В 1808 году, после Мадридского восстания, началась Пиренейская война с Наполеоном. Союзниками испанцев выступили их недавние враги — англичане. Войска герцога Веллингтона мало заботились об испанских городах и сёлах, разоряли и сжигали их при отступлении и грабили при наступлении. По сути, англичане и французы совместно превратили Испанию в бесплодную пустыню. Не обминула беда и флот. После окончания Пиренейской войны испанцы задумались о том, где бы им приобрести столь необходимые корабли. Оптимальным партнёром оказалась Российская империя. Однако итог этой сделки не слишком понравился Мадриду.
Испанский флот до войны и после
То немногое, что осталось от испанской судостроительной промышленности, было разрушено, заброшено или просто разорилось из-за превратностей войны. Сами моряки — а на 1808 год их насчитывалось 60 000 плюс 15 000 человек морской пехоты — присоединились к сухопутной армии и сражались на суше. В качестве примера можно привести дона Пабло Морильо, возглавившего испанские войска в Южной Америке, который начинал свою военную карьеру в качестве офицера морской пехоты и на корабле «Сан-Ильдефонсо» угодил в английский плен при Трафальгаре. Вдобавок испанские и английские генералы активизировали набор людей в армию, куда забирали и мастеровых, и плотников, и конопатчиков, и такелажников — эти ценные производственные кадры сгорели в огне войны с французами.
Восстание 2 мая 1808 года в Мадриде.Именно поэтому в 1808–1814 годах флот получил в качестве пополнения только два фрегата («Корнелия» и «Кармен»), один корвет («Абаскаль») и три 14-пушечные бригантины («Алерт», «Авангер» и «Волонтёр»). Все они были построены на колониальных верфях. В это же самое время корабли гибли в переходах через Атлантику и Тихий океан, горели в портах, просто гнили в гаванях, а заменять их было нечем. Торговые суда массово захватывали сначала англичане, потом французы, американцы, пираты и южноамериканские революционеры.
А вот уже к 1815 году оказалось, что флота у Испании-то и нет. На 15 февраля оставалось всего 40 боевых кораблей, из них 18 линкоров, в том числе «Сан-Хусто» (74 пушки), «Сан-Хулиан» (60 пушек), «Сан-Тельмо» (74 пушки), «Сан-Педро де Алькантара» (64 пушки), «Сан-Франсиско де Паула» (74 пушки) и «Азия» (64 пушки).
Испанский 74-пушечный корабль «Сан-Тельмо».Тем временем в Южной Америке ширилось движение за независимость, там шли кровопролитные бои, которые требовали переброски значительного количества войск. Испании как воздух были нужны корабли, которые бы обеспечили переброску этих войск в Америку.
В 1817 году была разработана кораблестроительная программа, согласно которой через пять лет планировалось увеличить испанский флот на 20 линкоров и 30 фрегатов. Однако революции в Новом Свете уже шли вовсю, и корабли позарез были нужны прямо сейчас. Конечно, удобнее всего было бы строить корабли в Гаване, где до Наполеоновских войн у Испании была крупнейшая верфь. Но с 1814 года там ничего не строилось, так как с момента восстания в Колумбии и Мексике полностью исчезли каналы поставки древесины для флота, а собственно гаванские запасы к этому времени были израсходованы. Верфь переключилась на строительство канонерских лодок и прибрежных шлюпов, чтобы удовлетворить запросы армии в поддержке с моря. Испанское правительство решило закупить корабли у другой страны. Выбор пал на Россию.
Помощь с востока
Почему же именно Россия?
