Как уже упоминалось ранее, в самый разгар войны за освобождение американских колоний от английского владычества - весной 1778 года - взошла звезда капитана Джона Пола Джонса, ставшего самым знаменитым американским моряком «Войны за независимость». Этот человек настолько ярко проявил себя, что ему стоит посвятить отдельную статью.
ПРИМЕЧАНИЕ: далее в тексте будут постоянно встречаться термины «каперы», «корсары», «приватиры». Эти разноязычные термины (немецкий, французский и английский) обозначают одно и то же: частные лица и их корабли, с разрешения правительства воюющего государства занимавшиеся захватом торговых судов неприятеля. При этом каперы не считались пиратами, так как имели документ, подтверждающий, что они наняты государством, и частью добычи делятся с нанявшими их властями.
Сын шотландского садовника Джон Пол Джонс (John Paul Jones; 1747-1792) подобно многим подданным Великобритании, избравшим морское поприще, начал флотскую службу очень рано. Уже в 13 лет он в качестве юнги отправился в море; плавая на британских торговых судах, смышленый юноша довольно быстро сделал карьеру – в 21 год он стал капитаном одного из «торговцев». За пять лет «капитанства» Джон Пол скопил достаточно денег, чтобы оставить морскую службу и остепениться: в 1773 году Джонс стал плантатором, поселившись в английской колонии Виргиния, в Северной Америке.
Но, видимо, спокойная жизнь быстро наскучила бывшему моряку, явно имевшему авантюрный склад характера: как только в американских колониях началось восстание против британского владычества, вылившееся в «Войну за независимость», Джон Пол тут же присоединился к восставшим.
В качестве офицера он участвовал во многих каперских рейдах Первой эскадры флота США. Сначала он служил на флагмане эскадры – «Альфреде»; в качестве помощника капитана «Альфреда» он участвовал в схватке у Род-Айленда, в которой американцы захватили британскую вооруженную шхуну «Хок». В июне 1777 Джонс на собственные средства приобрел военный шлюп «Рейнджер», рассчитанный на установку 18 пушек. Правда, из-за катастрофической нехватки у американцев артиллерии Джонсу в декабре 1777 пришлось совершить на почти невооруженном «Рейнджере» трансатлантическое плавание во Францию - за пушками. Получив от французов недостающую артиллерию, шотландец рассудил: зачем тратить время на обратное плавание к берегам Америки, когда «вражеское гнездо» здесь, «под боком» - нужно только пересечь пролив Ла-Манш! Если для англичан война в Америке – что-то далекое и мало их беспокоящее, то пусть почувствуют, что война пришла и в их дом!
И в апреле 1778 Джонс совершил набег на британское побережье. Ворвавшись среди бела дня в порт Уайтхевен, американские моряки на глазах изумленных англичан сожгли находившиеся там 300 угольных барж. Затем они десантировались на островок у побережья Шотландии, чтобы захватить в заложники проживавшего там графа Селкирка. Джонс говорил, что граф нужен для последующего его обмена на пленных американцев. Но думается, причиной было не только это – ведь так как Селкирк находился в отлучке, и захватить его не удалось, американцы (якобы «в качестве компенсации») умыкнули из графского поместья все столовое серебро…
Пушечные залпы в сонных гаванях Великобритании взбудоражили англичан, и они отправили на поиски наглых американцев 20-пушечный шлюп «Дрейк» (фактически это было гражданское судно, вооруженное артиллерией и поставленное в строй на время войны). «Рейнджер» и «Дрейк» встретились у побережья Ирландии; бой длился около часа. Эта схватка ярко продемонстрировала преимущества боевого корабля специальной постройки над, казалось бы, равнозначным судном, но переоборудованным в военное из гражданского «торговца». На американском «Рейнджере», хоть он и имел на 2 орудия меньше противника, были толстые борта и палубы, что позволяло «Рейнджеру» лучше выдерживать попадания ядер, и нести более крупнокалиберную артиллерию (6-фунтовые пушки против 4-фунтовых на британской «переделке»). Недостаточную мощь своего бортового залпа командир «Дрейка» попытался скомпенсировать превосходством в численности матросов: он старался взять противника на абордаж, чтобы в рукопашном бою подавить малочисленный экипаж американца массой своих бойцов. Но более узкие «военные» обводы корпуса «Рейнджера» обеспечили Джонсу преимущество в скорости и маневре, и он, продолжая осыпать противника ядрами, успешно уклонялся от всех попыток англичанина сблизиться с американцем вплотную. В конце концов, после гибели командира «Дрейка» и еще 42-х моряков британский корабль спустил флаг и сдался. Американцам же победа стоила только 2 убитых и 6 раненых…
К тому времени, как Джонс завершил свой рейд и вернулся на базу во Франции, его имя уже стало известно всей Европе. Поход американского шлюпа вокруг Британских островов и Ирландии вызвал в Великобритании настоящую панику, заставив англичан усилить оборону побережья метрополии; для этого они привлекли корабли, ранее предназначавшиеся для похода к берегам Америки… Прослышали об успехе рейда Джонса и в США; через некоторое время оттуда поступило распоряжение: создать во Франции каперскую эскадру и, базируясь на французские порты, продолжать «бить врага в его логове» - охотиться на британские суда у берегов Англии!
