4 августа 1662 года в Москве начался «Медный бунт».
Медный бунт. Картина Эрнеста Лисснера. 1938 годВ середине XVII века в Россию металл для производства денег завозился из-за границы, так как еще не разрабатывались собственные золотые и серебряные рудники. Между тем, России, которая вела в то время войну с Речью Посполитой, требовались большие суммы денег на содержание армии.
В 1654 году было решено ввести в оборот медные деньги. Причем налоги и недоимки собирали серебром, а жалованье платили медью.
«Масса медных денег, которые, по мысли инициаторов реформы (в качестве таковых современники и документы той поры называют окольничего Ф. М. Ртищева, патриарха Никона, думного дворянина А. Л. Ордина-Нащокина), должны были заменить серебряные, поступала в обращение, на рынок, - пишет Виктор Буганов (Виктор Иванович Буганов - советский и российский историк, источниковед, археограф, специалист по социально-политической истории России XI-XVIII веков; доктор исторических наук, профессор) в работе «Мир истории: Россия в XVII столетии. Медный бунт». - Медные деньги принимали по цене серебряных, но потом, несколько лет спустя после начала реформы, началось их обесценивание. Их количество во много раз превысило стоимость товаров, поступавших на рынок. Цена медных денег с конца 50-х годов падает, чем дальше, тем больше. В 1660 году за одну серебряную копейку давали 1,5 медной, в 1661 разрыв увеличивается до 1:4; в 1662-м — от 1:6 до 1:9; в 1663-м — от 1:10 до 1:15.
Торговцы на рынках, ратники в армии отказывались принимать медные деньги. К тому же в обращение поступило большое количество фальшивой монеты. Делали ее мастера государевых денежных дворов, другие фальшивомонетчики. С помощью операций с фальшивой монетой наживались многие богатые и знатные люди — купцы, бояре, дьяки, даже приближенные царя Алексея Михайловича, в том числе, по сообщениям современников, его тесть и глава правительства боярин И. Д. Милославский.
Стремительно выросли цены на хлеб и другие продукты питания. К этому прибавились страшная чума 1654 года, неурожаи 50-х годов, поражения на военных фронтах, тяжкие поборы и повинности. В стране разразилась настоящая финансовая катастрофа. Начались голод, спекуляция. Служилые и посадские люди заваливали приказы челобитными, жаловались на тяжелое, безвыходное положение, просили о материальной помощи».
Чрезмерный выпуск ничем не обеспеченных денег привёл к обвальной инфляции. Население оказалось неплатёжеспособным, крестьяне прекратили возить свои продукты в города.
За несколько дней до бунта на Сретенке, Лубянке, Покровке, в Котельниках появились «воровские листы» — прокламации, в которых виновниками финансового кризиса объявлялись бояре Милославские, окольничие Фёдор Ртищев и Богдан Хитрово, дьяк Дементий Башмаков и другие.
Составители «листов» жаловались на медные деньги, высокие цены на соль и прочее, на насилия и взяточничество бояр — «изменников», требовали их наказания. В целом требования низов, отразившиеся в «листах», сводились к снижению налогов, прекращению злоупотреблений правящих лиц, богачей, их наказанию.
4 августа начался «Медный бунт», в котором участвовали около 10 тысяч московских ремесленников, торговцев и крестьян пригородных сел. Бунтовщики направились в село Коломенское, где находился царь Алексей Михайлович. Они потребовали выдачи «изменников», угрожая, что если этого сделано не будет, они сами возьмут их во дворце.
«Пришли они в Коломенское около 9 часов утра, - пишет Виктор Буганов. - Царь с семейством (всего 14 человек), двор и охрана были застигнуты врасплох. Хотя в их распоряжении имелось более тысячи человек, способных оказать сопротивление, царь и бояре растерялись. Восставшие, несмотря на противодействие стрелецкой охраны, «насильством» ворвались в царский двор, ломали ворота. Царь, находившийся в церкви на обедне, выслал бояр для переговоров с повстанцами, которые требовали, чтоб он принял их «лист» и челобитную, выдал «изменников» — бояр и «велел казнить смертною казнию».
Восставшие отказались иметь дело с боярами. Когда царь вышел из церкви, его окружили возмущенные повстанцы, снова «били челом з большим невежеством и лист воровской и челобитную подносили», «непристойными криками требовали уменьшения налогов».
Восстание жестоко подавили стрельцы.
«Замечательно у Кошихина (Григорий Карпович Котошихин (или Кошихин) - чиновник российского Посольского приказа, перешедший на службу в Швецию и создавший по заказу шведского правительства обширное сочинение, являющееся важным источником по истории России XVII века. - С.И.) описание известного бунта черни по поводу введения медных денег в царствование Алексия Михайловича, - пишет русский литературный критик и публицист Виссарион Белинский в своей работе «Россия до Петра Великого» (Собрание сочинений в 9 томах. М., «Художественная литература», 1979. Том четвертый. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 - март 1842). - Царь в то время был в селе Коломенском и стоял в Церкви, из которой, увидев толпы народа, вышел к ним. Чернь начала требовать выдачи бояр, «и царь их уговаривал тихим обычаем, чтоб они возвратилися и шли назад, к Москве, а он царь койчас отслушает обедни будет в Москве, и в том деле учинит сыск и указ; и те люди говорили царю и держали его за платье за пуговицы: «чему де верить?» и царь обещался им богом и дал им на своем слове руку, и один человек из тех людей с царем бил по рукам, и пошли к Москве все.
