Прошло три года, затем пять лет, а о новой лысенковской пшенице не было ни слуху, ни духу. После начала Великой Отечественной войны о ней и вовсе забыли.
К тому времени имя Лысенко уже внушало трепет настоящим учёным-биологам. К науке он подходил с классовых позиций, что полностью соответствовало генеральной линии партии. В 1935 году, выступая на съезде колхозников-ударников, уже ставший академиком Лысенко, заявил с трибуны: «И в учёном мире классовый враг — всегда враг, учёный он или нет!» Сидевший в президиуме Сталин принародно поддержал своего любимца: «Браво, товарищ Лысенко, браво!» Почти сразу же Лысенко был награждён орденом Ленина.
Высокую награду академик воспринял как призыв к действию. Правда, не на селекционных делянках, где дела шли ни шатко ни валко, а в деле разоблачения агентов буржуазной науки. Он яростно обрушился на советских генетиков. В его докладах и статьях отрицалось само учение о генах. Зарубежные генетики Мендель, Вейсман и Морган объявлялись наймитами буржуазии, а их советские последователи — троцкистами и бухаринцами. На дворе стоял 1937 год, и подобные обвинения звучали грозно. Многие советские биологи получили лагерные срока за интерес к «буржуазной лженауке генетике».
Больше всего Лысенко нападал на Вавилова. Он прекрасно понимал, как мелко выглядит он сам на фоне такого крупного учёного. Кроме того, имели место и личные счёты: Лысенко помнил, как Вавилов отказался поддерживать его опыты с яровизацией. Требовалось уничтожить не только признанного мировой наукой авторитета, но и всю его научную школу. Это было сделано в кратчайшие сроки как руками чиновников от науки, так и с помощью органов госбезопасности. В августе 1940 года между Лысенко и Вавиловым состоялся неприятный разговор. Вавилов бросил в лицо своему злопыхателю: «Благодаря Вам нашу страну другие страны обогнали». Через несколько дней Вавилов был арестован. Учёный, открывший и улучшивший растения, которые накормили миллионы людей, умер от голода в саратовской тюрьме в 1943 году. Созданный им институт генетики был отдан в вотчину Трофиму Лысенко, который, не меняя названия, изгнал из него всех адептов «буржуазной лженауки».
Во время войны Лысенко со своим институтом был эвакуирован в Омск. В это время главным научным открытием любимого сталинского академика стало обоснование возможности посадки картофеля не целыми клубнями, а верхушками и глазками. Никого не смутило то, что огородники давным-давно сажали картошку именно так. В каждую тыловую столовую поступило распоряжение: перед чисткой картошки срезать верхушки с проросшими глазками. Затем этот посевной материал собирали, хранили до весны и сажали. Сэкономленный таким образом семенной картофель шёл в пищу. За это открытие Лысенко в 1943 году был удостоен Сталинской премии, а в 1945-м — звания Героя социалистического труда и аж двух орденов Ленина. Всего у академика Лысенко таких орденов было восемь.
После войны Трофим Денисович попытался вывести ветвистую пшеницу. Колосья никак не хотели ветвиться, однако селекционера никогда не смущало несоответствие его идей реальности. Он не скрывал, что, в отличие от настоящих учёных, в своих опытах подгонял процесс под заранее определённую цель: «Для того, чтобы получить определённый результат, нужно хотеть получить именно этот результат; если вы хотите получить определённый результат, вы его получите». Презентация проекта ветвистой пшеницы, устроенная специально для Сталина, дала нужный результат — в 1948 году Лысенко получил очередной орден Ленина и уже третью Сталинскую премию.
Тем же летом был устроен окончательный разгром ещё недобитых генетиков, которые имели наглость жаловаться руководству страны на положение дел в отечественной биологии. На сессии Академии сельскохозяйственных наук Лысенко зачитал доклад, предварительно вычитанный самим Сталиным. «Вейсманисты-морганисты» с высокой трибуны были заклеймены как расисты и прислужники милитаристской буржуазии. После сессии Академии советская биология представляла собой вытоптанное и выжженное поле, украшенное несколькими чахлыми ветвистыми колосками. Казалось, что так будет всегда.
Ситуация изменилась вскоре после смерти Сталина. В октябре 1955 года в президиум ЦК КПСС было направлено письмо, под которым стояли 297 подписей известных биологов, физиков, химиков, математиков и других учёных. Авторы петиции подробно разбирали вред, который Лысенко принёс отечественной науке, и аргументировано доказывали отсутствие практических результатов его селекционной деятельности. Новому вождю СССР Хрущёву, это письмо сильно не понравилось: демагог Лысенко уже успел найти путь к сердцу Никиты Сергеевича и внушить ему, что с применением передовых лысенковских методов ведения сельского хозяйства, собирать богатые урожаи можно будет даже в тундре. Авторов письма поддержали академики Курчатов и Несмеянов. Под их давлением Хрущёв всё-таки отнял у Лысенко часть его должностей, однако через несколько лет вернул Трофиму Денисовичу все его полномочия и вновь наградил двумя высшими советскими орденами. Правда, прежнего влияния на развитие отечественной биологии возвращённый из краткой опалы академик уже не имел.
Окончательно карьера Лысенко закатилась лишь после отставки Хрущёва. В 1965 году он был снят со всех высоких постов. Последние десять лет своей жизни бывшая звезда советской биологии скромно заведовал лабораторией на экспериментальной базе в подмосковных Горках. 78-летний Трофим Лысенко умер 20 ноября 1976 года.
Сегодня имя Лысенко во всём мире является синонимом понятия «шарлатан от науки». Американский историк Дэвид Йоравски считал, что «школа Лысенко… восстала против науки вообще». Последствия этого восстания не преодолены до сих пор. По крайней мере, историк генетики Валерий Сойфер в 2001 году писал: «На примере деятельности Лысенко можно воочию показать сущность вмешательства коммунистов в сферу, где их участия не требовалось, где они нанесли урон, не преодолённый и сегодня».