За лето-осень 1778 года Джон Пол «склепал» такую эскадру из купленных у французов судов. При этом он перенес свой командирский флаг с небольшого «Рейнджера» на самый крупный из приобретенных кораблей. Этот бывший «океанский купец», ранее совершавший торговые рейсы в Индию, был огромным и смог принять на борт до 42 орудий (шесть 8-фунтовых, шесть 18-фунтовых, остальные – 12-фунтовки)! Правда, такое количество пушек сделало и без того слишком грузный корабль вообще неповоротливым; зато по мощи бортового залпа «Боном Ричард» («Простак Ричард») превзошел любой имеющийся в американском флоте фрегат. Кроме «Простака» в эскадру Джонса вошли еще 6 кораблей. Куда при этом девался «Рейнджер» - не известно. По крайней мере, мне не удалось найти информацию, почему он не вошел в созданный Джонсом каперский отряд (могу только предположить, что Джон Пол послал его в Америку «с отчетом о проделанной работе»).
Ядро сформированной Джонсом эскадры составили три купленных у французов вооруженных корабля (все они изначально строились как торговые суда). Это уже упоминавшийся 42-пушечный «Боном Ричард», 32-пушечный «Паллас» и 12-пушечный бриг «Ванджанс». Вскоре их дополнили захваченный у англичан 18-пушечный шлюп «Серф», и новейший 36-пушечный фрегат «Альянс». А затем к отряду Джонса присоединились два французских корсара - 40-пушечный «Монсеньор» и 14-пушечный «Гранвиль». Команды двух последних кораблей были чисто французскими, так как это – государственные корсары под французскими флагами, добровольно дополнившие американский отряд. Что же касается команд остальных кораблей, закупленных у Франции Джоном Полом и действовавших под флагами Америки, то их моряки были набраны «с бору по сосенке». Там находились и американцы, и французы, и португальцы, и мальтийцы, и даже… малайцы и пленные англичане с захваченных судов, согласившиеся перейти на сторону противника. Командирами всех кораблей (кроме «Боном Ричарда», которым командовал сам Пол Джонс) были французские морские офицеры, нанятые на службу Джонсом. Наиболее одиозным из этих офицеров являлся командир «Альянса» Пьер Ландэ, уволенный с французского флота… по подозрению в сумасшествии!
Не удивительно, что при таком разношерстном составе эскадры, в которой французские «добровольцы» (а с ними и «псих» Ландэ) «плевать хотели» на приказы «адмирала», Джонсу не удалось удержать отряд «в кулаке»: сразу после выхода в море в августе 1779 года половина его судов разбрелась в разные стороны – «по своим личным делам». В результате Джонсу, у которого осталось всего три корабля, пришлось отказаться от намеченного ранее перехвата британского каравана торговых судов, шедших под мощным боевым прикрытием из Индии. Ему оставалось только патрулировать вокруг Англии, уклоняясь от встреч с крупными силами противника и перехватывая одиночные вражеские суда. Тем не менее, поход проходил более-менее успешно: «Простак», «Паллас» и «Ванджанс» захватили три торговых судна и два вооруженных корабля; «пленные» с призовыми командами на борту были отправлены в находившуюся ближе всего Норвегию – на продажу.