К англичанам испанцы даже не обращались, уверенные, что поддерживающий революционеров Лондон ничего им не продаст. Французские Бурбоны, опасаясь реакции Англии, тоже отказали бы в продаже. Оставались только малые флоты. Португалия отказалась продавать корабли, поскольку ещё не простила испано-французского вторжения в 1801 году. Датский флот англичане захватили ещё в 1807 году, и с тех пор у Дании остались только гребные канонерки. Шведский флот пребывал в полном упадке, его численность после войны с Россией 1808–1809 годов была весьма невелика. У Австрии и Пруссии флота как такового фактически не было. У США не имелось линейных кораблей, а именно они были позарез нужны Испании. К тому же Вашингтон и не продал бы ничего Мадриду, так как рассматривал Новый Свет как исключительно свою вотчину. Вот и получилось, что обратиться пришлось к третьему флоту мира — российскому.
В конце 1817 года был заключён Мадридский договор, согласно которому Россия продавала Испании пять линейных кораблей («Три Святителя», «Нептунус», «Дрезден», «Любек» и «Норд-Адлер») и три фрегата («Святой Патрикий», «Меркуриус» и «Лёгкий»). Испания должна была заплатить России 13 600 000 рублей серебром. Из этих денег 400 000 фунтов фактически платила Британия, которая предоставила Испании компенсацию за отказ от работорговли. 2 605 000 франков были деньгами Франции, которые та была должна выплатить в качестве компенсации за наполеоновское вторжение. Ну и 177 000 фунтов стерлингов серебром составлял платёж собственно Испании, причём разделённый на 12 месячных выплат равными долями. Как указывал Фердинанд в обращении к Александру I, эскадра должна была использоваться
«для защиты испанской торговли, освобождения наших (испанских — прим. авт.) морей от пиратов, для защиты верноподданных, которые являются за морями жертвами анархии и мятежа, и восстановления выгод, которых лишена Европа в результате беспорядков в Америке».
Бой русского 74-пушечного корабля «Всеволод» с двумя английскими линкорами в 1808 году.Дипломатические манёвры
В конце марта 1817 года Фердинанд VII обратился к российскому посланнику Д.П. Татищеву с секретной просьбой о продаже четырёх линейных кораблей, имевших на вооружении 74–80 пушек, и семи-восьми фрегатов. Ту же просьбу король повторил в письме к Александру I. Обращение испанского монарха вызвало в Петербурге неоднозначную реакцию. В условиях Венской системы международных отношений русское правительство твёрдо придерживалось принципа коллективного действия европейских держав и считало, что одностороннее сотрудничество с Испанией может вызвать опасения Англии и Австрии, основных союзников России, а это грозило нарушением с таким трудом восстановленного политического равновесия на континенте. Александр I советовал посланнику отговорить короля от сделки или хотя бы добиться его согласия на то, чтобы сообщить о ней Англии и другим державам. По словам статс-секретаря императора графа К.В. Нессельроде,
«продажа кораблей не должна выглядеть как политический акт, связывающий Россию и Испанию какими-то особыми отношениями, а лишь как простая торговая операция».
Однако Татищев затеял тайные переговоры с испанскими чиновниками, которые завершились в августе 1817 года подписанием секретной конвенции о продаже кораблей. За приобретаемую эскадру Испания обязалась заплатить 13,6 млн рублей золотом.
Получив текст конвенции, Александр I не согласился с её содержанием и распорядился внести ряд принципиальных исправлений. Прежде всего, изменился сам характер документа: из секретного межгосударственного соглашения он превратился в простой акт о продаже. Были убраны фразы, определявшие всю операцию как целевую помощь Испании для наведения порядка в колониях. В апреле 1818 года акт был подписан. Авансом Россия получила 8,8 млн рублей серебром — это как раз и были английские и французские деньги.
Кот в мешке
Когда российская эскадра прибыла на место, у испанцев волосы на голове встали дыбом. Состояние кораблей оказалось не просто плохим, а ужасным. Более того, корабли пришли вообще пустые, и русских моряков пришлось кормить в портах, так как у них не было припасов, хотя по контракту корабли должны были быть экипированы и снабжены припасами и запчастями на полгода. Посол России в Испании Д.П. Татищев вынужден был с горечью написать Александру I:
«Весьма печально, Государь, что я не могу принести к стопам Вашего Императорского Величества столь же удовлетворительный отчёт о состоянии кораблей (…) Корабли оказались негодным старьём».