...почали у царя просить для убийства бояр, и царь отговаривался, что он для сыску того дела едет к Москве сам; и они учали царю говорить сердито и невежливо, с грозами: «будет он добром им тех бояр не отдаст, и они у него учнут имать сами, по своему обычаю». Царь, видя их злой умысл, что пришли недобро и говорят невежливо, с грозами, и проведав, что стрельцы к нему на помочь в село пришли, закричал и велел стольником, и стряпчим, и дворяном, и жильцом, и стрельцом, и людем боярским, которые при нем были, тех людей бити и рубити до смерти и живых ловити.
И как их почали бить и сечь и ловить, и им было противитися не уметь, потому что в руках у них не было ничего, ни у кого, почали бегать и топитися в Москву-реку - и потопилося их в реке болши 100 человек, а пересечено и переловлено болши 7000 человек, а иные розбежались. И того ж дни около того села повесили со 150 человек, а досталным всем был указ, пытали и жгли, и по сыску за вину отсекали руки и ноги и у рук и у ног палцы, а иных бив кнутьем, и клали на цели на правой стороне признаки, разжегши железо на красно, а поставлено на том железе «буки», т. е. бунтовщик, чтоб был до веку признатен; и чиня им наказания, разослали всех в дальний городы, в Казань и в Астрахань, и на Терки и в Сибирь, на вечное житье, и после их, по сказкам их, где кто жил и чей кто ни был, и жен их и детей потому ж за ними разослали; а иным пущим вором того ж дни, в ночи, учинен указ, завязав руки назад, посадя в болшие суды, потопили в Москве-реке». (цитируется по книге «О России в царствование Алексия Михайловича. Современное сочинение Григорья Кошихина. Санкт-Петербург. 1840).
Погибли около 900 горожан, а 5 августа около 20 человек были повешены. Розыск в связи с «Медным бунтом» не имел прецедентов. Всех грамотных москвичей заставили дать образцы своего почерка, чтобы сличить их с «воровскими листами», послужившими сигналом для возмущения. Однако зачинщиков так и не нашли.
Советский историк Константин Базилевич предполагал, что в целом в восстании участвовало 2-3 тысячи человек. Исходя из этого, он отвергал показания Котошихина и других современников бунта, русских и иностранных, о том, что общее количество восставших составляло 9-10 тысяч человек. Столь же скептически Базилевич относился к сообщению Котошихина о 7 тысячах убитых и арестованных в ходе разгрома восстания и к его утверждению о том, что для выяснения авторов прокламаций-призывов к восстанию, расклеенных в Москве, московские власти приказали отобрать образцы почерков у грамотных людей, в том числе московских подьячих, чтобы сравнить их с почерком «воровских писем».
«Все эти утверждения Базилевича рушились одно за другим при внимательном чтении двух следственных дел и других документов, - пишет Виктор Буганов в работе «Медный бунт». - Так, Базилевич не заметил, что имеются сведения о сборе образцов почерков для сравнения с почерками прокламаций. В одном архивном деле на старинных столбцах сохранились росписи около 400 подьячих более чем 25 московских приказов и среди них самого Г. Котошихина: «Посольского приказу подьячий Григорий Котошихин руку приложил». Эта подпись была опубликована более ста лет назад в первом томе «Актов Московского государства».
Далее, документы следствия говорят отнюдь не о 450-500 арестованных. Всего в материалах следствия упоминается более чем о 800 участниках восстания. В одном из документов говорится о ссылке из Николо-Угрешского монастыря 1500 человек, из которых члены семей восставших составляли только около 200 человек. Причем речь идет лишь о части восставших, многие повстанцы сидели в других местах, оттуда их спешно рассылали в разные концы обширного государства, большею частью без семей, быстро собрать которые не было возможности.
(…) Указания источников на большое количество убитых, повешенных и потопленных в Москве-реке в ходе подавления «бунта» тоже опровергли утверждения Базилевича. Речь в них идет не о нескольких десятках, а о сотнях и сотнях убитых повстанцев. (…) Таким образом, речь может идти о нескольких тысячах повстанцев, погибших, арестованных и сосланных в результате кровавого погрома восстания.
(…) В свете этих данных можно считать правдоподобными цифры осведомленного и наблюдательного Котошихина об аресте более 200 повстанцев в Москве (это подтверждается московским следственным делом), убийстве и аресте в Коломенском более 7 тысяч человек; там же, по его словам, утонуло более 100 и повешено «со 150» человек. Кроме того, (…) «пущих воров» топили в Москве-реке с «больших судов». Столь же вероятными становятся и сообщения о 9-10 тысячах участниках восстания».
В 1663 году по царскому указу чеканка медных монет была прекращена и возобновлено производство серебряных денег. Медные деньги были полностью изъяты из обращения и переплавлены в другие нужные предметы из меди.
Второе пришествие медной монеты произошло в России только в 1704 году, когда ее ввел на территории страны Петр Первый. Бунта это нововведение уже не вызвало.