Утром 23 сентября неподалеку от мыса Фламборо отряд Джонса натолкнулся на болтавшихся там без дела «потерянные» было «Альянс» и «Серф»; Джон Пол велел им немедленно присоединиться к эскадре. И вовремя: вечером того же дня на горизонте появились паруса: это со стороны Балтийского моря к берегам Англии направлялся караван из 40 торговых судов, перевозивших русскую железную руду и лес. Корсары всей толпой бросились им наперерез, предвкушая добычу. Однако навстречу приближающейся эскадре выдвинулись оба корабля боевого охранения каравана: 44-пушечный фрегат «Серапис» и 22-пушечный шлюп «Контес оф Скарборо» («Графиня Скарборо»). Примерно в 19 часов вечера, когда корабли противников оказались в 100 ярдах друг от друга, капитан «Сераписа» Ричард Пирсон, которому из-за сгущающихся сумерек и раздутых парусов приближающихся судов никак не удавалось разглядеть их флаги, крикнул в мегафон: «Кто вы и куда следуете?». В ответ грянул орудийный залп, и сражение началось. Два британских боевых корабля против пяти американских; 66 орудий против 140 пушек! Перепуганные безоружные «торговцы» в дело не вмешивались: дружно сделав крутой разворот, они на всех парусах устремились к английскому берегу…
Уже первые минуты схватки поставили «Простака» в невыгодное положение: на втором или третьем залпе на батарейной палубе «Боном Ричарда» взорвались сразу две старые 12-фунтовые пушки! Их расчеты были перебиты разлетающимися обломками; имелись убитые и раненные и в обслуге других пушек этой палубы. К тому же от двойного взрыва на орудийной палубе вспыхнул пожар! Перепуганные артиллеристы бросились прочь от своих пушек, а наиболее смелые начали тушить огонь, угрожавший гибелью всему кораблю. В результате «Боном Ричард» смолк в тот самый момент, когда не ожидавший прекращения огня Пол Джонс «загнал» свой корабль между «Сераписом» и «Графиней Скарборо», рассчитывая расстреливать их залпами обоих бортов. Но так как его орудия молчали, преимущество оказалось на стороне англичан. Правда, они этим не воспользовались: «Графиня» тоже перестала стрелять! Джонс отнес это к «галантности» капитана «Скарборо». Хотя, скорее всего, тот прекратил огонь из опасения попасть ядрами, пролетевшими мимо «Простака», в свой «Серапис».
Несмотря на то, что на его корабле полыхал пожар, Пол Джонс не вышел из боя; он продолжал неуклюже маневрировать на грузном маломаневренном «Простаке», стараясь сблизиться с «Сераписом» для абордажа. И хотя его артиллеристам так и не удалось справиться с огнем, через некоторое время орудия «Боном Ричарда» вновь загрохотали…
Перестрелка между британцами и каперами продолжалась. Англичане, яростно отстреливаясь от наседающих со все сторон врагов, отчаянно маневрировали, чтобы уклониться от стремившихся к абордажу и захвату их кораблей корсаров; те в ответ густо осыпали британцев ядрами. Смеркалось; через час после начала боя наступила полная темнота, прорываемая лишь пламенем горящего «Простака» да всполохами выстрелов наугад. Но вскоре взошла луна, осветившая сумеречным светом сражающиеся корабли. В этом неверном освещении, затруднявшем определение дистанции, Джонсу удалось все же сблизиться с «Сераписом» настолько, чтобы его матросы смогли забросить на оснастку и борта англичанина абордажные крючья. Сцепившиеся корабли сошлись вплотную борт в борт; но их орудия, стоявшие теперь в прямом смысле слова «жерло к жерлу», продолжали палить во врага - в упор! А матросы «Простака» толпами бросились прямо через стреляющие орудия и сквозь пламя пожара на палубу «Сераписа» - на английском корабле закипела рукопашная схватка!
