26 ноября 1812 года началось так называемое Сражение на Березине – но дело там затянется на несколько дней, так что мы подробно займёмся им позже, а пока ограничимся констатацией: супостат уйдёт... (Правда, практически, без армии – но с кем-то же будем мы воевать ещё почти полтора года – это при том, что австрийцы, пруссаки, и прочие европейцы помельче переметнутся на сторону побеждающих русских). …Между тем, при Березине кольцо с разных сторон сжимали три наших армии!.. Однако, Витгенштейн не успеет, Чичагова Наполеон обманет – а Кутузов предпочтёт остаться в роли наблюдателя… Так или иначе – некоторые специалисты считают Березину нашей блестящей победой, а другие – совсем наоборот. Ну, ладно…
…Ещё более спорное событие имело место 26 ноября 1939-го – на советско-финской границе произойдёт так называемый «Майнильский инцидент». (Деревушка Майнило (которую финны именовали Майнила) возможно ещё существует – хотя уверенности в этом нет).
…Суть происшествия предельно проста – на нашу погранзаставу упадут семь снарядов (или мин) – убив четырёх, и ранив ещё несколько человек. Советское правительство направит финнам гневную ноту – те выскажутся в духе: «Вы сами в себя стреляли»… (Есть мнение, что так оно и было, но об этом позже – гораздо важней последствия: через четыре дня начнётся Зимняя война, которую Твардовский назвал «незнаменитой» – а в декабре СССР выгонят из Лиги Наций (впрочем, непохоже, чтобы это кого-нибудь у нас сильно огорчило).
…Обстановка на тот момент сложилась следующая: Вторая мировая уже началась (хотя современники этого ещё не понимали) – немцы разгромили Польшу; СССР занял причитающуюся ему часть. Важно отметить, что никакой антигитлеровской коалиции ещё не существовало – а вот договор с Германией у нас уже был. Что касается Финляндии, то она, вроде бы, оставалась нейтральной – при крайне, мягко говоря, натянутых отношениях с Советским Союзом. Во всяком случае, финны отгородились от нас пресловутой «линией Маннергейма» – а на границе периодически постреливали…
…Между тем, Ленинград находился от этой самой границы в тридцати двух километрах – то есть, теоретически, северную столицу вполне можно было накрыть дальнобойной артиллерией с территории отнюдь не дружественного соседа... Потому СССР обратится к Финляндии с вполне деловым предложением – отодвинуть границу, обменяв часть Карельского перешейка и некоторые острова на вдвое большую часть Карелии (и даже с доплатой).
(Есть мнение, что на самом деле Сталин попросту искал повода заграбастать Суоми целиком – не будем забывать, что Финляндия на протяжении столетий была шведской колонией, и только в XIX веке обретёт некую автономию в составе Российской империи. …Вполне возможно, что вождь народов что-то такое имел в виду – но столь щедрое предложение никак его замыслов не выдаёт).
…Тем не менее, оферта была высокомерно отвергнута – характерно, что Маннергейм (бывший тогда фельдмаршалом, но ещё не президентом), считал, что надо бы согласиться!.. Его не послушают – если в правительстве ещё колебались, то парламент и общественное мнение категорически выступят против. (Прямо скажем, возражать было особо некому – всех более-менее «красных» и просто «оппозиционных» в своё время именно Маннергейм благополучно свёл под ноль). На чём основывалась такая самоуверенность?.. Вероятно, на вере в некое «мнение мирового сообщества» – действительно, Англия с Францией финнов, на словах, поддержат (и даже пришлют им в разгар заварухи кое-что из невостребованной военной техники) – а вот имеющая договор с СССР Германия заявит о своём категорическом невмешательстве. (Это уж потом, придя к власти, Маннергейм станет союзником Гитлера – правда, довольно непоследовательным).
…После того, как переговоры окончились ничем, прозвучит заявление, приписываемое Сталину: «Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово будет предоставлено солдатам». Обе стороны сосредотачивали силы – начало войны оставалось вопросом времени. (Впрочем, пытливые лингвисты обнаружат намёк в тексте красноармейской песни «Принимай нас, Суоми-красавица» – там есть строчка про «невысокое солнышко осени». Ну, война действительно началась 30 ноября… Маннергейм, со своей стороны, напишет: «И вот – провокация, которую я ожидал с середины октября, свершилась»).
…Историографы сломают немало копий, споря, откуда прилетели злосчастные снаряды – финны единодушны в том, что они были наши. В свою очередь, советские специалисты не сомневались насчёт их финского происхождения – а вот в Новой России, само собой, нашлось немало сторонников противоположного мнения. Не станем рассматривать доказательства сторон – все они выглядят более-менее убедительно, но при этом однозначного ответа не дают. Ясно другое – как справедливо заметил А. П. наш Чехов – если уж в начале пьесы на стене висит ружьё…
P.S. …Итак, крайне противоречивый Майнильский инцидент станет камешком, столкнувшим лавину ещё более противоречивой войны… Впрочем, это – совсем другая история.