Испанские офицеры отказывались принимать русские корабли, так как в соответствии с Мадридским договором Россия должна была предоставить их в идеальном состоянии. Не приняли их и судоверфи Кадиса: тамошние чиновники заявили, что их репутация не позволяет поставить эти корабли даже в доки. Когда морской министр Испании узнал об отзывах моряков, он назначил приёмную комиссию, которую возглавил капитан Роке Гурусета.
В отчёте он отмечал, что все корабли, за исключением одного фрегата, сделаны из соснового или берёзового леса. В действительности же русские продали испанцам, если так можно выразиться, весь спектр своего кораблестроения. 74-пушечник «Нептунус» был построен из дуба, «Дрезден» и «Любек» — из лиственницы, «Норд Адлер» и «Три Святителя» — из сосны. Фрегаты тоже были частью из лиственницы, частью из сосны. При этом некоторые корабли были балтийской постройки, а некоторые — архангельской.
Модель 44-пушечного фрегата «О’Хиггинс» (бывший русский «Святой Патрикий»), ставшего «дедушкой» чилийского флота.Сосновый лес не подходит для флота вроде испанского. Русские строили свои корабли из плохо обработанной балтийской древесины — сосны или берёзы, но эти виды дерева совершенно не годятся для тёплых вод. Русские корабли были рассчитаны на холодные воды и короткие походы. Срок их службы был значительно меньше, чем дубовых кораблей, построенных в Испании, Англии и Франции. На Балтике всё находилось под рукой, рядом, тогда как в испанском флоте обычным делом было, чтобы корабль долгое время находился в море, уходя из своей базы в плавание на несколько лет.
Единственное, что Гурусета похвалил, так это артиллерию. Корабли были вооружены орудиями калибром 36, 24, 18, 12 и 6 фунтов, а также карронадами в 18 и 8 фунтов. В целом же отчёт капитана полностью подтвердил слова испанских моряков.
Морской министр Васкес де Фигероа подал доклад королю — и 14 сентября 1818 года был уволен со своего поста, после чего оказался в тюрьме в Сантьяго-де-Компостела. Адмиралтейство, пытавшееся защитить своего министра, было распущено. Трое комиссионеров изгнаны из флота. Фердинанд VII воспринял отчёт как обвинение в свой адрес и не на шутку разозлился. Монарх не может ошибаться!
Роке Гурусета и бригадный генерал Франсиско де Беренгера были уволены из флота приказом от 20 сентября 1819 года и в составе полков были отправлены в Америку простыми солдатами. Это возмутило капитанов кораблей. Назревал бунт. В результате Фердинанд VII отменил свой приказ и восстановил офицеров на их должностях, но они уже плыли в Новую Гранаду.
Выгода Петербурга
Пытаясь выпутаться из щекотливой ситуации, Александр I уступил Испании три фрегата 1816 года постройки за 3,2 млн рублей. Однако подсластить пилюлю это уже не могло. Продавая свои корабли, Россия не столько руководствовалась политическими соображениями, сколько преследовала коммерческие цели, и сбытый ею лежалый товар нанёс сильный удар по престижу партнёра. Испанцы характеризовали эту сделку кратко: «Русские продали дрова по цене золота». Приобретая корабли, Фердинанд не посчитал нужным проконсультироваться со специалистами насчёт качества и цены товара и потому купил кота в мешке.
Чтобы понять выгодность сделки для России, посмотрим на цифры. Стоимость постройки и оснащения 74-пушечника составляла 170 000–200 000 рублей серебром (с усиленной артиллерией, как у 84-пушечника, цена вырастала до 270 000 рублей), 50-пушечного фрегата — 110 000 рублей, 44-пушечного фрегата — 90 000 рублей серебром. Таким образом, общая стоимость эскадры из пяти линкоров, трёх фрегатов и ещё трёх дополнительных фрегатов достигала 1,93 млн рублей. По условиям контракта продали эту эскадру за 13,6 млн рублей серебром. В теории чистая прибыль от сделки должна была составить более 800%.