К этому времени «Паллас», «Ванджанс» и «Серф» все же окружили «Графиню Скарборо». Лишив англичан возможности маневрировать, они стали методично расстреливать все еще сопротивлявшийся британский шлюп. А фрегат «Альянс», оставив эту битву, исход которой стал уже ясен, поспешил на помощь «Ричарду». Только лучше бы этой «помощи» не было…
На тесно обнявшихся, словно братья, «Боном Ричарде» и «Сераписе» шла ожесточенная поножовщина; их орудия стреляли по противнику в упор, разнося в щепки борта друг друга, разбивая надстройки, сбивая мачты, убивая дерущихся матросов... От прямых попаданий ядер, посланных буквально с дистанции одного-двух метров, подбитые пушки вылетали за борт, как кегли… И вокруг этого качающегося на волнах под тусклым лунным светом грохочущего выстрелами и звенящего клинками бедлама носился «псих» Ландэ на своем «Альянсе», без разбору всаживая ядра и в «Сераписа», и в «Боном Ричарда»! Причем «Ричарду» доставалось даже больше: ядра с «Альянса» переубивали на нем много матросов, взломали «Простаку» ватерлинию – и море хлынуло внутрь полыхающего корабля! Оказавшиеся в настоящем аду между холодной водой и жарким пламенем моряки с «Боном Ричарда» в отчаянии кричали «Альянсу», чтобы он вообще прекратил обстрел. Однако Ландэ не обращал на эти вопли внимания, продолжая увлеченно дырявить оба сцепившихся судна! Под его ядрами «Ричард» начал медленно погружаться; вскоре удерживаться над водой «американцу» помогала только его «сцепка» с «Сераписом». Но и «Серапис» в конце концов тоже стал оседать – море забурлило и в его пробитых трюмах…
«Серапис» тоже был сплошь завален убитыми и ранеными; сверху на его палубу то и дело сыпались гранаты: это нанявшийся на службу к Джонсу шотландец Уильям Хэмптон забрался с сумкой, полной гранат, на мачтовую рею, и оттуда метал их в англичан. Одна из брошенных им гранат через световой люк упала на нижнюю орудийную палубу «Сераписа» - прямо у самых пороховых зарядов. Сильный взрыв разметал всех моряков, находившихся на этой палубе; да тут еще «Серапис» пронзила очередная «порция» ядер со взбесившегося «Альянса»… Последние потери окончательно убедили Пирсона, что дело проиграно. В 22.30 капитан «Сераписа» приказал прекратить сопротивление и спустить британский флаг, после чего вручил свою шпагу Полу Джонсу. «Графиня Скарборо» к тому времени тоже капитулировала перед превосходящими силами противника. Тем не менее, несмотря на поражение, британские корабли до конца выполнили свой долг. Связав боем каперскую флотилию, они обеспечили спасение конвоируемого каравана, который успел скрыться в сумерках, и благополучно добрался до английских портов.
Прекратив сражение, американские и британские моряки занялись попытками спасти погружающиеся в пучину корабли. Работы по заделке пробоин, откачке из трюмов воды и тушению пожаров заняли всю ночь и утро. Однако итоги были неутешительными. На «Боном Ричарде» продолжался пожар, который никак не удавалось полностью затушить; пробоины по ватерлинии тоже не получалось заделать из-за слишком высокого уровня воды в трюмах. К тому же на «Простаке» благодаря «помощи» «психа» Ландэ ядрами с «Альянса» была разворочена вся корма и полностью разбит руль. Убедившись, что «Боном Ричард» держится на воде только из-за сцепки с «Сераписом», и спасти его невозможно, Пол Джон дал команду своему экипажу перейти на плененный английский корабль, и перерезать тросы, связывающие «Простака» с «Сераписом». Около 11 часов утра 24 сентября 1779 года «Боном Ричард» исчез с поверхности моря, Избавившийся от этого груза «Серапис» остался на плаву: его повреждения были менее фатальны, и потому общими усилиями американских и английских моряков пробоины по ватерлинии фрегата удалось заделать, а воду из трюмов откачать…
Людские потери на «Простаке» и «Сераписе» разные источники оценивают по-разному. О «Боном Ричарде» говорят – от 160 до 170 убитых и раненых (из экипажа в 347 человек); о «Сераписе» - от 109 до 130 убитых и раненых (из экипажа в 280 человек). Потери по другим кораблям, участвовавшим в том сражении, в доступных мне источниках не приводятся.
