Окончание, начало здесь.
Разумеется, в 1831 году Санкт-Петербург был самым защищенным от холеры городом Российской империи. Все дороги и водные пути, ведущие к нему, были перекрыты армейскими заставами, которые задерживали въезжающих и отправляли обратно, либо - запирали в карантин. Однако это не помогло. Какими-то тайными тропами, в обход кордонов, зараза все же проникла в столицу.
26 июня а городе были зафиксированы первые 20 заболевших, к началу июля их было уже более тысячи, а 7 июля за сутки заболело свыше 600 человек и умерло более 250. Власти ответили созданием восьми временных холерных госпиталаей на 800 коек. Туда принудительно свозили всех, у кого проявлялись симптомы "собачьей смерти", а заодно и валявшихся на улицах пьяных, составлявших в те времена непременный атрибут городского пейзажа.
Но в этих госпиталях никто не хотел работать даже за большие деньги, поэтому пришлось опять-таки принудительно мобилизовать всех находившихся в городе гражданских и военных врачей любых специальностей, вплоть до акушеров и стоматологов, всего 256 человек.
Эти врачи в меру сил и умения пытались помочь больным, но, учитывая применявшиеся методы лечения, они лишь ускоряли их отправку на тот свет. Поэтому горожане панически боялись попасть в холерный барак и зачастую скрывали заболевших родственников, от которых нередко заражались сами. Таким образом вымирали целые семьи.
Надо отметить, что эпидемия вспыхнула в разгар польского национально-освободительного восстания, о котором петербуржцы знали из газет, а потому народная молва сразу же обвинила во всем поляков. По городу ходили дикие слухи о том, что польские агенты отравляют колодцы и бочки с дождевой водой, а польские корабли по ночам заходят в Неву и из мешков сыплют в нее отраву. Находились и те, кто "видели" это собственными глазами.
Про больницы рассказывали, что там врачи-вурдалаки высасывают из людей кровь и варят их живьем. Так в народном сознании интерпретировалось лечение кровопусканием (бесполезное против холеры, но тогдашиие медики об этом не знали) и мытье больных в ваннах, о которых большинство петербуржцев просто не имело понятия.
Когда в начале июля эпидемия достигла пика, город буквально обезумел. Петербуржцы толпами ходили по улицам, отлавливая тех, кто казались им чем-то похожими на поляков или на врачей, и забивали до смерти. Полицейских, пытавшихся этому воспрепятствовать, тоже убивали на месте.
Также хватали людей в "благородном" платье, а если у них обнаруживали флаконы с духами, одеколоном, какой-то косметикой или с раствором хлорной извести, который использовался в качестве антисептика, то содержимое флаконов насильно заливали им в рот, а потом - втаптывали их в землю.
Наиболее драматичные события произошли 22 июня (4 июля) на Сенной площади, где толпа разгромила один из временных госпиталай, зверски перебила врачей и "освободила" содержавшихся там больных. Двое конных жандармов попытались остановить погром, но одного из них стащили с коня и растерзали, а второй едва успел спастись. После этого к площади оперативно прибыли пехотный и саперный батальоны лейб-гвардии Измайловского полка.
Окружив мятежников со всех сторон, они ударили в штыки и быстро навели законный порядок. Выжившим приказали лечь на землю. А через 10 минут на площадь въехала открытая коляска, в которой сидел сам царь-батюшка Николай Палыч. Сперва он велел лежащим встать перед ним на колени, а потом обратился к ним с прочувственной речью, сказав, что негоже православным богоносцам уподобляться "бесноватым полякам и французам".
Потом он, чтобы продемонстрировать безвредность противохолерной микстуры, выпил на глазах у всех целый стакан раствора каломели, отчего вскоре облысел и лишился передних зубов. Все-таки, с ртутью не шутят, но Николай не знал об опасности. В заключение самодержец простил погромщиков, повелев им срочно идти в церковь, чтобы замолить грех бунта и человекоубийства. Сколько человек погибло и было ранено в этих событиях - до сих пор неизвестно, но больше они не повторялись.
Между тем, эпидемия продолжалась, пожирая не только простолюдинов. От холеры умер брат царя, великий князь Константин Павлович, которого декабристы прочили в императоры, один из знатнейших и богатейших людей России князь Юсупов, бывший московский губернатор князь Долгоруков, министр внутренних дел Ланской, знаменитый путешественник адмирал Головнин и многие-многие другие.
Всего же, согласно официальным данным, в Петербурге в 1831 году умерло от холеры 4757 человек, но ряд историков считает, что эти данные сильно занижены, а реальное число жертв превышало 10 тысяч. В том же году российская армия, отправленная на подавление польского восстания, занесла холеру в Польшу, а оттуда, с бежавшими в Германию и Австрию повстанцами, она проникла в Западную Европу. Но это уже другая история.
Вверху - "официальный" рисунок, на котором Николай Первый вразумляет бунтовщиков на Сенной площади. Солдат лейб-гвардии, окружавших царский экипаж, неизвесный автор рисунка решил не изображать.
Внизу - карикатура из английского журнала "Панч" за 1831 год, изображающая холеру в Польше, которая в равной мере "топтала" как русские, так и польские войска. Однако, англичане зря ехидствовали, поскольку вскоре это чудовище пришло и к ним.