Захват испанского фрегата «Мария Изабель» (бывший «Святой Патрикий»).В реальности Испания совершила первый платёж в 8,8 млн рублей серебром за 11 кораблей, а три фрегата после оценки их технического состояния и жесточайшего скандала российский император отдал испанцам безвозмездно. После этого выплаты приостановились. Новое соглашение, подписанное Татищевым и Угарте в сентябре 1819 года, гласило, что Испания будет ежемесячно перечислять по 14 666 фунтов 66 шиллингов на российские счета в банках Лондона, и эта сумма будет выплачиваться из репараций, которые Франция должна заплатить Испании. Их общая сумма составляла 2 605 000 франков или 104 200 фунтов стерлингов. Однако Испания хоть и подписала договор, но по факту ни одного платежа не произвела.
Умер Александр I, на трон взошёл Николай I, а Россия всё ещё требовала рассчитаться. В 1830 году в ответ на очередное такое требование Испания ответила достаточно резко, заявив, что собирается подать в британский арбитражный суд иск к России, которая нарушила контракт и поставила совершенно некондиционный товар. Варианта было два: либо русские перестают заниматься вымогательством и удовлетворяются уже давно полученной суммой, либо у испанцев было большое подозрение, что английский суд вполне может принять их сторону и потребует уже от России компенсаций и выплат. На этом финансовые претензии сторон были закрыты.
Таким образом, общая сумма финансовых затрат России на строительство 11 кораблей — пяти линкоров и шести фрегатов — по верхней планке составила 1,93 млн рублей, а проданы они были в конечном итоге за 8,8 млн рублей. Окончательная торговая наценка составила 465%.
Судьба российских кораблей
В конце концов испанцы отправили русские корабли в Америку и принялись за строительство сами. Оставшиеся корабли использовались на пределе возможностей, совершая океанские плавания и перевозя войска в Южную Америку, в том числе и через необъявленную английскую блокаду.
Дальнейшие судьбы русских кораблей на испанской службе сложились следующим образом:
74-пушечный Numancia («Любек») и такой же España («Норд Адлер») как встали на верфи Ла Каррака в Кадисе, так никуда оттуда и не выходили. Оба были списаны в 1823 году;
74-пушечный Fernando VII («Нептунус») совершил один выход в Средиземное море и был списан в 1823 году;
74-пушечный Alejandro I («Дрезден») прошёл ремонт и вместе с другим кораблём испанской постройки отправился в Аргентину сопровождать конвой. Смог дойти до Бразилии, но там состояние корабля было признано ужасным, и его отправили обратно в Кадис, куда он непонятно как дошёл — наверное, на честном слове. Сразу же по возвращении был пущен на слом;
74-пушечный Velasco («Три Святителя») так и остался стоять в порту, в море не выходил и был пущен на слом в 1821 году;
50-пушечный фрегат Astrolabio («Автроил») тоже в море не выходил и был пущен на слом в 1820 году;
50-пушечный фрегат Maria Isabel («Святой Патрикий») был единственным кораблём в нормальном состоянии. Он отправился в Чили с конвоем, где его перехватила чилийская эскадра Кохрейна, и фрегат вошёл в состав чилийского флота;
40-пушечный фрегат Pronta («Поспешный») один раз дошёл до Карибского моря, а в 1822 году затонул при возвращении;
40-пушечный фрегат Mercurio («Меркурий») не покидал Кадиса, буквально развалился и затонул у причальной стенки в 1822 году;
40-пушечный фрегат Ligera («Лёгкий») дошёл до Кубы и затонул в гавани Сантьяго-де-Куба;
40-пушечный фрегат Viva («Проворный») доплыл до Гаваны, чуть не утонул и был в плачевном состоянии списан в 1821 году.
В Южной Америке до сих пор бытует шутка, что эта сделка стала вкладом России в борьбу за независимость южноамериканских государств.