Известие о драматическом сражении при мысе Фламборо произвело в Европе оглушающее впечатление. Все восхищались героизмом Пола Джонса, сражавшегося на горящем, полузатопленном корабле. Англичане же превозносили своего капитана Пирсона, спасшего ценой собственного пленения караван судов с ценными грузами. И все дружно осуждали «психа» Ландэ за то, что его «помощь» оказалась полезнее противнику, чем своей эскадре. Джонс сразу после боя снял француза с командования фрегатом как «несоответствующего занимаемой должности». А один из капитанов эскадры вообще обвинил Ландэ в предательстве, заявив, что тот специально старался утопить «Боном Ричарда», чтобы потом самому захватить уже избитого «Сераписа»! Ландэ на такое заявление оскорбился и вызвал болтуна на поединок, где насквозь проткнул его шпагой…
Вечные конкуренты англичан французы были в восторге от победы Пола Джонса. За проявленную доблесть король Франции наградил американского капитана орденом и золотой шпагой, а потом предложил шотландцу перейти на французскую службу. Однако Джонс остался верен американскому флагу - рассчитывал, что правительство произведет его за подвиги в адмиральское звание. И вроде бы к этому шло: Конгресс назначил Джонса командиром самого большого корабля США – строившегося 74-пушечного линкора «Америка». Однако сразу по окончании боевых действий так и не успевший войти в строй флота этот единственный американский линкор был тут же продан французам, и Джонс лишился своей должности. Заскучавший без дела и обиженный на Конгресс «за облом» с «адмиральством», Джон Пол уехал из США в Европу; а там он вскоре получил предложение от императрицы Екатерины II перейти на службу в российский флот – Россия вела борьбу с Турцией за обладание Черным морем, и императрице срочно требовались опытные моряки. Так, не добившийся адмиральского чина во флоте США, Джон Пол Джонс стал русским контр-адмиралом! Возглавив отряд из 13 крупных и 18 малых кораблей, адмирал Павел Джонес (так его называли в русском флоте) поддерживал с моря сражавшиеся на Кинбурнской косе войска генерала Александра Суворова, и в содружестве с Днепровской гребной флотилией принца Нассау-Зигена (70 малых судов) разгромил под Очаковым турецкий флот. Турки потеряли в ряде схваток потопленными и сожженными 16 кораблей (из них 7 линкоров); еще один линкор и 2 фрегата были взяты в плен. За эту победу Павел Джонес был награжден орденом Святой Анны. Однако вскоре Джонс перессорился со всеми своими соратниками (обычное дело – «не поделили победу», выясняя, чьи заслуги были важнее). В результате Джонс был отослан невзлюбившим его Потемкиным с Черного моря на Балтику. Но и там беспокойный американец не прижился: оказался в центре клубка интриг конкурентов, «выстроившихся в очередь» за должностями. Пытаясь пробиться в толпе бьющихся за «теплые места» адмиралов, Пол Джонс представил русскому правительству доклад о необходимости союза между Россией и США; он предлагал отправить русскую эскадру в Средиземное море, и навербовать как можно больше американских моряков в русский флот. При этом планы Джонса, совершенно не разбиравшегося в российской политике, носили яркую антианглийскую направленность и вели к конфронтации с Великобританией. Это совершенно не устраивало правительство – ведь Англия для России была главным торговым партнером! Поэтому против Джонса выступили кроме адмиралов еще и многие представители аристократии. Дошло до того, что Джон Пол был обвинен в изнасиловании и арестован; совершил ли он преступление в действительности, или дело сфабриковали, чтобы избавиться от американца, сказать трудно. Выручил Пола французский посол в Петербурге (для французов Джонс все еще оставался героем). Посол настоял на том, что обвинение сфальсифицировано завистниками. Освобожденный из под стражи Джон Пол тут же уволился из российского флота и уехал в Европу. Побывав в целом ряде стран, и нигде не найдя себе места, Пол Джонс скончался от водянки в Париже 18 июля 1792 года в 45-летнем возрасте…
